границ".
В результате таких действий страдали раненные жители села, которые из-за
блокады не смогли получить квалифицированную медицинскую помощь. Из врачей
в селе была только главврач сельской больницы терапевт Кульсум Магомадова,
которая старалась по возможности помочь раненым. Военные власти разрешили
вывезти раненых лишь 10 апреля. Однако машины "скорой помощи" оставались на
дороге перед блок-постом - дальше их не пропускали, а подвозили к ним
раненых из села на грузовике и тракторе с прицепом два жителя Самашек. При
этом трактор был обстрелян с позиций федеральных сил, в результате Таус
Ибишев был повторно ранен и позже скончался в больнице3.
По утверждению главврача самашкинской больницы, неоказание своевременной
квалифицированной врачебной помощи ряду раненых привело к их гибели. Среди
погибших жителей Самашек есть по крайней мере 13 человек, которые были
ранены 7 или 8 апреля, не получили своевременно квалифицированную
медицинскую помощь и затем, через разные промежутки времени, скончались от
ран.
Врачи из Российского Красного Креста были допущены в Самашки лишь 13
апреля.
* * *
Расположенное в Западной Чечне крупное село (скорее, поселок городского
типа) Серноводск блокировалось федеральными войсками в течение шести
месяцев4. В Серноводске кроме постоянных жителей (более 10 000 человек)
проживало большое число беженцев из других районов Чечни - в основном
(более 3000) в корпусах курорта Серноводск-Кавказский на северной окраине
села.
В Серноводске же базировался отряд сторонников ЧРИ (около 100 человек,
которые, впрочем, старались вооруженными открыто по улицам не ходить), и
федеральные власти требовали его разоружения, открытия свободного проезда
через село для российской военной техники, возврата изгнанного главы
районной администрации, которого назначили промосковские власти в Грозном,
введения в село подчиненной ему милиции.
С 30 сентября 1995 г. село было блокировано силами ВВ, ОМОН и СОБР МВД РФ.
Для недопущения в село военнослужащих жители Серноводска установили у
российских блок-постов свои невооруженные пикеты, называемые ими
"непрерывными митингами". Основу этих пикетов составляли женщины.
Блокада помешала персоналу Управления Верховного комиссариата по делам
беженцев ООН продолжать оказывать гуманитарную помощь вынужденным
переселенцам, живущим в корпусах курорта. В связи с этим координатор
Департамента ООН по гуманитарным вопросам направил 12 октября российскому
руководству письмо с выражением обеспокоенности по поводу безопасности этих
людей.
26 октября была перекрыта последняя дорога, соединяющая село с внешним
миром, и в Серноводск прекратился допуск любых машин, в том числе и с
продовольствием. Для беженцев возникла реальная угроза голода. Ситуация
усугубилась тем, что кем-то была взорвана опора линии электропередачи и
вследствие этого в корпусах курорта, где жила основная масса беженцев,
отключилось отопление и перестала поступать вода. В результате там начали
заболевать дети. Однако ремонтную бригаду из Ингушетии несколько дней в
село не пропускали через блок-посты.
В течение ноября медленно, с трудом, но вопрос о пропуске в село машин с
продовольствием разрешился. Дважды в неделю стали пропускать грузовик с
продовольствием и четырежды в день - автобус с людьми; беспрепятственно
смогла проезжать машина "скорой помощи".
2 марта 1996 г. между представителями правительства Чеченской Республики
(промосковское правительство Д.Завгаева), российским военным командованием
и руководителями Серноводска была достигнута принципиальная договоренность
о мирном разрешении ситуации вокруг села. Однако утром следующего дня, в
нарушение договоренности и без предупреждения, федеральные войска начали
операцию по занятию села (см. раздел 3.2.3), сопровождавшуюся
артиллерийскими и минометными обстрелами, ракетными ударами с вертолетов.
Лишь на следующий день, 4 марта, федеральными войсками был открыт "коридор"
для выхода мирных жителей. На два часа в село были допущены машины
Международной организации по миграции. В этот день из села вышли пешком и
были вывезены примерно 10 000 человек, однако еще несколько тысяч по разным
причинам не смогли или не захотели покинуть село. Военнослужащие и
сотрудники МВД на постах запрещали местным жителям выезжать из села на
личных автомобилях.
[Refug2.JPG] 4 марта 1996 г. Исход жителей из Серноводска.
Фотография Валерия Щеколдина, впервые опубликована в журнале "Карта" (1997.
щ15)
В течение двух следующих дней отдельные районы Серноводска подвергались
ударам, в том числе из установок "Град". 5 марта был возобновлен
массированный обстрел села с земли и воздуха. Доступ в село и выезд из него
были полностью прекращены (лишь за плату или водку солдаты выпускали из
села пожилых русских людей). Из села удалось выбраться только нескольким
десяткам человек.
Командование федеральных войск обещало допустить представителей МККК утром
6 марта в Серноводск для того, чтобы оповестить оставшихся там жителей о
предоставленной возможности выйти из села. Однако утром 6 марта никто из
командования федеральных войск не встретил представителей МККК у поста на
дороге в село. Военнослужащие потребовали убрать от поста машины МККК,
заявив, что не получали приказа о пропуске в село этих машин или об
организации "коридора" для выхода мирных жителей из Серноводска.
8 марта, несмотря на предварительные обещания командующего войсками
Юго-Западной зоны ЧР генерал-майора Н.П.Артемова, в село не была допущена
группа депутатов Государственной Думы РФ5.
Только 9 марта, после завершения "зачистки" села, жителям было разрешено
въезжать и выезжать из Серноводска - лишь теперь они смогли вывезти своих
раненых.
10 марта Серноводск посетил назначенный Д.Завгаевым префект Сунженского
района Чечни Асхад Исламов. Военный комендант Серноводска заявил ему, что
доступ в село журналистам, правозащитникам, любым иностранцам, в том числе
и представителям МККК, категорически запрещен. Более того, по словам
Исламова, военные просили его передать МККК и другим гуманитарным
организациям, что советуют убрать их машины от села, угрожая в противном
случае обстрелом6.
* * *
В марте же 1996 г. федеральное командование решило повторить операцию по
"зачистке" Самашек. Однако на этот раз в селе закрепился большой отряд
вооруженных формирований ЧРИ7.
14 марта село было окружено федеральными войсками. 15 марта в 6 часов утра
военные объявили главе администрации Самашек, что с 8 до 10 часов этого
утра для выхода жителей из села открывается "коридор" в сторону Ингушетии,
после чего начнется штурм села. В селе поднялась паника, не все успевали
выехать, многие не решались сразу бросить имущество и скот, часть людей
направилась из села не по той дороге, где был открыт "коридор". В
результате в селе осталось несколько тысяч человек8. С 10 часов 16 минут
начался массированный обстрел села из БТРов, танковых орудий, гаубиц с
вертолетов и самолетов. Среди мирных жителей появились раненые и убитые.
16 марта около 7 часов утра через российский блок-пост из села попыталась
пройти группа жителей (до 500 человек). Однако колонна мирных граждан была
обстреляна, и выйти из села люди не смогли. На свой страх и риск под
обстрелом прорвались лишь три человека. В течение дня оттуда сумели выехать
- под огнем - еще две легковые автомашины и три трактора с прицепами с
беженцами.
В этот же день Международная организация по миграции договорилась с
российскими военными о вывозе из села оставшихся там жителей, для чего были
подготовлены 17 автобусов. Однако автобусы к селу пропущены не были.
16 и 17 марта глава администрации села направил несколько телеграмм
правительству ЧР, в Государственную Думу РФ, в Страсбург в Совет Европы,
умоляя способствовать тому, чтобы снова был открыт гуманитарный "коридор"
для выхода жителей села, не успевших его покинуть.
18 марта на южной окраине окруженных Самашек толпа жителей численностью в
несколько тысяч человек подошла к позициям российских войск с требованием
выпустить их из кольца. Военнослужащие разрешили выйти женщинам с детьми,
но заявили, что мужчины будут задержаны и подвергнуты "фильтрации". Однако
женщины отказались уходить без своих мужей, отцов, братьев, сыновей. Толпа
осталась ночевать под открытым небом.
Утром 19 марта район, где располагались люди, был обстрелян с вертолета. В
результате один человек был убит, шесть или семь ранены. Только после этого
был открыт "коридор" и начался выход жителей из села, а врачу самашкинской
больницы К.Магомадовой разрешили вывезти раненых в больницу Ачхой-Мартана.
В тот же день у другого блок-поста группа женщин, пытавшихся пройти к
оставшимся в Самашках родственникам, была обстреляна из гранатомета. 8
женщин, получивших в результате этого ранения, были доставлены в больницу
станицы Слепцовская.
Бойцы чеченских вооруженных формирований остались в селе и еще несколько
дней оказывали сопротивление федеральным войскам.
* * *
Аналогичные события происходили в горных селах Веденского, Шатойского,
Ножай-Юртовского районов весной и в начале лета 1995 г., весной 1996 г.
РОССИЯ-ЧЕЧНЯ: цепь ошибок и преступлений
3.9. ГРАБЕЖИ И УНИЧТОЖЕНИЕ ИМУЩЕСТВА ГРАЖДАНСКИХ ЛИЦ
В статье 4 пункте 2 Второго дополнительного протокола к Женевским
конвенциям говорится, что грабежи "запрещаются и будут оставаться
запрещенными в любое время и в любом месте".
* * *
Крайне низкий уровень дисциплины среди военнослужащих, а также их плохое
материальное обеспечение1 явились причинами многочисленных преступлений
против имущества граждан. Следует, однако, отметить, что большинство жалоб
и обвинений было направлено против военнослужащих ВВ и сотрудников МВД РФ.
Уже вскоре после начала вооруженного конфликта грабежи и уничтожение
имущества жителей Чечни приобрели массовый характер. В многочисленных
показаниях жителей Грозного2 и Гудермеса3, станицы Ассиновской4, сел
Самашки5, Шали, Ишхой-Юрт6 и других населенных пунктов сообщается о
массовых грабежах после занятия их федеральными силами.
Например, Лейла Бапаева, жительница поселка Бутенко (Грозный) дала
следующие показания Комитету обвинителей, работавшему в рамках подготовки
Международного неправительственного трибунала по делу о преступлениях
против человечности и военных преступлениях в Чеченской Республике:
----------------------------------------------------------------------------
"Зашли и к нам (это было 2 января), все проверили. Спрашивали в первую
очередь, есть ли оружие. Откуда оно у нас? Но они оружие и не искали,
потому что если бы у меня что-то и было, то это (например, пулемет) можно
было бы спрятать во дворе, но они там и не искали. В основном они искали в
доме, в квартирах. Все выворачивали: шкафы, стулья, сундуки. Искали что
поценнее. Спрашивали: "Доллары есть? Золото есть?" <...> Конечно, как у
всех, на черный день или еще для чего-нибудь в шифоньере у меня лежали
доллары. Тысяча долларов. Это все богатство. Когда они зашли и стали все
выкидывать, вытряхивать, эти доллары вывалились. Я хотела их поднять, а мне
говорят: "Это мы можем сделать сами", - и военный наглым образом положил их
в свой карман. В доме стоял хороший телевизор. Они его сзади прикладом
разбили, а потом посуду. Красивая очень посуда была, какую любят иметь
женщины. Они вдвоем взяли этот сервант и опрокинули его на пол - не
осталось ничего целого. У меня девочка, ей 20 лет, все для нее
подготовленное лежало в сундуке. Они оттуда все стали вытаскивать и
укладывать в вещевые мешки, что там в упаковках, все, что есть хорошее,
дорогое белье и все это. Так нагло. <...> Они были не в масках. Им было лет
по 30. На них были зимние черные шапочки и камуфляжная форма7. <...> А
уходя, мне сказали: йВсе вы чеченцы - бандитык"8.
----------------------------------------------------------------------------
