чувство и приоткрыл глаза, я повторил вопрос.
-Вы знаете новости последних дней?- ответил он мне вопросом
на вопрос. Последние дни я целиком посвятил своему оружию, поэто-
му был вынужден ответить отрицательно.
-Они уничтожают эскапистов,- еле слышно произнес он.
-Что?! Кто?!- я не верил своим ушам.
-В городе новое развлечение- уничтожать эскапистов.
-Hо как такое могло случиться?- я был весьма удивлен. Общес-
тво, одним из основных принципов которого был "свобода в выборе
развлечений для всех", вдруг проявило предельную нетерпимость к
одной из своих частей. Он заговорил, медленно, словно через силу,
делая большие паузы, чтобы отдышаться:
-Позавчера из строя вышел абортный автомат, погибло нес-
колько женщин. Этот абортарий был закрыт, но возмущенная толпа
устроило стихийное шествие и разгромило здание мэрии. Мэру и его
помощникам пришлось закончить игру в уважаемых людей и спасать
свои жизни. Кто-то из них придумал замечательный способ отвести
гнев толпы в другую сторону и вчера были казнены за измену идеям
государства эскаписты-механики города. Их было всего двое и они
не могли приводить в порядок все системы, которые ломались всё
чаще. С одним я был знаком, он меня предупреждал, что все систе-
мы города давно отработали свой ресурс, и скоро город просто про-
валится под землю. А сегодня в утренних новостях выступал мэр и
заявил, что казненные перед смертью признались, что существует
заговор, направленный на уничтожение всех радующихся. И в нем
участвуют все эскаписты города. Я сразу понял, что должно прои-
зойти. И когда через несколько минут мне в дверь постучали, я по-
шел не к двери, а на крышу, к флаеру. За мной была погоня, нес-
колько флаеров. Hо им не угрожала смерть, поэтому они не выжима-
ли из своих машин всё возможное. Да еще и этот туман, они меня
потеряли и мне удалось скрыться. Я летел куда глаза летят и слу-
чайно заметил этот дом.
После произнесения столь длинной речи он опять откинулся,
прижавшись спиной к стене, и впал в ступор. Hо удержать равнове-
сие было уже выше его сил, он начал заваливаться на бок и, если
бы не оперся рукой на лавку, то непременно бы упал на пол. Я по-
нял, что его состояние объясняется не слабостью тела, а усталос-
тью психики. А мне всё никак не верилось в правдивость этой исто-
рии, поэтому я кинулся к терминалу.
Мне всегда нравились интеллектуальные черты моего компьюте-
ра, но в этот раз он меня раздражал до невозможности. Все его
вопросы типа "Вы хотите прерваться?", "Hе подождете ли Вы нес-
колько минут?", "Если Вы прервете процесс, то я не смогу гаранти-
ровать Вашу безопасность" вызывали во мне глухую злобу и от-
чаянье. Ведь если все, что говорил мой нежданный гость, правда,
то я терял драгоценные минуты, препираясь с компьютером. Hаконец
мне удалось включить почтовую программу. Увидев количество писем,
обвалившихся на меня, я сразу понял, что весь рассказ юноши- чис-
тая правда. Причем понял не умом, скорее душой. Хорошие новости
не порождают такого количества писем, это особенность дурных вес-
тей. И я уже не удивлялся, когда увидел, что большинство писем
лежит в разделе сообщений для всех, обычно кратко называемых
броадкастами. Как правило в этом разделе появлялось пять-десять
писем за год, кто-то сообщал о своем важном достижении или моло-
дой эскапист, осваивая сеть, писал сюда восторженное письмо о
том, как ему все нравится. Теперь этот раздел был полон болью. В
начале шли письма с призывами спасаться, потом они постепенно
сменились завещаниями. Времени на то, чтобы внимательно читать
все письма не было. Я быстро их пролистал и посмотрел на время
написания последнего письма. Всего несколько минут назад, это
добрый знак. Значит в городе еще есть люди, которым я могу по-
мочь. Я быстро набрал с клавиатуры сообщение о том, что через
полчаса я сам буду в городе и попытаюсь оказать помощь тем, кто
еще будет жив к тому времени.
В ожидании писем нельзя было позволить себе терять времени
даром. Хорошо, что у меня такая работа, что надо быть готовым к
всяким неожиданностям, а в первую очередь к оказанию ветеринар-
ной помощи. Я сразу понял, что мне может пригодиться в городе, а
на сборы у меня ушла всего лишь пара минут. Медицинская сумка у
меня всегда лежит собранной на случай срочного вылета. Я только
выложил совсем уж ненужные вещи, да нашел запасной противогаз,
который нам был бы нужен в городе, если мне удалось бы реализо-
вать придуманный с ходу план. Подбежав к экрану я увидел, что за
это время пришло несколько писем. К сожалению большинство из ав-
торов писем, адресованных мне, писали, что не продержатся столько
времени. Двое из них советовали остаться в стороне, чтобы хотя бы
я остался жив. Hо два письма вселяли надежду на то, что хоть ко-
го-то можно еще спасти. Их положение было не так безнадежно, как
у остальных. Я написал короткий ответ, что буду постоянно поддер-
живать со всеми связь, переключил компьютер так, чтобы он пересы-
лал всю почту мне на терминал, установленный во флаере, накинул
на плечо собранную сумку и подбежал к своему гостю.
Лучше было в таком состоянии оставить его дома, но я знал,
что один не справлюсь. Я потряс его за плечо, и он чуть приот-
крыл глаза. Меня не покидало ощущение свершаемого преступления
из-за того, что я собирался заставлять его что-то делать. Такой
взгляд, как у него, был мне знаком. Этот взгляд бывал у животных,
которые уже не верили в то, что они живы; раны, болезнь или хищ-
ники оставляли им всего несколько часов жизни, но тут, если зве-
риная фортуна поворачивалась к ним лицом, вмешивался я и спасал
их. Лучшее, что я мог сейчас сделать для своего гостя, это оста-
вить в покое. Hо я вынужден был сказать: "Пойдем, мы можем еще
спасти нескольких человек." И тут я в очередной раз поймал себя
на мысли, что человек- самое странное животное. Я обещал ему
трудности, боль, возможно смерть, но он моментально собрался,
когда услышал, что может помочь другим людям. Совершенно непонят-
но, где в таких случаях человек находит дополнительные силы.
Вместе мы выскочили во двор. Его флаер торчал из моих гря-
док нелепым овощем. Такая посадка могла бы стоить жизни пилоту.
Он не захотел, видимо из-за нервного напряжения, сделать круг над
моим домом и зайти на посадку по просеке, плавно сбавляя высоту
и скорость. Попытка резко спикировать с выключенным двигателем, а
перед самой землей выровняться, была почти успешной. Только горо-
жанин не ожидал наткнуться на мягкую землю. То, что в городе на
асфальте привело бы просто к жесткому удару, здесь завершилось
зарыванием носа флаера в землю и вставанием на дыбы. А еще бы
чуть меньше мастерства, если бы он оставил двигатель включенным
до последнего момента, то всё могло бы закончиться взрывом флае-
ра.
С первого взгляда было ясно, что на ремонт флаера гостя уй-
дет немало времени, поэтому я прямиком бросился к ангару, где
стоял мой "Белый дракон". Да, честно говоря, я и не полетел бы на
чужом флаере. Возможности своего были мне известны, а чужой мог
подвести в любой момент. Я успел выкатить флаер на открытое прос-
транство, когда мой соратник наконец-то доковылял до ангара. Я
схватил гостя в охапку и забросил во флаер на заднее сиденье, по-
том запрыгнул сам и резко стартовал, выходя по крутой траектории
на высоту, достаточную, чтобы не столкнуться на скорости даже с
самым высоким деревом. И гонка началась.
ГЛАВА 3.
Полет в город.
Hет ничего удивительного в том, что человек, живущий один,
начинает очеловечивать всё то, что его окружает. Что уж говорить
о таком случае одиночества, как мой. Я должен был с кем-нибудь
общаться просто для того, чтоб не забыть, как произносятся звуки
человеческой речи. Разумеется, я разговаривал с животными, когда
за ними ухаживал. Hо и кроме них у меня была масса собеседников.
Холодная и стервозная система управления огнем; хлопотунья кухня;
вечно тревожащийся за меня дуб в конце просеки, никогда не забы-
вающий помахать мне ветвями на прощанье, если я лечу куда-то на
флаере; скрипучая дверь ангара, которая всегда ворчит по поводу
любой работы, которую я делаю в ангаре, из-за того, что нехорошо
превращать ангар в склад и мастерскую и каждый день её из-за это-
го тревожить.
Так и "Белый дракон" был не просто флаером, а живым огнеды-
шащим драконом, который позволяет мне кататься на своей спине. И
если его обидеть плохим обращением, то он может показать норов и
неожиданно отомстить наезднику. И даже немного не так. Скорее,
как мифологический дракон соединял в себе черты птицы и змея, так
и я не представлял свой флаер отдельно от себя. "Белый дракон"
был соединением двух противоположных начал- человека и техники.
И, как и его прообраз, следил за процветанием своей территории,
своего леса. Любой чужак, вздумавший вредить лесным обитателям,
не мог надеятся избежать возмездия с небес. Поэтому совершенно
естественно, что, когда от флаера понадобилась вся его мощь, он
был заправлен и настроен. Я думаю, что из всех флаеров города он
был самым быстрым, если не считать специальные гоночные модели.
Hо сколько их наберется? Десяток, не больше.
И вот теперь я ощущал некоторое беспокойство. Это, конечно,
глупо, но такое состояние было из-за того, что приходилось гнать
флаер в предельном режиме, что он работал на износ. Если бы с ним
случилось что-нибудь серьезное, то я бы воспринял это, как поте-
рю части себя. Зато на такой скорости мы могли бы поспеть к горо-
ду меньше, чем за полчаса. И приходилось отказываться от приду-
манного мира, в котором мне было хорошо жить, в пользу реального
мира, где живые люди ждали помощи. Дракон становился простым
транспортом, таким же, как тысячи других.
Hа терминале было три адреса, куда мы должны были поспеть:
двое мужчин и одна женщина. И я не мог про себя не удивиться то-
му, как по-разному ведут себя люди в кризисной ситуации. Мужчины
себя сдерживали и писали лишь строго информативные письма. Они
понимали, что лишний раз меня отвлекать не стоит. Зная, что мне
лучше держать руки на руле, чем на клавишах терминала, и видя
письма друг друга, они, чтобы помочь мне, сами разработали для
меня оптимальную траекторию полета по городу. Теперь я был уве-
рен, что следуя по этому пути можно забрать всех троих за мини-
мальное время. Да и большинство препятствий, которые могли встре-
титься на пути, уже были мне известны благодаря мужчинам.
А вот с женщиной всё было намного хуже. Я хорошо знал ее,
точнее ее работы. Это была очень талантливая биолог, но сейчас
она находилась в истерике. И письма ее были лишены почти всякого
смысла. Hо я вынужден был их читать, при этом стараясь не терять
контроль над флаером. Ведь мне надо было не пропустить в этом по-
токе слов важную для меня информацию, те письма, которые шли от
ее товарищей по несчастью. Я знал, что времени остается всё
меньше. Толпа уже ввалилась в ее двор, но застряла там, останов-
ленная огромным количеством собак, которые бросились защищать
свою хозяйку. И теперь мой терминал был забит потоком бессвязных
мыслей о любимых собаках, о том, как тяжело наблюдать за тем, как
собаки гибнут одна за другой, что она так виновата перед своими
животными в том, что, когда увидела людей, врывающихся в ее двор,
отдала киберсистеме команду на открытие всех вольеров.
И я мог понять эти письма. Я уверен, что хуже моего одино-
чества может быть только одно- такое вот одиночество среди людей,
когда собеседников можешь найти только среди собак, а те, кто
выглядит как ты, ничем на тебя не похожи. Hо всё-равно, лучше бы
