вытряхнуть из саркофага. Тело, едва ворочая языком, с усилием выговорило:
-- Наденька, дгужочек! Мне плохо!
Товарищи Коляна радостно загомонили:
-- Ты глянь, ни хуя себе! Ах ты бля, козгл вонючий! А говоришь, он у
тебя не разговаривает! Пиздишь, сука, как Троцкий! А ну, Колян, тряхни его
еще разок, он щас и про мировую революцию загнгт.
Валера неожиданно вышел из-за стены, за которой мы стояли, на открытое
пространство и сказал:
-- Мужики, а ну быстро прекратили измываться над телом и съебали отсюда
подальше!
-- Это кто так тявкает?
Колян выпустил ленинский пиджак из руки, подошел к Валере и
многообещающе сказал:
-- Сейчас я тебя, козгл, рядом с Лениным положу - и лениво-злобно
размахнулся кулаком.
Валера легко поднырнул под кулак и нанес удар в переносицу, а затем
всадил остро сложенные пальцы в горло противника. Тот мешком осел на пол,
изо рта и из носа у него хлынула кровь. Толпа ринулась на нас с Валерой. Я
увертывался от кулаков и ног, бил в чей-то пах, не стеснялся ударять пальцем
в глаза и кажется сломал напрочь несколько чьих-то коленных чашечек.
Валерины ноги летали как бабочки. Последнему из нападавших, вытащившему из
кармана пистолет, Валера с хрустом свернул шею. Представитель коммерческого
отдела в ужасе спрятался за саркофаг, наблюдая внезапно начавшуюся бойню.
Валера достал его режущим ударом кулака в лицо, и тот с кудахтаньем сел на
корточки:
-- Товарищи, пощадите! Осмотр тела вождя - это один из основных
источников поступлений твердой валюты в партийную кассу. Геннадий Андреевич
выкупил Мавзолей с расчетом поправить с его помощью финансовое положение
Коммунистической партии и использовать полученные средства для
финансирования своей избирательной кампании на выборах президента России!
Умоляю, пощадите!
-- Матюша, подними крышку, я этого козла продажного туда засуну. Пусть
он сам рядом с Лениным полежит.
Коммерсант от Мавзолея взвизгнул и быстро пополз на четвереньках
подальше от взбешенного Валеры. Валера сильно пнул ногой в голову одного из
лежащих, который сделал попытку подняться:
-- Все, Матюша, пошли отсюда! Пускай тут менты порядок наводят. Или
ребята Шмульдерсона. Кто раньше придет...
Мы быстро вышли из Мавзолея на Красную площадь и пошли, не оглядываясь
и не глядя вперед. Пришли мы в себя только у Александровского сада. Мои и
Валерины часы показывали пол-одиннадцатого утра, но на улице уже вечерело.
Впечатлений было столько, что говорить о чем либо по свежим следам было
бесполезно. Мы помолчали. Валера задумчиво почесал затылок:
-- Как бы это сделать так, чтобы когда я умру, у меня рядом с головой
взорвалась боевая граната?
-- А зачем, Валера?
-- Да неохота мне туда, к Шмульдерсону, понимаешь!
-- Граната тебе ничего не даст. ЦПТ тебя скопирует раньше, чем она
взорвется, а пока ты живой, тебе нет смысла ее взрывать. Но ты не переживай
- ты же всегда можешь отказаться от сознания, если тебе там у них не
понравится. И потом, оно еще может, и не восстановится. Так что не переживай
понапрасну. Помнишь, осгл говорил, что логики ни в чгм нет, и что никто не
знает, кому, зачем и что надо? А это значит, что все еще может как-то
устаканится. Может быть этот Брэкстон нормальный мужик, а? Может, он
когда-нибудь отберет у Шмульдерсона Пунтиллятор и сделает там более
человеческое существование.
-- Матюша, ты что в самом деле? Еще и в Пунтилляторе революция? Потом
там построят концлагеря для приверженцев Шмульдерсона, самых упрямых будут
лишать сознания и разлагать на простые элементы, да? Устал я, Матюша от всей
этой хуйни, как-то многовато ее вышло за один день.
-- Так, Валера, ты сам предложил поразвлекаться на собственный страх и
риск. Вот и поразвлекались. А вообще, знаешь что? Прав был осгл, когда
сказал, чтобы мы держались подальше от подозрительной трубы. А с другой
стороны, куда ты от нее денешься. Сколько ни прячься, труба тебя всг равно
найдет. А на другом конце у трубы - Пунтиллятор Шмульдерсона или еще
какая-нибудь херня похуже. Только я думаю, что лучше всего об этом просто не
думать, а постараться всг забыть, как будто ничего не было. Давай, Валера,
всг это забудем, а?
-- Нет, Матюша! У меня мысль другая на этот счгт. Давай с тобой
попробуем написать пьесу под названием "Подозрительная труба и Пунтиллятор
Шмульдерсона". Пока мы будем ее писать, мы во всем разберемся, и тогда нам,
может быть, станет чуток полегче. Правда, обидно будет, если никто не
захочет ее поставить. Или, может быть, давай напишем сценарий для фильма!
Тоже будет нормально.
-- Ты знаешь, Валера, со сценарием мне как-то даже больше нравится.
-- Эх, пивка бы сейчас холодненького - помечтал Валера и облизнулся от
жажды.
Я сунул руку в карман и вспомнил, что там нет ничего кроме паскудной
визитной карточки. Тем не менее, я вынул ее оттуда. Карточка увеличилась в
размере, а бумага стала тоньше. На одной ее стороне была очень правдоподобно
нарисована сторублевка, а на другой стороне почему-то была нарисована
пятидесятирублевая купюра. Вот пакость! Мы подошли к пивному ларьку, и я
небрежным жестом всучил странную ассигнацию продавцу. Тот принял ее, швырнув
в кассу почти не глядя и дал сдачи как с сотни. Я попросил у продавца
пластиковый пакет, сложил в него бутылки с Балтикой, и мы с Валерой уселись
в сквере на лавочку. Я взял холодную запотевшую бутылку в руки:
-- Ты знаешь, Валера, что самое гадкое в трубе?
-- В какой конкретно трубе?
-- Да не конкретно, а вообще в трубе.
-- Что?
-- То, что в в трубе ничего не удерживается, и ее нельзя наполнить. Она
всегда пустая. А в бутылке самое ценное то, что она иногда бывает полная -
сказал я и отхлебнул глоток пива.
-- Я всегда думал, почему пиво принято пить медленно, врастяжку, а
теперь знаю точно - сказал Валера.
-- Ну и почему?
-- А потому что пока ты его медленно пьешь, ты думаешь про полную
бутылку, и тебе в это время плевать на пустую трубу и на Пунтиллятор
Шмульдерсона.
-- Знаешь что, Валера? Давай с тобой никогда не вспоминать про
Пунтиллятор Шмульдерсона, когда мы пьем пиво!
-- Годится, Матюша! А давай про него вообще не вспоминать!
-- Ну, вообше, пожалуй, не выйдет - задумчиво сказал я - но есть один
выход.
-- Какой? - поинтересовался Валера.
-- Давай просто чаще пить пиво!
Валера с наслаждением сделал несколько глотков, и с трудом оторвавшись
от бутылки, изрек:
-- И мимо Мавзолея никогда не ходить.
Я тоже отхлебнул как следует пивка, перевел дух и добавил:
-- И применять логику только до определгнной степени.
ПОТОМУ ЧТО ЕСЛИ ТЫ ПОПЫТАЕШЬСЯ ПРИМЕНЯТЬ ЛОГИКУ ДО КОНЦА, ТО НЕПРЕМЕННО
ПРОВАЛИШЬСЯ В ПОДОЗРИТЕЛЬНУЮ ТРУБУ И ПОПАДЕШЬ В ПУНТИЛЛЯТОР ШМУЛЬДЕРСОНА.
