- Я не понимаю, какое это имеет отношение к Орбитсвилю.
- Историю Вселенной можно представить, если воспользоваться корявыми
терминами, к которым столь склонны ваши ученые, в виде последовательности
Больших Взрывов и Больших Сжатий. В момент каждого Большого Взрыва
образуются две Вселенные - одна из обычной материи, движущаяся во времени
вперед; другая - из антиматерии, движущаяся во времени назад. Обе
Вселенные расширяются до своих предельных размеров, а затем начинается
сжатие, и, в конце концов, когда стрелка часов проходит полный круг, они
соединяются вновь, и все готово к новому Большому Взрыву. Ты, конечно,
понимаешь, что термины "материя" и "антиматерия" чисто условны.
- Я не дурак, - обиделся Никлин.
- Тут есть свои сложности, вроде тахионной и антитахионной Вселенных.
Я их сейчас касаться не стану.
- Очень мило. Продолжай.
- В момент последнего Большого Взрыва, который, по моим подсчетам,
был восемнадцатым в этой Великой Последовательности, образовались две
Вселенные, так же, как это происходило и прежде. Но их эволюция не пошла
по проторенному пути. Возникла существенная асимметрия - по причинам, не
вполне мне еще ясным, во Вселенной Второй Области не развилась разумная
жизнь.
В таких обстоятельствах, без сапионного притяжения, Вселенная Второй
Области была обречена разлетаться вечно, а без вклада ее материи природа
очередного Большого Взрыва будет совершенно иной. И как следствие,
нарушится цикл обновления мироздания.
Часть ультанов была недовольна подобной перспективой с философской
точки зрения - и они предприняли шаги, чтобы исправить возникшую
асимметрию.
- Они построили Орбитсвиль?
- Да.
- Он служил для сбора разума! Тогда это объясняет Большой Скачок,
перемещение Орбитсвиля во Вселенную из антиматерии. Когда ультаны все
подготовили, они попросту перенесли его!
- Ситуация была несколько сложнее. Другая часть ультанов, также по
философским соображениям, выступила против какого-либо вмешательства в
естественный ход событий. Но, в основном, ты прав.
- А разве такого перемещения достаточно, чтобы изменить будущее
Вселенной? Я не привык мыслить такими масштабами, но влияние
одной-единственной сферы кажется мне чересчур уж несопоставимым.
- Была создана не одна сфера, Джим. Чтобы заманить достаточное
количество живых существ, ультаны поместили подобные конструкции в каждую
галактику Вселенной Первой Области. В каждой галактике, в зависимости от
ее размеров, оказалось в различных местах от восьми до сорока сфер, причем
именно там, где имелись наиболее благоприятные условия для развития
разумной жизни. Тот факт, что ваше племя обнаружило объект, названный вами
Орбитсвилем, не был случайностью.
- Но существует по меньшей мере сто миллиардов галактик! - Никлин
почувствовал свою ничтожность, осознав масштаб усилий ультанов, решивших
повлиять на сам пространственно-временной континуум. - И если умножить это
число...
- Не следует погружаться в математические расчеты. Достаточно
сказать, что ультаны в своем заблуждении зашли так далеко, что я с моими
братьями вынужден был вмешаться.
- Но не слишком ли поздно? Я видел, как Орбитсвиль распался на
миллионы планет и как все эти планеты исчезли. Если они разлетелись по
всей галактике...
- Это моя работа. Новые планеты действительно разлетелись, но под
моим контролем. Они рассыпаны по той галактике Первой Области, где
первоначально находился Орбитсвиль.
Где-то в глубине сознания у Никлина оформился новый вопрос, но он
метнулся от него в сторону.
- Планеты вернулись назад?
- Да, Джим. Видишь ли, ультаны были не правы, когда пытались навязать
свою волю, свою неизбежно ограниченную точку зрения естественному порядку
вещей. Асимметрия между Первой и Второй Областями в текущем цикле
предвещает большую перемену в мироздании, это верно, но перемены - это
орудие эволюции. Переменам нельзя противиться. Развитие должно быть
свободным.
- Подвергнутся ли ультаны наказанию?
- Они получат совет, и за ними установят наблюдение, но вреда им
никакого не причинят. Я и мои братья, мы являемся частью Жизни, и мы
служим Жизни. Этика требует от нас, чтобы мы делали все, что в наших
силах, чтобы ни один носитель разума не погиб в результате наших действий.
- Поэтому ты здесь? Поэтому ты говоришь со мной?
- Как я уже сказал, этот диалог происходит исключительно в твоем
сознании. Он является твоей личной реакцией на то, что твой разум стал
частью моего разума, пока я переношу корабль обратно во Вселенную Первой
Области. Ты интерпретируешь происходящее по-своему, переживания других
будут иными.
- Ты хочешь сказать, что для них это будет религиозное переживание?
Они видят то, что, по их мнению, является Богом?
- Они видят то, во что верят. Так же, как и ты видишь то, во что
веришь.
Вопрос, который уже оформился в какой-то части сознания Никлина,
вновь настойчиво заявил о себе, и он не смог больше тянуть.
- Мы будем жить?
- Да, Джим. Я выдернул ваш маленький корабль из тела моего
мертворожденного брата и поместил его на поверхность чрезвычайно
гостеприимного мира в вашей родной галактике. Вы будете жить.
- Спасибо! Спасибо! - У Никлина вдруг возникло безотчетное чувство,
что надо спешить. - Значит, время нашей встречи подходит к концу?
- В мысленном измерении нет времени в твоем понимании. С одной точки
зрения, перенос осуществляется мгновенно, с другой, он длится сорок
миллиардов лет.
- Но диалог подходит к концу.
- Ты почти достиг предела.
- Тогда еще один вопрос. Прошу тебя! Я должен узнать ответ.
По ту сторону полночной равнины тяжелое нечто, казалось,
шевельнулось.
- Я слушаю.
- Кто ты?
- Теперь тебе не нужен ответ.
Никлин отчетливо видел движение. Что-то увеличивалось в размерах,
росло. Оно готовилось к уходу.
- Ты ЗНАЕШЬ, кто я. Ты ЗНАЕШЬ, разве не так, Джим?
- Да, - прошептал Никлин. Сосуд его разума наполнился до краев. - Я
знаю, кто ты.
23
Шесть летательных аппаратов "Керлью" компании "Вудстон Скайвейз"
выстроились в ряд, дожидаясь отправки пассажиров в региональный центр
Рашпорт. Выбор на "Керлью" пал потому, что они могли взлетать с
неподготовленной травяной площадки. Каждый аппарат вмещал минимум десять
человек. Пассажиры "Тары" должны были совершить недолгий перелет до
Рашпорта, где пересядут на аэролайнер, который перенесет их на восемь
тысяч километров, в Бичхед-Сити.
За "Керлью" замерли три крошечных и быстрых самолета, принадлежащих
агентствам новостей, первыми поспевшими на место события. Над аппаратами
высился огромный, сверкающий медью корпус "Тары". За кораблем лежало
озеро, протянувшееся до самого горизонта; низкое утреннее солнце играло на
его поверхности алмазными бликами.
Никлин решил, что проживи он хоть тысячу лет, ему никогда не
привыкнуть к движению светила. Прошлым вечером, в день возвращения "Тары",
Никлин наблюдал первый в своей жизни закат. Он не мог оторвать глаз от
удивительной и прекрасной картины - пылающий алый диск медленно исчезал за
линией горизонта. Как и большинство ошеломленных происшедшим пассажиров
"Тары", он провел большую часть ночи под открытым небом, разглядывая
звезды и с волнением дожидаясь, когда же вновь появится солнце. Хотя Джим
конечно же знал, что оно должно взойти на противоположной стороне (как,
разумеется, и случилось), восход наполнил его чувством глубочайшего
изумления. Реальное подтверждение того, что отныне он будет жить на
внешней поверхности сферы, явилось для Никлина, привыкшего к
изолированности Орбитсвиля, почти религиозным переживанием. Он чувствовал
себя беззащитным перед безбрежной Вселенной, крошечным микроорганизмом,
прицепившимся к огромному мячу, запущенному в незнакомое пространство.
Словно гармонируя с меньшими, по сравнению с Орбитсвилем, размерами
нового мира, степень человеческой активности, казалось, возросла, напомнив
Никлину трепещущую активность крошечных созданий, для которых космосом
является капля воды...
Одно мгновение "Тара" летела в межзвездной тишине, а уже в следующее
- покоилась на залитой солнцем, заросшей густой травой поляне. Часы на
корабле не зафиксировали никакого разрыва во времени, но каждый из
пассажиров, включая детей, помнил о странном состоянии вне времени.
Насколько Никлин смог установить, все они, за исключением лишь его самого,
провели это безвременье в кратком и безмолвном общении с добрым божеством,
скрытым за сияющим белым облаком.
Все они вышли из этого состояния, по сути дела, теми же людьми,
только еще больше утвердившись в своей вере. Первое, что сделал Ропп
Воорсангер после приземления "Тары", - вывел всех пассажиров на заросшую
буйным разнотравьем поляну и вознес благодарственный молебен. И никогда
еще в истории человечества не существовало религиозного братства столь
единого и непоколебимого в своей вере. Но ведь, в конце концов, эти люди
стали участниками яркого и удивительного чуда. Они уже считали себя
мертвецами, но оказались спасенными, и спасение их сотворило Божественное
Вмешательство. У них, как ни у кого другого, были все основания слиться в
едином "Аллилуйя!"
То, что испытал Никлин, сильно отличалось от переживаний остальных,
и, наверное, поэтому в нем произошли неизбежные перемены. Он вышел из
всего этого с совершенно иными убеждениями. И эти новые убеждения
требовали от Джима пересмотра его личной модели реального мира.
Соответственно, он вынужден был признать существование верховного разума.
Зовут ли его Бог, или Добрая Фея, или Газообразное Позвоночное - это не
имело никакого значения для того главного, центрального факта - он, Джим
Никлин, больше не может вести жизнь скептика и нигилиста.
Гуляя в одиночестве под непривычным звездным небом, Джим раздумывал,
могло ли воздействие на него быть еще более сильным, таким, чтобы он
признал существование ветхозаветного Бога, а не только высшую Личность
немистического характера.
Ты ЗНАЕШЬ, кто я.
Так сказано было ему, и самое сверхъестественное состояло в том, что
Никлин давно был подготовлен к этому откровению. Он почти постиг истину в
то хмурое ветреное утро в бичхедском офисе, когда Сильвия Лондон страстно
рассказывала ему, что вся материя имеет майндонную компоненту и что для
развития бессмертной личности необходимо только наличие достаточно сложной
физической системы, вроде человеческого мозга. Никлин тогда начал
возражать: если одной физической сложности достаточно для возникновения
разума, то, в принципе, нет необходимости в биологическом элементе. Тогда
любая достаточно сложная система может обладать разумом. И, доводя это
рассуждение до логического конца, можно ли найти лучшего кандидата среди
сложных многокомпонентных структур, чем галактика?
Идея разумной галактики не нова, научные провидцы выдвигали ее еще в
середине двадцатого века.
Но чтобы вступить в борьбу с действительностью!
Никлин знал, пройдут годы, прежде чем он сможет хотя бы надеяться,
что свыкнется с мыслью, что на подмостках вечности он играет вместе с
такими существами, как ультаны, столь развитыми и могущественными, что они
могут задумать перестройку всей схемы творения по собственному желанию. И
что существуют еще те, кто ушел от ультанов столь же далеко, как ультаны
