постоялом дворе и хорошо выспались. Что-нибудь освежающее и беседа
обрадовали бы нас куда больше.
Не отпугнула ли она его своей настойчивостью? Лоренцо тактично
перенес внимание на Вольстрапа, который подтвердил:
- Действительно, если только мы не злоупотребляем вашим терпением.
- Напротив, - ответил Лоренцо. - Пойдемте, я покажу вам дом. Только
вы не увидите никаких чудес. Это всего лишь сельское поместье. В Риме... -
его подвижное лицо нахмурилось. - Вы ведь посетили Рим?
Вольстрап продолжил атаку.
- Да. Там ужасно. Паломников обложили большими налогами.
В прошлом году под предводительством монаха Арнольда Брешианского Рим
объявил себя республикой, независимой от всех властей, церкви и империи.
Новоизбранный папа Евгений III бежал, однако вскоре вернулся, чтобы
провозгласить новый крестовый поход, но его выдворили из Рима. Большинство
аристократов тоже были вынуждены покинуть город. Республика не падет, пока
Арнольд не закончит жизнь на костре в 1155 году.
"Если только в этой истории жизнь его не сложится по-другому".
- Так значит, вы сошли на берег в Остии?
- Да, и добрались до Рима, где видели священные места и храмы, -
ответил Вольстрап.
И многое другое. Обилие нищих, лачуг, огородов, скотных дворов
посреди руин былого величия вызвали содрогание. Они вполне могли
изображать путешественников: Патруль разработал для них легенду, и
служебный транспорт доставил их в портовый город.
Ванда ощущала на груди медальон с вмонтированным в него радио. Это
давало уверенность, сознание того, что их подстраховывает агент, укрытый в
надежном месте в полной боевой готовности. Конечно, он не прослушивал
радио постоянно, непрерывная связь быстро истощила бы блок питания. И если
бы они запросили помощь, то агент не возник бы в тот же миг перед ними. Он
ни в коем случае не мог рисковать, влияя на события, которые, быть может,
еще не потекли по ложному руслу. Агент скорее предложил бы им какую-то
уловку, чтобы выбраться из затруднений.
"Все закончится хорошо. Люди здесь милые, обаятельные. Да, мы
выполняем жизненно важное задание, но почему бы слегка не расслабиться и
не получить удовольствие?"
Лоренцо показывал им фрески - наивные, но живые изображения богов
Олимпа. Сам он явно наслаждался картинами, хотя постоянно заверял, что
подобное искусство приемлемо для христиан.
"Как жаль, что Лоренцо не родился в эпоху Ренессанса. Он
по-настоящему человек того времени", - подумала Ванда.
Фресковая живопись сравнительно недавно вошла в моду.
- Мы, северяне, украшаем стены гобеленами, - заметил Вольстрап. - Они
спасают нас от зимних холодов.
- Я слышал. Смогу ли я в один прекрасный день увидеть своими глазами
весь удивительный мир, все сотворенное Господом? - вздохнул Лоренцо. - Как
вы и ваша супруга выучили итальянский язык?
"Дело было так. У Патруля Времени есть одна штуковина..."
- Что касается меня, то я вел торговлю с ломбардцами на протяжении
нескольких лет, - ответил Вольстрап. - Мой дом принадлежит к рыцарскому
роду, и я совсем не торговец, но, будучи младшим сыном в семье, я должен
был, по крайней мере, зарабатывать на жизнь. Как видите, я мало пригоден
для военной карьеры, но в то же время слишком неугомонен для церковного
поприща. Поэтому я надзираю за финансами и имуществом нашей семьи, которое
включает поместье в предгорьях Рает.
Здесь об этих местах никто и не слышал.
- А жена моя, - продолжал Вольстрап, - обучилась языку за время
паломничества: до Бари путь не близкий.
Какими бы скверными и опасными ни были дороги, путешествовать по морю
в те времена было гораздо хуже.
- Она хотела научиться общаться с простым людом, с которым нам чаще
всего приходилось иметь дело. Поэтому я нанял учителя-ломбардца,
сопровождавшего нас в пути. На корабле, зная о возвращении домой через
Италию, мы с женой на пару практиковались в языке.
- Какая редкость и наслаждение обнаружить недюжинный ум у женщины.
Удивительна женщина, совершившая столь долгое и утомительное путешествие,
тем более что дома, без сомнения, многие молодые люди тоскуют от любви к
ней, а поэты слагают в ее честь стихи.
- Увы, у нас нет детей, которые привязали бы меня к родному очагу. К
тому же я ужасная Грешница, - не удержалась от попытки спровоцировать его
Ванда.
"Что это, проблеск надежды в его глазах?"
- Не могу поверить, моя госпожа, - сказал Лоренцо. - Скромность -
ваша добродетель, одна из множества других, более ценных.
Он, должно быть, быстро понял свою опрометчивость, поскольку
повернулся к Вольстрапу с улыбкой на устах.
- Младший сын. Как я вас понимаю! Я тоже. Именно поэтому я взялся за
меч и завоевал себе скромную славу.
- По дороге сюда слуги вашего отца много рассказывали о том, как
доблестно вы сражались, - ответил патрульный. Он не кривил душой. - Мы
были бы счастливы услышать от вас подробности.
- В конце концов все оказалось понапрасну. Два года назад Роджер
Сицилийский наконец завоевал то, к чему так стремился, предложив семь лет
перемирия, которое, по-моему, затянется настолько, сколько будет
осквернять землю этот дьявол. Теперь он пребывает в покое и благополучии.
- Лоренцо буквально источал горечь. - Однако нас ждут другие походы, во
имя Господа. Какая вам радость выслушивать набившие оскомину повествования
о войнах с Роджером? Лучше расскажите, как обстоят дела в Иерусалиме.
Беседуя и осматривая дом, они вошли в залу, где на полках покоились
маленькие бочонки, а на столе стояло несколько кубков. Лоренцо просиял.
- Наконец-то! Покорнейше прошу садиться, друзья!
Усадив Ванду на скамью, он выглянул в заднюю дверь и крикнул слугу.
На зов явился мальчик, и Лоренцо приказал принести хлеб, сыр, оливки,
фрукты. Вино разливал сам хозяин.
- Вы слишком добры к нам, синьор, - сказала Ванда, а про себя
подумала: "Чересчур. Я знаю, что у него на уме, а ведь всего несколько
дней до свадьбы осталось".
- Нет, это вы меня облагодетельствовали, - настаивал Лоренцо. - Два
года я промаялся в праздности. Вы и ваши новости подобны свежему ветру.
- Воображаю, какая скука после ваших былых приключений, - поддакнул
Вольстрап. - Мы слышали легенды о вашей отваге в Риньяно, когда герцог
Райнальф обратил сицилийцев в бегство. Не чудо ли спасло вашу жизнь в тот
день битвы?
Лоренцо вновь помрачнел.
- Победа потеряла смысл, поскольку нам не удалось схватить Роджера.
Зачем тревожить память?
- О! Я так жаждала услышать эту историю из первых уст, от самого
героя битвы, - проникновенно молвила Ванда.
Лоренцо засиял.
- На самом деле? По правде говоря, моя роль была не такой уж славной.
Когда враг атаковал в первый раз, я возглавил фланговый удар по его
авангарду. Кто-то, верно, оглушил меня ударом сзади, потому что я, как
помню, свалился на коня, и наше наступление захлебнулось. Удивительно, что
я не выпал из седла. Впрочем, жизнь, проведенная в седле, дает отменную
выучку. Удар не мог быть очень сильным, потому что я очнулся в полной
ясности ума, без головной боли, и сумел сразу же вернуться в гущу боя. А
теперь вы вознаградите меня некоторыми своими путевыми наблюдениями?
- Смею предположить, что вас более всего интересует военная
обстановка, - сказал Вольстрап, - но я, как уже отмечал, не принадлежу к
воинскому сословию. Увы, слышанное и виденное мною неутешительно.
Лоренцо ловил каждое слово. Бесчисленные вопросы свидетельствовали о
его осведомленности. Тем временем Ванда восстанавливала в памяти знания,
полученные перед поездкой в Италию.
К 1099 году Первый крестовый поход добился поставленных целей - в
основном истреблением мирного населения, которым мог бы гордиться
Чингисхан, - и крестоносцы утвердились на Святой Земле. Они создали
цепочку государств от Палестины до района, известного Ванде как Южная
Турция, - Иерусалимское королевство, графства Триполи и Эдесса, княжество
Антиохия. Завоеватели постоянно испытывали на себе все большее влияние
местных культур. Процесс не копировал случившееся с норманнами в Сицилии,
которые учились у арабов, стоявших по развитию уровнем выше. Случилось
так, что крестоносцы и их дети усвоили далеко не лучшие свойства
мусульманского уклада жизни. Последовало ослабление их позиций, и в 1144
году эмир Мосулл захватил Эдессу, а его сын Нур-эд-дин дошел до
Иерусалима. Тогда христианский король воззвал к помощи. Бернар Клервоский,
в будущем - Святой Бернар, призвал к новому крестовому походу, и папа
Евгений провозгласил его. На Пасху 1146 года король Франции Людовик VII
"принял крест", поклявшись возглавить поход.
- Я рвался туда с самого начала, - объяснил Лоренцо, - но мы,
итальянцы, ленивы в подобных предприятиях и таковыми остаемся к вечному
нашему позору. Какой толк от единственного моего меча в окружении
французов, не доверяющих нам? Кроме того, отец устроил мою помолвку с
синьоритой Иларией. Это блестящая партия для такого бедного солдата, как
я. Я не могу бросить отца без поддержки и еще одного законного внука,
который утешил бы его старость.
"Но я вижу его пронзительный взгляд, горящий желанием, - думала
Ванда. - Он по-своему добрый человек, преданный долгу. Мужественный и,
похоже, хороший тактик. Наверно, именно боевые заслуги Лоренцо заставили
папочку Иларии согласиться на брак. Воинская слава вселила в него надежду,
что зять способен завоевать богатство за пределами родины, в Палестине.
Брак этот, видимо, по расчету. К тому же, подозреваю, Илария не блещет
красотой, - вот Лоренцо и вздумал немного развлечься в оставшиеся
холостяцкие деньки. По сведениям Патруля, даже глубоко верующие люди в эту
эпоху ведут себя весьма вольно. И женщины не исключение, если только они
не выставляют свои отношения напоказ. Есть даже гомосексуалисты, хотя
закон карает их виселицей или костром. Знакомо звучит для девчонки из
Калифорнии, а?"
- Но теперь аббат проповедует среди германцев, - продолжал Лоренцо.
Голос его окреп. - Я слышал, будто король Конрад благосклонен к Бернару.
Конрад был храбрым воином, когда десять лет назад вместе с императором
Лотарем пришел на юг, чтобы помочь в борьбе против Роджера. Уверен, Конрад
тоже примет крест.
Так и случится в конце этого года. Империя не только владела землями
по обе стороны Альп, но и поддерживала тесные связи со всей Италией.
(Из-за неприятностей, которые доставляла ему неугомонная знать, Конрад так
и не получит титул Императора Священной Римской империи, но это уже
детали.) Лоренцо мог бы найти много единомышленников под знаменем Конрада
и, вполне вероятно, возглавил бы одно из подразделений. Конрад двинется на
юг через Венгрию осенью 1147 года. Лоренцо хватит времени, чтобы Илария
произвела на свет дитя, которое не станет папой Григорием IX...
- Поэтому я терпеливо жду, - закончил Лоренцо. - Никто не отвратит
меня от похода. Я стойко сражался за правое дело и Святую Церковь, поэтому
не могу позволить отдых своему мечу. Лучший соратник для меня - Конрад.
"Нет, не лучший. Худший", - подумала Ванда.
Второй крестовый поход обернется скверным фарсом. Погребальный звон
по европейцам, унесенным болезнями и сражениями, будет раздаваться до тех
пор, пока разбитые, отчаявшиеся остатки воинства не приползут домой в 1187
году. Салах-ад-дин войдет в Иерусалим.
Но все эти крестовые походы - Первый, Второй - вплоть до Седьмого, а
также гонения на еретиков и язычников в самой Европе - до некоторой
