голову шлем. Волна-носитель тихо пульсировала, вызывая еле слышное
дрожание нейтронов в глубине его мозга. Это было непередаваемое ощущение.
Он потянулся к приборам и начал настраиваться на альфа-ритм мозга
Энглси: импульсы его собственного мозга имели более низкую частоту.
Сначала сигналы должны пройти через гетеродин... Так... Но почему же нет
приема? Ах да, надо еще подобрать точную форму волны. Ведь тембр - такая
же неотъемлемая часть мысли, как и музыка. Медленно, страшно осторожно
Корнелиус поправил настройку.
Что-то промелькнуло в его сознании - видение облаков в лилово-красном
небе, ощущение свежего ветра, мчавшегося в безграничном просторе, - и
снова исчезло. Дрожащими руками он снова тронул рукоятку настройки...
Пси-луч между Энглси и Джо ширился, включая в себя сознание
Корнелиуса. Он почувствовал, что видит Юпитер глазами Джо. Вот он стоит на
холме и смотрит в небо над ледяными горами, ища жадным взором первую
ракету. Но одновременно он оставался Корнелиусом, следящим за приборами,
ищущим каких-то сигналов, символов - ключа к запертым в душе Энглси
страхам.
И тут он почувствовал, что его самого охватывает нечеловеческий ужас.
Пси-лучевое слежение - это не просто пассивное подслушивание. Как
любой радиоприемник является одновременно слабым передатчиком, так и
воспринимающая нервная система сама посылает сигналы, откликаясь на
источник пси-излучения. Конечно, при обычных условиях это излучение почти
незаметно, но если ваши импульсы, в каком бы направлении они ни
посылались, проходят через цепь мощных гетеродиновых и усилительных
устройств с отрицательной обратной связью...
На заре псионики пси-лучевая терапия было зачахла. При тогдашней
технике мысль одного человека, пройдя через усилитель и поступая в мозг
другого, складывалась с собственным нервным циклом последнего по простым
векторным законам. В результате оба чувствовали возникавшие новые частоты
как какое-то кошмарное трепыхание своих собственных мыслей. Пси-оператор,
владевший приемами самоконтроля, еще мог их игнорировать, но пациент не
мог, и вместо излечения человек получал травму.
Однако позже основные тембры человеческого мозга были измерены, и
опыты в области пси-лучевой терапии возобновились. Современный
пси-передатчик анализирует входящий сигнал и переводит его данные на язык
"слушателя". Абсолютно чуждые импульсы передающего мозга, которые
невозможно перекодировать в соответствии с нейронной структурой
принимающего мозга, задерживаются фильтрами.
Компенсированная таким образом чужая мысль может быть воспринята так
же просто, как своя собственная. Когда пациент включен в пси-лучевую сеть,
опытный пси-оператор способен подстроиться к ней без его ведома. При этом
он может либо исследовать мысли пациента, либо внушать ему свои
собственные.
План Корнелиуса, понятный любому специалисту-псионику, основывался
именно на этом. Он хотел получить сигналы от ничего не подозревающего
Энглси-Джо. Если его гипотеза правильна и личность пси-оператора
действительно исковеркана до неузнаваемости под стать чудовищной
индивидуальности Джо, его мышление окажется слишком чуждым человеческому,
чтобы пройти через фильтры. В этом случае до Корнелиуса дойдут одни
обрывочные импульсы или вовсе ничего. Если же гипотеза неверна, и Энглси
остается Энглси, то он воспримет только нормальный человеческий поток
сознания и сможет перейти к исследованию других возможных причин нарушений
в К-трубке.
...Страшный звон наполнил его мозг!
Что со мной?
На мгновение чуждое вмешательство, превратившее мысли в невнятное
бормотание, потрясло его ужасно. Он судорожно глотнул свежего
юпитерианского ветра. Чудовищные черные псы почуяли чужого и завыли.
Затем как-то сразу Джо понял все, и неудержимая волна гнева вытеснила
из мозга страх и все остальные ощущения. Он наполнил легкие и заорал во
все горло, так что громовое эхо прокатилось по горам:
- Вон из моего мозга!
Он почувствовал, как Корнелиус сжался и юркнул куда-то в подсознание.
Мощь удара его собственной воли и разума оказалась слишком сильной. Джо
засмеялся - это было больше похоже на рычание - и внутренне расслабился.
Над ним сквозь громовые тучи мелькнул свет первой снижающейся ракеты.
Корнелиусу захотелось назад, к уютному свету пульта управления. Его
руки бессознательно потянулись к приборам, чтобы отключить передатчик и
убежать.
- Не спеши ты так! - мрачно скомандовал Джо, и мускулы Корнелиуса
застыли от ужаса. - Я хочу понять, что происходит. Замри и дай мне
разобраться!
Джо испустил импульс, который должен был означать раскаленный добела
вопросительный знак. В ответ на этот безмолвный вопрос, помимо воли
Корнелиуса, воспоминания ярко вспыхнули в его мозгу.
- Так! Вот в чем дело! Вы думали, я боюсь быть на Юпитере, в теле
Джо, и хотели узнать, почему? Но я же вам говорил, что не боюсь!
- Я должен был вам поверить, - прошептал Корнелиус.
- Ну тогда выключайтесь вон из цепи! - заорал во всю глотку Джо. - И
никогда больше не появляйтесь в пункте управления! Поняли? К-трубки или
что бы там ни было - я не хочу вас видеть! Пусть я калека, но я разнесу
вас в клочки! А теперь отваливайте! Оставьте меня в покое. Первый корабль
вот-вот сядет.
- Вы... калека? Вы... Джо Энглси?
- Что?!
Огромное серое существо на холме подняло свою варварскую голову, как
по зову трубы.
- Что вы имеете в виду?
Неужели вы не понимаете? - слабо шевелились мысли в мозгу Корнелиуса.
- Ведь вам известно, как работает пси-лучевой передатчик... Вы же знаете,
что я мог исследовать разум Энглси в его мозгу, оставаясь незамеченным. А
полностью нечеловеческий мозг я вообще не смог бы исследовать, зато и он
бы не уловил моего присутствия. Фильтры не пропустили бы такой сигнал. Но
вы почувствовали меня в первую же долю секунды... Это может означать
только одно - человеческий разум в нечеловеческом мозгу... Вы больше не
обрубок человека на Ю-5. Вы Джо, Джо Энглси!
- Дьявол вас возьми, - сказал Джо, - вы правы!
Он отключил Энглси, одним жестоким, похожим на пинок импульсом
выпихнул Корнелиуса из своего сознания и бросился вниз по холму встречать
звездолет.
Корнелиус очнулся через несколько минут. Его череп раскалывался. Он
нащупал основной рубильник, потянул его вниз, сорвал шлем с головы и со
звоном бросил на пол. Но прошло немало времени, пока он собрался с силами,
чтобы проделать то же с Энглси. Сам Эд уже ничем не мог себе помочь.
Они сидели в приемной станционного госпиталя и ждали. В резком свете
помещение из металла и пластика казалось голым и холодным. В воздухе висел
легкий запах антисептиков. Они находились в самом сердце спутника,
отделенные от поверхности многокилометровой толщей скалы.
В маленькой жутковатой комнате не было никого, кроме Викена и
Корнелиуса. Остальной экипаж станции механически занимался своими
повседневными делами, чтобы убить время, пока не станет известно, что
произошло. За закрытыми дверями три биотехника, выполнявших также роль
медперсонала, боролись с ангелом смерти за бесчувственный обрубок, бывший
когда-то Эдвардом Энглси.
- Девять кораблей благополучно сели, - сказал Викен мрачно. - Два
самца и семь самок. Достаточно, чтобы основать колонию.
- С генетической точки зрения неплохо бы иметь побольше, - отозвался
Корнелиус.
Он говорил приглушенным голосом, хотя весь был переполнен радостью.
Во всей истории было что-то внушавшее благоговение.
- Я все еще ничего не понимаю, - сказал Викен.
- О!.. Теперь все ясно. Я должен был догадаться раньше. Все факты
были налицо, просто мы не сумели сделать из них простые, очевидные выводы.
Прежде всего надо было перестать носиться с этой мыслью о чудовище,
пожирающем людей.
- Да... - голос Викена был похож на скрип. - А роль чудовища сыграли
мы сами, не правда ли? И вот Эд умирает...
- Смотря что называть смертью.
Корнелиус глубоко затянулся сигарой, пытаясь обрести внутреннюю
устойчивость. Его голос был намеренно бесстрастным.
- Подумайте. Проанализируйте факты. Кем был Джо? Существом с мозгом,
подобным человеческому, но без собственного разума. Этакая tabula rasa -
девственно чистая страница, - на которой пси-луч Энглси мог писать, что
хотел. Мы пришли к совершенно правильному заключению - правда, с большим
опозданием, - что, когда на этой странице будет записано достаточно много,
возникнет личность. Весь вопрос - чья? Вполне понятный человеческий страх
перед неизвестным внушил нам мысль, что в таком чуждом теле может
возникнуть только личность чудовища, а не человека. Поэтому мы и решили,
что она неизбежно должна оказаться враждебной Энглси, должна подавлять
его...
Дверь открылась. Оба ученых вскочили, вопросительно глядя на хирурга.
Тот только покачал головой.
- Все без толку. Типичный травматический шок, очень глубокий. Скоро
все кончится. Если бы у нас было получше оборудование, тогда, может
быть...
- Нет, - сказал Корнелиус. - Нельзя спасти человека, который сам
решил умереть.
- Тут вы правы.
Доктор снял маску.
- Дайте мне кто-нибудь сигарету.
Когда он брал сигарету у Викена, его руки слегка дрожали.
- Но разве он мог что-то решать? - задохнулся физик. - Он же лежит
без сознания с тех пор, как Ян вытащил его из этой... этой штуки.
- Это было решено куда раньше, - сказал Корнелиус. - Фактически эта
развалина на операционном столе уже лишена разума. Я знаю, я сам был при
этом.
Воспоминания были страшным мучением для Корнелиуса. Он чувствовал,
что ему придется пройти курс внушения, чтобы освободиться от этих мыслей.
Доктор глубоко затянулся, подержал дым в легких и с силой выдохнул.
- По-моему, теперь всему проекту конец, - сказал он. - Нам в жизни не
заманить сюда другого пси-оператора.
- Уж это точно, - с горечью сказал Викен. - Я сам разобью эту
дьявольскую машину.
- Постойте! - вскрикнул Корнелиус. - Как же вы не поймете? Это
никакой не конец. Это начало!
- Я лучше пойду, - сказал врач. Он затушил сигарету и скрылся за
дверью операционной, беззвучно закрывшейся за ним. На Корнелиуса и Викена
пахнуло дыханием смерти.
- Что вы имеете в виду? - холодно спросил Викен, как бы воздвигая
этим вопросом незримый барьер между собою и Корнелиусом.
- Неужели вам не ясно? - почти закричал псионик. - Ведь Джо перенял у
Энглси все - мысли, память, привычки, страхи, интересы. Конечно, чужое
тело и иная обстановка вызывают некоторые изменения, но не большие, чем
могли бы произойти с человеком и на Земле. Бели бы вы, скажем, избавились
от изнурительной болезни, разве бы это не придало вам больше
решительности, может быть, даже грубости? В этом не было бы ничего
ненормального, так же как в том, что человеку хочется быть здоровым, ведь
так? Понимаете меня?
Викен сел. Некоторое время он молчал. Потом страшно медленно,
неуверенно спросил:
- Вы имеете в виду, что Джо - это Эд?
- Или Эд - Джо. Как вам больше нравится. Сам себя он теперь зовет
Джо. Для него это имя что-то вроде символа свободы, обновления, но
остается он самим собой. Что вообще есть "я", если не непрерывность
существования? Он сам этого не понимал до конца. Он знал только - и я
должен был ему поверить, - что на Юпитере он силен и счастлив. Ведь что
вызывало возмущения в этих К-трубках? Простой истерический симптом!
