открывавшейся в овраг.
Во время сильных бурь эта пещера, вероятно, наполнялась водой. Из нее
не было других входов и выходов, и так как, кроме того, у охотников не
было никаких съестных припасов, то понятно, что они не могли выдержать
долгой осады.
Но, во всяком случае, если бы они оказались запертыми здесь, то
чувствовали бы себя гораздо лучше, чем в хижине. Пещера имела только один
выход, из которого можно было стрелять, между тем как осаждающие могли
подойти с какой угодно стороны. Зато на находящихся в пещере не могли
напасть, не подвергаясь опасности попасть под огонь их карабинов.
- Недурное здесь место, - сказал Боульби, потирая свою больную ногу и
глядя на зазубренные камни свода и на стены. - Неужели Джордж и Руф
думают, что я их буду дожидаться здесь все время? Если они так думают, то
сильно ошибаются!
Охотник не без труда и боли поднялся на ноги и с трудом направился к
выходу, нагнулся и вышел наружу. Затем он опять выпрямился, опираясь на
костыль.
Пол пещеры, в которой укрывались охотники, выступал на несколько
футов в овраг, так что к нему можно было прислониться или посидеть на нем.
Затем он неправильно разветвлялся направо и налево, понемногу сливаясь с
дном оврага.
Последний имел от пятидесяти до семидясети пяти ярдов ширины, причем
середина была на пять или шесть футов глубже. Временами по нему бежал
шумный поток, но теперь овраг стоял сухим уже в течение нескольких недель.
Выйдя из пещеры, охотник почувствовал что-то вроде упрека совести.
Его друзья настаивали на том, чтобы он скрывался, пока они не вернутся, и
вполне понятно, что простая осторожность - не надуманная прихоть.
Он повернулся назад и уже собирался идти назад в пещеру.
- Пусть меня повесят, если я вернусь! - воскликнул он,
останавливаясь. - Я умру, если останусь здесь, и уже раз я встал на ноги,
то лучше буду гулять на открытом воздухе, где мне будет гораздо приятнее.
Сказав это, он занял позицию против входа в пещеру. Прислонив костыль
к кремнистой стене сзади себя, Боульби стал опираться на последнюю, так
что левой ноге почти не приходилось поддерживать тело. Огромный свой
карабин он держал обеими руками поперек туловища, причем дуло было
направлено влево, и правая рука прикрывала тяжелый кремневый ружейный
замок. Таким образом ружье могло быть каждую минуту использовано для
стрельбы.
Боульби знал, что он легко может встретить по дороге индейца, но не
думал, что, на самом деле, шансы эти равны десяти против одного.
- Я думаю, что мальчики будут ворчать, когда придут и увидят, что я
стою здесь. Но что за беда? Пусть ворчат, только не кусаются. А! Музыка
уже начинается!
До него долетели звуки двух выстрелов.
Конечно, Боульби было интересно, хотя он никак не мог угадать, что
там происходило. Так как он не знал, что сюда уже успел прибыть сын
Джорджа Линдена в сопровождении Терри и Оленьей Ноги, то и не мог знать
правды.
Немного погодя, донесся звук выстрела других ружей, - Линдена и
Гардина, стоявших перед хижиной, из которой выбежали виннебаго. Боульби
скрежетал зубами и смотрел на свою забинтованную ногу.
- Придет ли когда-нибудь время, - ворчал он, - когда доктора будут
уметь излечивать какую-нибудь болезнь сразу же? Отчего они не умеют
починить бедро или лодыжку, как чинят ружье или экипаж? Нет, они знают не
больше, чем Оленья Нога, и поэтому я ничего не проиграл, не имея теперь
возможности пользоваться их услугами. Однако, что ж это такое, провалиться
мне на этом месте!
Можно сказать, что Джемс Боульби никогда в жизни не бывал более
удивлен. Какое-то время он смотрел в направлению оврага и знакомой нам
лесной прогалины. Он не мог видеть очень далеко, так как, во-первых,
рытвина поворачивала вправо, а во-вторых, местность закрывали густые кусты
и деревья.
Охотник оставил бесполезные усилия разглядеть что-нибудь, что могло
бы объяснить выстрелы, и самым естественным образом обернулся к другой
стороне оврага, на краю которого он стоял. Как раз против пещеры, на
несколько более высокой скале, чем та, на которую опирался охотник, стоял
виннебаго в полном вооружении и смотрел на него.
Индеец стоял прямо и был виден во весь рост. На нем был обычный
национальный костюм, за поясом торчали томагавк и нож, а в правой руке он
держал ружье. Краснокожий опирался на правую ногу, выставив левую на
несколько дюймов вперед, так что его поза была грациозна и свободна. Если
бы он позировал для картины, он не мог бы встать удачнее.
Вид белого человека, прислонившегося к скале рядом с костылем,
видимо, возбудил особый интерес в краснокожем, который, вероятно, раньше
ничего подобного не видал.
Действительно, казалось, что виннебаго открыл в охотнике что-то
особенное, потому что устремил на него пристальный взгляд и самым
внимательным образом изучал его.
Джемс Боульби содрогнулся, когда сообразил, что индеец, если бы ему
вздумалось, мог бы послать в него пулю прежде, чем он узнал бы об
опасности. Он не понимал, почему краснокожий не сделал этого раньше. Видя,
что он служит предметом такого внимательного изучения, Боульби в свою
очередь смело посмотрел на виннебаго. В это же время он осторожно поднял
огниво своего ружья, которое так лежало в руке, что не надо было менять
положения. Не отводя глаз от раскрашенного лица, охотник тихо пробормотал:
- Я не знаю, чем это кончится, но если ты успеешь прицелиться и
выстрелить раньше меня, то милости просим!
17. АП-ТО-ТО
Всего замечательнее было то, что пока Джемс Боульби, сердито сжимая в
руках свое ружье, смотрел через овраг на воина виннебаго, который в свою
очередь пронизывал его взглядом насквозь, он вдруг вспомнил, что оба они
не в первый раз видят друг друга.
- Верно, он меня вспоминает, или старается вспомнить, хотя я в свою
очередь не могу... Ах, нет, и я вспомнил!
Несмотря на татуировку лица индейца, Боульби заметил странную форму
его носа. Он был задет ножом в каком-то сражении и оттого принял такую
изогнутую форму, что по нему можно было всюду узнать его обладателя.
Меньше, чем год тому назад, в одну из самых свирепых зимних снежных
бурь, один воин виннебаго постучался в дверь к охотникам и на ломаном
английском языке попросил позволения переночевать у белых людей. Его
приняли радушно, сытно накормили, и он провел у охотников три дня. После
этого срока буря кончилась, и виннебаго отправился в длинный путь на свою
родину, к северо-востоку.
Этот воин был Ап-то-то, тот самый виннебаго, который стоял на той
стороне оврага, вглядываясь в Боульби с таким интересом.
- Это он, наверное он! - воскликнул охотник про себя, взглянув на
него вторично. - Он не уверен я ли это, или кто-нибудь другой. Он сохранил
некоторую долю благодарности, и поэтому не хочет убить меня, не убедившись
предварительно, принадлежу ли я к числу тех, кто принял его под свой кров
в последнюю зиму. Если бы это было не так, он застрелил бы меня прежде,
чем я успел бы догадаться, в чем дело!
Изобразив улыбку на своем бронзовом лице, Боульби отнял свою правую
руку от ружья и, поднеся ее ко лбу, отдал индейцу честь по военному,
сказав:
- Здравствуй, Ап-то-то!
Расстояние между обоими было настолько невелико, что Боульби говорил
даже тише обыкновенного разговорного тона. Индеец услышал его слова, но,
вместо ответа, повернулся и ушел.
Ап-то-то (это был он) шел не по ровной земле, а пробирался между
скалами, иногда выше, иногда ниже, но все время на виду у охотника, в
течение двух или трех минут. Удивление Боульби, надо сказать, возросло еще
более от этого поступка краснокожего.
- Индеец, я думаю, имеет дружелюбные намерения, - заключил охотник, -
но принадлежит к вовсе не дружественному нам отряду. Он хотел бы отплатить
нам добром (и он, может быть, уже давно придумал, как это сделать), но
теперь так связан, что не смеет показать своих истинных намерений. Мы
обращались с ним так хорошо, что он поневоле нам благодарен!
Боульби еще не окончил этой речи, как виннебаго, который карабкался,
взбирался и спускался уже на расстоянии ярдов пятидесяти, вдруг
повернулся, взял ружье на плечо и выстрелил прямо в охотника. Последний
едва не лишился жизни, так как пуля индейца задела его за ухо и ударила в
скалу сзади него.
- А! Так вот что ты замышлял! - воскликнул Боульби поднимая также и
свое ружье - Ты собака, как и все прочие, и вот же тебе!
Но зоркий серый глаз напрасно искал по сторонам: он не нашел
виннебаго. Ап-то-то, после своего предательского выстрела, спустился со
скалы и исчез из виду, пока дуло его ружья еще дымилось. Каковы бы ни были
результаты его усилий, он не рассчитывал на удачу.
Боульби опустил ружье и осторожно спустил кремень. Трудно себе
представить его разочарование.
- Я бы согласился вывихнуть другую ногу и разбить затылок, только бы
попасть в него! - ворчал Боульби, и глаза его сверкнули недобрым блеском.
- Когда, подвергаясь опасности умереть с голоду или замерзнуть без нашей
помощи, краснокожий обращался за ней к нам, я думал, что на свете есть
хорошие индейцы, но они, видно, все умерли, кроме Оленьей Ноги!
Нет ничего хуже неблагодарности, и Боульби, конечно, имел основание
сердиться на неблагодарного индейца. Но злодей уже исчез, и некогда было
рассуждать о его предательском поведении.
- Я не понимаю, отчего он не выстрелил, как только увидел меня? -
сказал сам себе Боульби. - Он мог бы, наверное, попасть в меня, но,
вероятно, хотел прежде насладиться мыслью о том, как будет снимать мой
скальп, и поэтому-то и отложил убийство насколько возможно!
Но, как бы то ни было, налицо был тревожный факт, что один из
виннебаго нашел убежище охотников и не преминет открыть его другим.
Бедняга охотник не знал, на что решиться. С трудом пробравшись
обратно в пещеру, он с не меньшим трудом сел на каменный пол и приготовил
карабин, чтобы выстрелить в первого, рискнувшего подойти сюда.
- Нет! - решительно сказал он, переменив свое намерение. - Уже если
Джемс Боульби погибнет, то во всяком случае не в пещере!
Опершись опять на костыль, полный новых надежд, охотник быстро вышел
наружу и еще раз остановился, чтобы бросить беглый взгляд на окрестности.
Врагов нигде не было видно, и он тотчас направился вниз по оврагу к
прогалине.
Боульби намеревался пройти по тому месту, где паслись три лошади,
вполне справедливо решив, что лучшим спасением будет спастись на коне. Так
как он, конечно, не собирался уехать один, то решил, по крайней мере, что
выгадает немного времени, если придет прямо к лошадям.
Едва бедняга добрался до густого кустарника, как увидал между
древесными стволами горящую хижину. Он не мог ясно разглядеть ее, но
догадался, откуда выходит густой столб дыма, клубящегося над лесом и
закрывающего солнечный свет.
- Они приступили к делу! - заключил охотник, остановившись на
несколько минут, чтобы посмотреть на картину разрушения. То, что увидел
Боульби, еще больше уверило его в собственной правоте, и он быстро
обдумал, как будет разыскивать лошадей, на которых они ускачут в
безопасное место.
Наши друзья не встретились друг с другом по странному стечению
обстоятельств. Если бы Боульби несколько отложил свой уход, он встретил бы
в овраге Гордона, Фреда и Терри. Но он разошелся с ними, так как и они
остановились посмотреть на дым и искры от горящей хижины. Если бы охотник
подошел к пастбищу немного раньше, он встретил бы своего товарища, Джорджа
