----------------------------------------------------------------------------
"Вместе с тем формальное наличие поставок нефти на НПЗ
(нефтеперерабатывающие заводы. - Авт.) в Чеченской Республике имеет ряд
чрезвычайно негативных для России последствий, а именно: - используя
формально наличие поставок нефти на НПЗ в Чеченской Республике,
коррумпированные элементы в России и Чечне осуществляют переработку больших
количеств неучтенной нефти и реализацию полученных нефтепродуктов за рубеж.
Так как правоохранительные органы в Чеченской Республике не функционируют и
фактически это зона беззакония, приостановить хищения при продолжении
функционирования нефтепровода невозможно; - регионам России, добывающим и
поставляющим нефть на НПЗ в Чеченской Республике по внутренним ценам,
наносится существенный экономический ущерб, так как нет обратных
равноценных поставок нефтепродуктов в эти или другие регионы России; -
поставка и переработка нефти используются режимом Д.Дудаева для реализации
своих внутриполитических целей - закупки значительных количеств оружия и
вооружения своих сторонников, создания видимости бесплатной раздачи
нефтепродуктов населению, оплаты нефтепродуктами поставок муки и
искусственного поддержания снижения цен на хлеб (большая часть муки
расхищается), подкупа ряда влиятельных религиозных авторитетов, оплаты
наемников из Прибалтики и Западной Грузии и т.д.; - поставка и переработка
нефти используются чеченским руководством и для внешнеполитических целей.
Перед западными странами создается видимость серьезной нефтяной страны
(большей частью за счет похищенной нефти, так как в Чеченской Республике
добывается только 3 млн тонн в год), в отношениях с Грузией и Арменией
поставки нефтепродуктов служат средством политической торговли; -
постепенно окрепнув за счет бесконтрольной продажи нефтепродуктов за рубеж,
накопив крупные валютные средства, режим Д.Дудаева превращает Республику в
перевалочную базу наркотиков и оружия. В этот процесс добровольно или под
угрозой все больше и больше втягивается часть сотрудников органов
государственной власти России".
Предлагаемые меры были, по-видимому, приняты, поскольку общий объем
поставок нефти в Чечню за 1993 г. оказался меньше, чем планировалось
поставить лишь в третьем квартале того года (1204 тыс. т), на следующий же
год он упал еще в 12 раз. В 1994 г., несмотря на то, что Чеченской
Республике была выделена квота на экспорт нефти за рубеж в размере 278 тыс.
т, официально таких продаж вообще осуществлено не было11.
Из справки Минтопэнерго РФ, подготовленной в конце осени 1994 г. к одному
из заседаний Совета Безопасности России, видно, что это министерство
учитывало факт производства нефти в Чечне, но полностью устранилось от
формулировки каких-либо интересов и экономических пожеланий. В зависимости
от развития политической ситуации были представлены два варианта прогноза
добычи нефти в Чечне на 1995 г.: сохранение ее на уровне 1994 г. или
удвоение при наличии значительного инвестирования. Очевидно, что авторы
справки в качестве одного из вариантов рассматривали последствия
вооруженного конфликта в Чечне. В справке "не исключается возможность
полного отсутствия нефтепереработки в Республике в 1995 г., что повлечет
необходимость завоза всех видов нефтепродуктов из других регионов России".
Значительно более важным для российских властей, по-видимому, был вопрос о
контроле над участком нефтепровода Баку-Новороссийск, проходящим по
территории Чечни. Возможности участия России в будущей транспортировке
нефти с новых месторождений в каспийском регионе в значительной мере
определялись тем, насколько Россия контролирует нефтепроводы, проходящие по
Северному Кавказу. Переговоры о возможных маршрутах такой транспортировки,
в том числе и по территории Чечни, ведущиеся представителями России без
участия чеченских властей, вносили дополнительную напряженность в отношения
между Москвой и Грозным.
Следует отметить, что уже непосредственно перед началом войны российский
премьер В.С.Черномырдин и американский вице-президент А.Гор подписали
соглашение, предусматривающее достижение полной "прозрачности" (т.е.
открытости для любого рода необходимого использования по согласованию
российской и американской сторон) всех нефтепроводов на территории
Российской Федерации. Соглашение как бы обязывало Москву изменить
создавшуюся ситуацию, когда федеральные власти реально не контролировали
чеченский участок нефтепровода.
* * *
Весь 1994 г. прошел под знаком крайне противоречивых, взаимоисключающих
действий и высказываний высокопоставленных представителей Москвы и
Грозного. И при этом медленно, но неукоснительно готовилось
крупномасштабное силовое решение.
Неоднократно приезжавшие в Москву представители Д.Дудаева настаивали на
проведении встречи Б.Ельцина и Д.Дудаева, не оговоренной никакими
предварительными условиями. Уполномоченный вести "переговоры о переговорах"
руководитель аппарата президента РФ С.А.Филатов категорически отверг такой
подход и заявил: любой разговор с теми, кто считает себя властью в Чечне,
возможен лишь при условии формального и официального признания ими Чечни
субъектом Российской Федерации, полностью подпадающим под действие
Конституции и законов России. Основываясь на этих позициях, президент РФ
отдал в апреле официальное поручение правительству провести консультации с
представителями органов власти и политических движений ЧР и подготовить
проект Договора о разграничении предметов ведения между федеральными
органами власти и органами власти ЧР и о взаимном делегировании полномочий.
Такое решение было отвергнуто представителями Д.Дудаева, которые, вероятно,
рассчитывали на более деликатное отношение (надежды на что продолжал давать
С.М.Шахрай) и даже на "влиятельное сочувствие" со стороны таких деятелей,
как В.Ф.Шумейко, фактически открыто поддержавший в мае 1994 г. схему
переговоров, предложенную Д.Дудаевым.
Тем не менее правительство РФ начало формировать делегацию для переговоров.
Формирование это затянулось на три месяца. Главой делегации был назначен
С.М.Шахрай, о нежелании вести переговоры с которым неоднократно заявлял
Д.Дудаев. Очевидно, исполнительная власть России видела реальное решение
чеченского вопроса не в диалоге.
Государственная Дума РФ, в свою очередь, приняла ряд обтекаемых документов,
которые никак не могли удовлетворить руководство Д.Дудаева, но содержали
важнейшее положение: все споры вокруг Чечни должны решаться исключительно
мирными способами и средствами. При этом, однако, в принятом 25 марта
Постановлении "О политическом урегулировании отношений федеральных органов
государственной власти с органами власти ЧР" исключалась возможность прямых
переговоров с Д.Дудаевым, а условием заключения договора с Чечней
выдвигалось проведение там новых выборов под международным контролем.
В мае 1994 г. последовало заявление руководителя администрации президента
России С.А.Филатова о том, что власти в Чечне публично отрубают людям
головы. Начавшаяся дискуссия по этому вопросу взбудоражила общественность.
В данном случае важно то, что глава администрации президента РФ,
сознательно или нет, использовал искаженную информацию. Отрезанные головы
трех членов одной из преступных группировок были выставлены на площади
Грозного родственниками ранее убитых этими преступниками людей. Власти ЧРИ
действительно несли ответственность за этот варварский акт, но лишь
постольку, поскольку не могли обеспечить на подконтрольной им территории
законность и правопорядок, противостоять обычаю кровной мести.
Тогда же начались террористические акты, совершавшиеся по одинаковому
сценарию. 27 мая 1994 г. четверо чеченцев захватывают в районе Кавказских
Минеральных Вод автобус с 35 заложниками и требуют предоставить вертолет
для вылета в Чечню и 10 млн долларов. 30 июня 1994 г. трое чеченцев
захватывают в том же районе автобус с 27 заложниками и вновь требуют
предоставить вертолет для вылета в Чечню и 5,8 млн долларов. Оба раза
требования захватчиков были удовлетворены и инцидент удавалось закончить
без жертв.
Важно отметить, что происходящее до определенного момента не оказывало
видимого влияния на отношения между Москвой и Грозным и не использовалось
федеральной пропагандой для нагнетания напряженности. По имеющимся
сведениям, после первого инцидента с заложниками помощник российского
президента по вопросам национальной безопасности Ю.М.Батурин лично летал в
Грозный и, в частности, выражал представителям дудаевского руководства
благодарность за содействие в пресечении попытки терроризма.
Однако после третьего террористического акта, 28 июля 1994 г., когда
четверо чеченцев захватили автобус с 40 заложниками и потребовали
предоставить им вертолет и 15 млн долларов, федеральные силовые структуры
действовали иначе. Командующий ВВ МВД РФ А.С.Куликов отстранил от операции
специалистов из подразделения "Альфа" и силами своих подчиненных из
спецподразделения "Вега"12 предпринял штурм вертолета, в котором находились
террористы с заложниками. Операция закончилась провалом: вертолет был
уничтожен, убиты один террорист и пятеро заложников, все остальные -
террористы, заложники и штурмующие - получили ранения или ожоги. С этого
момента инциденты с захватом заложников начали использоваться для обвинения
властей ЧРИ в покровительстве террористам.
На протяжении лета российские электронные средства массовой информации
интенсивно работали на создание положительного образа Временного совета ЧР
как законопослушной структуры, готовой вот-вот без большой крови свергнуть
отказывающийся принять российские рамки легитимности и политически
непредсказуемый "дудаевский режим". Временному совету ЧР были приданы все
атрибуты российской правительственной структуры. Несколько месяцев чеченцы
воевали между собой как бы без прямого вмешательства федеральных структур.
Однако все важные решения антидудаевской коалиции принимались при
непосредственном участии московских чиновников.
Ближе к осени 1994 г. в Москве уже никто на высоком уровне не предлагал
идти на компромисс с Д.Дудаевым и его администрацией. Выбор стоял уже между
двумя подходами: организация против Д.Дудаева и его сторонников мощного
политического давления в сочетании с экономической блокадой и военными
акциями локального характера либо "наведение порядка" чисто силовым
способом. Понятно, что второй вариант не афишировался. Тем не менее (и об
этом свидетельствовал автору С.Хаджиев) аэрофотосъемки для будущей
широкомасштабной военной акции в Чечне велись еще в середине августа.
Впрочем, деятельность российских спецслужб в Чечне, закончившаяся провалом
и перерастанием "специальной операции" в открытую войну, с провала и
началась. Еще когда сотрудники ФСК начинали консолидировать чеченские
оппозиционные формирования и координировать их деятельность, один из
участвовавших в этом офицеров, подполковник Станислав Крылов, был арестован
сотрудниками ДГБ ЧРИ и подробно рассказал о своей работе перед телекамерой.
История имела шумную огласку13.
В сентябре Д.Дудаев, по-видимому, сделал для себя вывод о неизбежности
надвигающегося военного столкновения с федеральными войсками. При этом
действовать он стал как человек военный, а не политик. Первым делом он
выслал из Чечни всех российских журналистов и представителей миротворческих
и правозащитных организаций. Все идеи, исходившие извне, решительно
отвергались, открытых внятных заявлений официального Грозного для внешнего
мира о военных приготовлениях Москвы не прозвучало. "Мы гордый народ, мы
сами сумеем себя защитить" - такую фразу приезжавшие представители
российской демократической общественности обычно слышали в резиденции
Дудаева в ответ на предложения о помощи в "наведении мостов" между Москвой
и Грозным. Одновременно высшие руководители Чечни вполне радушно
приветствовали русских националистов и представителей партии Жириновского;
некоторых из них вскоре так же гостеприимно встречали в Грозном уже
