Постум
Вам странно это? Склонны вы скорей
Дивиться подвигам, чем их свершать?
Хотите, зарифмую этот случай
Вам на потеху? Слушайте мой стих:
"Старик и два юнца, заняв теснину,
Нам счастье принесли, врагу - кончину".
Вельможа
Ты сердишься?
Постум
Нет, я дружить готов
С тем, кто бежит трусливо от врагов;
В согласии с привычкою своей,
Он и от дружбы убежит моей... -
Вы довели меня до виршеплетства.
Вельможа
Прощай. Ты сердишься.
(Уходит.)
Постум
Опять бежишь? -
Вельможное ничтожество! Быть в битве
И у меня расспрашивать о ней!
Иной, спасая шкуру, честь позорил,
Иной бежал - и все ж погиб, а я,
Хранимый горем, словно чародейством,
Смерть не обрел там, где она царила.
Смерть, страшное чудовище, таится
Порой в бокалах, в ласковых речах,
На мягком ложе - много слуг у смерти
Помимо тех, кто носит меч. Нет, я
Найду ее. Сражался я за бриттов,
Но больше я не бритт. Надену платье,
В котором прибыл. Воевать не стану
И сдамся первому, кто руку мне
Положит на плечо. Был враг жесток,
Но будут мстить жестоко и британцы.
Мне искупленье - смерть. О ней мечтал,
На той, на этой стороне искал;
Но, где ее ни встречу, здесь иль там, -
За Имогену жизнь свою отдам!
Входят два британских военачальника и воины.
Первый военачальник
Хвала богам! Взят Луций в плен. А старца
И юношей считают за богов.
Второй военачальник
Там был еще один - иль раб, иль нищий;
Он бился как герой.
Первый военачальник
Да, говорят;
Но он исчез куда-то. - Стой! Ты кто?
Постум
Я римлянин!
И не блуждал бы тут, когда бы все,
Как я, сражались.
Второй военачальник
Взять его! Собака!
Ты не вернешься в Рим, чтоб рассказать,
Как вороны клевали вас. Ты дерзок
И, видно, знатен. К королю его!
Входят Цимбелин, Беларий, Гвидерий, Арвираг, Пизанио и пленные римляне.
Военачальники подводят Постума к Цимбелину, который знаками велит тюремщику
взять его, после чего все уходят.
СЦЕНА 4
Британская тюрьма.
Входят Постум и два тюремщика.
Первый тюремщик
Тебя уж не угонят, ты стреножен.
Пасись, пожалуй, коль найдешь траву...
Второй тюремщик
...И есть захочется.
Тюремщики уходят.
Постум
Привет вам, цепи!
Вы путь к освобожденью моему!
А все же я счастливей, чем подагрик,
Который предпочел бы век стонать,
Чем исцеленным быть наверняка
Врачом надежным - смертью, тем ключом,
Что отмыкает все замки. О совесть,
Ты скована теперь намного крепче,
Чем эти щиколотки и запястья. -
Даруйте искупленье мне, о боги,
И обрету я вечную свободу.
Иль моего раскаянья вам мало?
Печаль детей смягчает гнев отцовский,
А боги милосерднее людей;
Отрадней каяться в цепях желанных,
А не надетых на тебя насильно.
Возьмите жизнь в расплату за свободу!
Я знаю, вы добрей ростовщиков,
Берущих с должников в уплату долга
Лишь четверть, треть или шестую часть.
Чтоб те могли, дела свои поправив,
Платить им вновь. Мне этого не нужно!
За Имогены жизнь - мою возьмите;
Она хоть и не так ценна, но все же
Дана мне вами, боги. Человек
Не взвешивает каждую монету
И легкую берет, чеканке веря;
Возьмите жизнь мою - я ваш чекан,
О всеблагие силы! Если вы
С таким согласны счетом - рад я жизнью
Свой долг вам уплатить. - О Имогена,
К тебе без слов взываю я!
Торжественная музыка. Появляются призраки: Сицилий Леонат, отец Постума,
величавый старец в одежде воина; он ведет за руку пожилую женщину, мать
Постума; перед ними идет музыкант. Затем, позади другого музыканта, следуют
два молодых Леоната, братья Постума; на груди у них раны, от которых они
погибли на поле битвы. Они окружают спящего Постума.
Сицилий
О громовержец, не карай
Презреньем нас, людей,
Будь с Марсом крут, с Юноной строг,
Чей гнев неверностью своей
Ты распалил.
В чем грешен сын? Не довелось
Его мне повидать.
Я умер, а дитя еще
Носила в чреве мать.
Но ты - ведь на земле зовут
Тебя отцом сирот, -
Ты должен оградить его
От всех земных невзгод.
Мать
Не помогла Люцина мне;
Скончалась я, родив.
В чужой и бесприютный мир
Явился, сиротлив,
Мой бедный сын.
Сицилий
Подобно предкам славным, он
Был мудр, красив и смел
И, как наследник мой, хвалу
Везде снискать сумел.
Первый брат
Когда созрел он, возмужал -
В Британии во всей
Кто мог сравниться с ним? Кто был
Достойней и милей?
Он мужем Имогены стал,
Как лучший из мужей.
Мать
За что же брак его теперь
В насмешку превращен?
За что он изгнан и за что
Навеки разлучен
С женой своей?
Сицилий
Зачем ты Якимо, шуту
Из Рима, разрешил
Бесчестной клеветой разжечь
Его ревнивый пыл,
Чтоб в жертву подлости людской
Заклан мой Постум был?
Второй брат
Из обиталища теней
Отец его, и мать,
И братья, павшие в бою
Явились в мир опять.
Чтоб грудью за права и честь
Тенанция стоять.
Первый брат
За Цимбелина в битве брат
Свой обнажил клинок.
За что ж, Юпитер, царь богов,
Ты так к нему жесток?
Ты не воздал ему хвалу,
А горестям обрек!
Сицилий
Открой хрустальное окно,
Взгляни на нас с высот;
Не изливай свой страшный гнев
На доблестный наш род.
Мать
Коль прав наш сын, избавь его
От горя и забот.
Сицилий
Покинь свой мраморный дворец,
Сверши свой правый суд,
Иль тени к сонму всех богов
Свой голос вознесут.
Оба брата
И жалобу им на тебя,
Юпитер, принесут.
Среди раскатов грома и сверканья молний, на орле спускается Юпитер
и бросает огненную стрелу. Призраки падают на колени.
Юпитер
Довольно, о бесплотный рой видений,
Терзать наш слух! Умолкни, жалкий род!
Тому ль бояться ваших обвинений,
Кто молнией разит мятеж с высот?
Прочь, призраки Элизия! Покойтесь
Среди его невянущих лугов
И за живущих на земле не бойтесь;
Заботиться о них - удел богов.
Кого люблю, тому преграды ставлю;
Победа тем дороже, чем трудней.
Утешьтесь! Скоро я его прославлю
И возвеличу после черных дней.
Он родился под нашею звездою,
И в нашем храме брак его свершен.
Прочь, сгиньте! Постум свидится с женою;
Счастливее, чем прежде, станет он.
Оставьте свиток на его груди вы -
В нем скрыт грядущих радостей залог.
Итак, рассейтесь! Будьте терпеливы,
И помните, что в гневе я жесток. -
Лети, орел, в хрустальный мой чертог.
(Улетает.)
Сицилий
Слетел он с громом, серою дыша.
Казалось, что орел его священный
Нас растерзает. Но отлет их ввысь
Был сладостней, чем ароматы рая.
Орел, расправив крылья, чистил клюв,
Как будто нам он показать хотел,
Что бог доволен.
Все
Слава громовержцу!
Сицилий
