помни, если начнешь дурить, то у меня есть пистолет.
Мы обошли развилку и поднялись немного вверх. "Старое ранчо"
светилось между деревьями, рядом плескалась теплая вода бассейна.
Подойдя к домику, Кулгрен сказал:
- Теперь зажги свет, Джонс.
В одной из комнат дома засветили окна и мы вошли внутрь. Это была
огромная гостиная, когда-то сверкавшая позолотой, как и все в этом пустом,
обветшавшем доме. Мебели почти не было - кресло, обтянутое шкурой, стол,
покрытый пылью и грязью, на четырех витых ножках, драная тряпка, отдаленно
напоминающая ковер, другое кресло с отломанным подлокотником, придвинутое
к закопченному камину.
Барлет Альтон Дрейк был привязан к этому креслу. Рот был заткнут его
же собственной белой рубашкой. Она была обернута вокруг головы и влажно
блестела от слюны там, где был его рот. Ноги его были босы и покрыты
следами от ожогов. Небольшой, но жаркий огонь вился в камине, где на
пламенеющих углях лежала вишневая от жара кочерга. В воздухе стоял
удушливый запах горелого мяса.
Лорелея окинула спокойным взглядом это чучело в кресле. В этом
взгляде не было ни жалости, ни ненависти. Ее лицо было спокойно и красиво.
Она сорвала блестящую полоску с новой пачки сигарет и достала одну с
золотым ободком.
- Он еще не заговорил, Джино?
Толстый парень с белой прядью в темных волосах весело оскалился.
- Пока нет.
- Когда ты захочешь что-то сказать, Барлет, кивни, пожалуйста, и мы
снимем повязку. Это все, что от тебя требуется.
Он все смотрел на нее с каким-то ужасом. Но там, в его глазах, было и
что-то такое, чего она никогда прежде не видела. Возможно, он даже сам не
мог об этом знать... упрямство.
Она глубоко затянулась и потом воткнула вспыхнувший конец сигареты
ему в лицо. Он заерзал в кресле.
На его лице капельками выступил пот. Он молчал.
- У нас впереди вся ночь, - спокойно сказала она. - И есть еще и
другой способ. Никакой человек долго не выдержит. - Она взглянула на
Кулгрена и добавила: - Выпьем?
