моего дома, пока я тебя не заколола". Вот я и решила, лучше быть
незамужней, но живой...
Вскоре Петр Фадеевич умер, Сергей поступил в университет, женился, а
затем съехал в другое место.
- Зачем же вы рассказали дочери эту историю? - удивился я.
- Маргарита разболтала, ее мать. Мы все детство в одном дворе провели,
она все знала. Рита не позволяла картины мамы вешать, и у нее просто
начиналась истерика, когда я брал в руки краски. Кстати, это и послужило
одной из причин нашего разрыва.
- А мне говорили, будто она ушла от вас, когда поняла, что вы
обанкротились.
- Нет, - сердито оборвал меня Кузьминский, - Рита целый год сидела со
мной на хлебе и воде. Я сам дурак. Постоянно срывался на нее, орал, упрекал
в своих неудачах, она и не выдержала, выбросила мои полотна, поломала
мольберт, кисти... На том и разошлись, теперь живем порознь. У нее есть
любовник, Павлик, а у меня Ольга. Только сдается мне, лучше было бы нам
опять сойтись, из-за дочери. Беллочка обожает мать, Олю она никогда не
примет.
Не успел он договорить, как дверь кабинета приоткрылась и в кабинет
заглянула Белла:
- Папа! Мы будем наконец ужинать? Я сейчас от голода умру.
- Пошли, Ваня, - велел Кузьминский.
Мы спустились вниз и сели за стол. Лариса Викторовна внесла блюдо с
дымящимся мясом.
- Почему ты подаешь еду? - нахмурился глава семьи. - Где Катя?
Экономка растерянно глянула на него:
- Она... э... увольняется!
- Глупости, - рявкнул Кузьминский, - вели ей через час явиться ко мне
в кабинет.
Видя, что хозяин дома обозлился, все уткнулись в тарелки, даже Белла и
Клара не ссорились. Минут пять в столовой царила тишина, нарушаемая лишь
звяканьем ножей и вилок, потом Сергей Петрович резко сказал:
- Ваня! Завтра с утра поедешь в магазин и купишь машинку для пересчета
денег, моя сломалась. Я сегодня привез домой некую сумму, хочу точно знать,
сколько там.
- Давайте вручную посчитаю. - Я решил подыграть Кузьминскому.
Сергей Петрович усмехнулся:
- Всю ночь потратишь, там миллион долларов с копейками.
- Сколько? - невольно спросил я, пораженный размером суммы.
- Примерно миллион, - спокойно повторил Кузьминский, - черный нал, не
слишком удачный месяц был, обычно больше получается.
- Папа, передай мне масло, - вклинилась Белла.
- Мясо не дожарено, - заявила Анна, - кровь вытекает.
- Перестань, меня стошнит, - вскинулась Белла, - какая гадость!
- Ешь капусту, - усмехнулась Клара, - тебе полезно, жир потеряешь.
Я тяжело вздохнул. Ну вот, сейчас скандал наберет обороты, но тут
неожиданно послышался мелодичный звонок.
Лариса пошла в холл. Через пару секунд оттуда раздались голоса, и в
столовую вошла пара - женщина лет сорока и парень, едва ли справивший
тридцатилетие.
- Мама, - закричала Белла, вскакивая на ноги, - ты!
- Я, - ответила дама и рухнула в кресло. - Павел, принеси мне коньяку.
- Чем обязан? - хмуро спросил Кузьминский. - Только не говорите мне,
что ехали мимо и решили заглянуть на огонек.
- Господи, Сережа, - пробормотала Рита, - у нас несчастье.
- Что случилось? - испуганно осведомился брошенный супруг.
Маргарита схватила фужер, поднесенный любовником, опустошила его и
сообщила:
- Мы взорвались.
- В каком смысле? - оторопел Кузьминский. - Прогорели? Агентство не
дает прибыли?
- В прямом, - выкрикнула Маргарита. - Павел, налей мне коньяку!
- Тебе не следует много пить, - подала голос Анна, - не советую.
- Кажется, я не просила совета, - отчеканила Марго, - разреши
напомнить, что в этом доме официальной хозяйкой являюсь я, хотя тебе и
очень хочется занять мое место.
Анна вспыхнула.
- Очень интересная позиция, - не сдалась она, - живешь бог знаешь с
кем, а потом сваливаешься на голову и вспоминаешь, что на бумаге являешься
женой Сергея.
- Не смей делать замечаний моей маме, - заорала Белла.
- А ты не одергивай мою маму, - подскочила Клара.
- Дура!
- Идиотка!
Сжав кулаки, девицы уставились друг на друга. Не обращая на них
никакого внимания, Маргарита взяла пузатый фужер с коньяком, залпом осушила
его и констатировала:
- Гадость. Отчего ты, Серж, экономишь на спиртном?
Анна, красная то ли от жары, стоявшей в комнате, то ли от гнева, рвала
на мелкие части бумажную салфетку. Валерий абсолютно спокойно подбирал
хлебом подливку с тарелки.
Интересно, у них каждая трапеза заканчивается скандалом и как поступит
сейчас Кузьминский?
- Так кто кого подорвал? - спросил Сергей Петрович.
- Надо мной квартиру занимал некий Воробьев, - слегка заплетающимся
языком начала рассказ Маргарита, - нормальный, тихий дядечка, без
закидонов. Никаких проблем не было. Так понесло его в загранку работать,
кажется, в Америку подался, а может, в Германию, жилплощадь сдал каким-то
идиотам. Ну и сегодня днем под входную дверь этим то ли бандитам, то ли не
знаю кому подложили бомбу. Хорошо, мы с Пашей в театре были. Почти весь
стояк вылетел.
- Ну, пожалуй, не весь, - пробасил Павел, - всего четыре квартиры.
- И наша в том числе, - вздохнула Рита. - Вот, остались голые!
Я посмотрел на пудовые серьги с бриллиантами, оттягивающие уши
несчастной бездомной, на несколько колечек с крупными изумрудами и быстро
прикинул в уме их стоимость. Пожалуй, на новую квартиру ей хватит.
- Ужасно, - воскликнул Сергей Петрович. - Лариса, немедленно приготовь
две спальни. Риточка, садись к столу. Представляю, что ты пережила!
- Мы вполне можем обойтись с Пашей одной комнатой, - заявила та,
вставая из кресла.
Сергей Петрович нахмурился.
- Ни стыда ни совести, - прошипела Анна, - это при живом-то муже.
Кузьминский перевел тяжелый взгляд на нее и холодным тоном велел:
- Ешь рыбу.
- Но у меня мясо, - вякнула Анна.
- Значит, жуй телятину, - отбрил Сергей Петрович, - и не лезь куда не
просят.
- Вот, - Анна вскочила на ноги, - вот так всегда! Я стараюсь, веду
дом, а стоит этой появиться, и ты меня унижаешь. За что? За что?!
Продолжая монотонно повторять вопрос, она вылетела из-за стола и,
всхлипывая, убежала в коридор. За ней с воплем: "Мама!" - понеслась Клара.
Валерий спокойно пил чай, а Белла, довольно ухмыляясь, жевала пятую по
счету плюшку.
- Я не знала, - скривилась Маргарита, - что ваши отношения с Анной
зашли так далеко - она, оказывается, позволяет себе закатывать истерики!
Понимая, что сейчас скандал наберет новые обороты, я встал и тихо
сказал:
- Наверное, мне следует пойти заняться деньгами.
- Ступай, Ваня, - кивнул хозяин, - велю подать тебе чай в мой кабинет.
Глава 5
Около полуночи Сергей Петрович зашел в мою комнату и устало сказал:
- Ваня, я иду спать, занимай наблюдательную позицию.
- Где? - спросил я. - Мне залезть в шкаф? Кузьминский покачал головой:
- Нет, этого не потребуется, смотри.
С этими словами он подошел к двери и поманил меня пальцем. Я прошел в
его кабинет.
- Вот здесь, - сообщил хозяин, - за занавеской, есть небольшая ниша,
там стоит кресло, устраивайся поудобней и жди. Единственное - тебе придется
поскучать. Книгу почитать ты не сможешь, лампу зажигать нельзя.
- Но как же я разгляжу вора?
- Я всегда оставляю в кабинете гореть торшер, - спокойно объяснил
Кузьминский.
- Мне схватить грабителя за руку? Поднять шум?
- Нет, - ответил Сергей Петрович, - просто понаблюдай за процессом, а
потом расскажи мне. Ну, смотри не засни!
Широко улыбнувшись, он ушел. Я сел в кресло и попытался развлечь себя
составлением стихов. Обычно рифмы легко приходят мне в голову, но сегодня
не тот день. Любовь-кровь-морковь. Вишня-черешня. Чашка-пташка. Поняв, что
муза улетела далеко прочь, я сосредоточился на мыслях о своей любовнице
Жанне.
Жаль, конечно, что не увижу ее сегодня. Жанночка милая девочка,
красивая и далеко не глупая. Одна беда - у нее очень ревнивый муж, и наши
свидания каждый раз проходят в суете. Жанна очень боится, что Григорий
поймает ее на адюльтере и выгонит вон из дому. А терять Жанне есть что.
Григорий весьма богат, пожалуй, так же, как Кузьминский. Во всяком случае,
фотографии ее дома, которые она мне показывала, сильно напоминают особняк
Сергея Петровича. Жанна ездит на "Мерседесе" и сумму в тысячу долларов
считает чем-то несущественным. Григорий бывший военный, разбогател он на
торговле бензином, друзья у него такие же.
Раз в неделю Гриша зазывает в свою баню приятелей, где компания
оттягивается от души под водку, пиво, креветки и песни Олега Газманова. А
Жанна закончила консерваторию, теперь она учится в Литературном институте.
Супруг, который искренне считает, что соль бывает только в солонке, а
скрипичный ключ - это инструмент, которым чинят скрипку, раздражает ее
ужасно. Но у нее тяжелобольная мама, брат-школьник и ни копейки собственных
средств, а Григорий, хоть и не способен отличить ямб от хорея,
беспрекословно оплачивает все ее счета.
Во мне Жанна обнаружила родственную душу, пару раз она с тоской
говорила:
- Вот бы нам пожениться.
Но я далеко не так обеспечен, как Григорий, а она не способна жить на
медные гроши. Поэтому мы встречаемся украдкой, в основном когда Григорий
отбывает в Сибирь - он часто мотается туда по служебным делам. Кстати, я
очень рад, что Жанна корыстна, в мои планы женитьба не входит, меня вполне
устраивает необременительная роль любовника.
Мысленно раздев Жанночку, я зевнул, потянулся и... вздрогнул от дикого
крика, вернее, визга. Звук набирал силу, налетая на стены и отражаясь от
них.
- А-а-а-а...
Застучали двери, зашаркали ноги, зазвучали голоса:
- Что случилось?
- Кто орет?
- Господи, и ночью покоя нет!
Я встал, прошел в свою комнату и выглянул в коридор. Все члены семьи
Кузьминского сбегали по лестнице вниз. Впереди неслась Белла, размахивая
какой-то серой тряпкой.
Я присоединился к толпе. Мы добежали до белой двери, из-за которой
несся вопль. Белла пнула ногой филенку, и я увидел Ларису Викторовну в
балахонистой серо-розовой ночной рубашке. Увидав хозяев в исподнем,
экономка захлебнулась визгом.
- Немедленно объяснись! - железным тоном потребовала Анна.
- Там, там, - забормотала Лариса, тыча пальцем в занавешенное окно, -
там...
Анна быстро подошла к окну, распахнула створки и высунулась наружу. В
комнату ворвался свежий воздух. На дворе в разгаре июнь, днем термометр
показывает больше двадцати градусов тепла, по ночам же на улице прохладно.
- Что там? - обозлилась Анна, закрывая окно.
- Там...
- Кто?! - рявкнул Сергей Петрович, забыв про манеры. - Говори, не
мямли.
- Глафира, - выдавила наконец из себя экономка.
Повисло молчание, потом Анна холодно процедила:
- Ты с ума сошла!
- Вовсе нет, - стала оправдываться Лариса, - я уже легла, почти
заснула. Вдруг слышу - кто-то так тихонечко в стекло стучит. Сначала
подумала, что мне мерещится, а потом застучали громче, громче.
Лариса встала, отодвинула занавеску, глянула в окно и приросла ногами
к полу.
В саду, под мирно горящим фонарем, маячила фигура в сером платье с
воланчиками, кружевами и бантиками. Лицо было скрыто под густой вуалью.
Лариса Викторовна настолько испугалась, что не сумела выдавить из себя
ни звука. Глафира покачалась перед окном, потом подняла правую руку.
