- Папа, - сказала она дрожащим голосом. - Держи меня...
Петр перестал дышать, охваченный мыслью о том, что он должен сделать
что-то: может быть, удерживать ее руками, или встать и освободить
пространство между ней и очагом, но он не знал, что именно будет
правильным в данный момент. Но через одно или два мгновенья показалось,
что тень становиться меньше.
- Папа, - прошептала Ивешка, стараясь не глядеть никуда, - я не хочу
умирать. Пожалуйста, не отпускай меня.
- Я и не отпущу тебя, - сказал Ууламетс. И неожиданно резко
воскликнул: - Ивешка!
Она сделала легкий вздох, и тень полностью исчезла. Ее свободная рука
неуверенно искала рукав Ууламетса. Она дотронулась, ощупывая его, как это
могут делать только слепые, и сказала:
- Папа? Он хочет, чтобы я вернулась.
- Кто?
У девушки даже перехватило дыхание. Она сильно встряхнула головой и
взглянула в угол.
Взгляд ее был направлен в сторону реки.
Петр очень осторожно переставил ноги через край лавки и начал
подниматься из-за стола, направляясь за мечом.
- Не вздумай ходить туда, - сказал Ууламетс. Петр стоял и глядел на
них и на Сашу, который очень тихо тоже встал на ноги.
- Мы изведем его под корень, - сказал Петр. Ему очень хотелось
верить, что вторая попытка будет удачной, так как водяной, на самом деле,
очень недолюбливает мечи, и что это созданье не имеет никакой силы над
сидящей среди них девушкой. - Ведь ты, помнится, сказал, что не имеет
значения, день стоит или ночь.
- В большинстве случаев! - сказал Ууламетс. - Не смей открывать
дверь.
- Учитель, - очень тихо задал вопрос Саша, - а где же Малыш?
Прошло некоторое время, прежде, чем Ууламетс наконец сказал:
- Уместный вопрос. - Он очень осторожно поднялся с лавки, все время
придерживая Ивешку за плечи. - Но давайте сначала думать о том, чего мы не
хотели бы иметь здесь. Как, по силам нам это? Давайте все будем думать об
этом очень упорно.
Петр очень ревностно думал о том, как это зловредное существо
убирается в свою темную нору, а темный лохматый шар преследует его. Он
очень желал, чтобы солнце ранним утром нашло водяного и превратило его в
сморщенные беспомощные остатки змеиной кожи. Он желал этого изо всех сил,
какие только мог отыскать в себе. И в этот момент почувствовал, как сашина
ладонь с силой сжимает его руку.
- Пожелай, чтобы мы все были в безопасности, - сказал мальчик.
Тогда Петр вспомнил, что Саша предупреждал его о желаниях, которые
могут зайти очень далеко и даже быть неуправляемыми, особенно те из них,
которые направлены на достижение всяческого вреда.
Но буквально в тот же момент его страх просто-напросто улетучился,
оставляя ему лишь удивление о произошедшем, и склонил его к мысли, что
ничего не случилось вообще...
Единственным воспоминанием о пережитых волненьях была только бледная
напуганная Ивешка, по-прежнему держащаяся за руку отца.
- Ну вот, все хорошо, - сказал наконец Ууламетс. - Все хорошо. Все
худшее позади.
Петр, на самом деле, хотел, чтобы кто-нибудь объяснил ему
происходящее. Он стоял среди комнаты, ощущая рукоятку меча как нечто
инородное и скорее до глупого неуместное в этой обстановке, и его не
покидало постоянное чувство, что в любой момент этот мир может сам
перетряхнуть себя и вернуться назад к обычным человеческим законам.
Но он жил этими ожиданиями уже несколько дней.
- И что мы теперь собираемся предпринять? - спросил он.
Но никто из присутствующих не обратил на него никакого внимания.
Ууламетс по-прежнему похлопывал Ивешку по плечу, приговаривая:
- Не нужно отчаиваться. Он не сможет войти сюда. - Что же касается
Саши, то он выглядел гораздо менее спокойным.
Так же выглядел и Петр. Ему казалось очень неразумно доверяться в
своих планах слабо укрепленным окнам и явно непрочной двери.
Поэтому он повторил свой вопрос, на этот раз значительно громче:
- И что мы теперь собираемся предпринять?
Очевидно, этого не знал никто.
- Боже мой, - с негодованием произнес он и с этими словами подвесил
меч себе на пояс, чтобы в будущем не сделать без него и лишнего шага по
комнате, имея, видимо, внутреннее убеждение что находящиеся здесь два
колдуна и один призрак не могли придумать никакой подходящей защиты. Он
взял с полки чашку, отыскал под столом кувшин и налил себе вполне
приличную порцию водки: у него не было сил просто так уснуть в столь
напряженную ночь, ни сейчас, ни впоследствии, и если на то пошло, то не
было никакого желания то и дело просыпаться от преследовавших его ночных
кошмаров, где его хватали чьи-то руки или обвивали леденящие кольца или
что бы то ни было еще, что могло возникнуть в его воспаленном мозге.
Старик, казалось, либо лишился рассудка из-за своей дочери, либо все
его внутреннее внимание было сосредоточено на том, как уберечь ее от
возвращения в пещеру, заваленную скелетами и костями, Бог знает. Петр взял
в руки чашку и подошел поближе к очагу, чтобы ощутить тепло огня, усевшись
там на кровать Ивешки, в то время как Саша убирал со стола, а старик
продолжал сидеть рядом с дочерью, вполголоса разговаривая о чем-то.
Обрывки их приглушенных голосов тем не менее доходили до него, и он
понял из разговора, что Ивешка очень боится водяного, а Ууламетс старался
заверить ее, что они сумеют справиться с ним...
Они, тут же с возмущением подумал Петр... они. Они, если рассчитывать
на его меч и на него самого, отправляющегося во все темные закоулки
окружающего леса, чего он, сделав это уже дважды, вполне возможно мог и не
осилить.
Неожиданно он услышал, что Ивешка сказала что-то такое, что заставило
его навострить уши и задержать очередной глоток едва ли не на середине.
Она сказала:
- Папа, я соврала тебе: я просто убежала тогда. Водяной же... я
думаю, что он-то все и сделал, чтобы разрушить всю нашу жизнь, все, что
произошло и с мамой, и с Кави, и все-все... Я думаю, что это он заставил
ее так ненавидеть меня...
- Это неправда. Твоя мать ненавидела только вот этот самый лес. Она
пришла сюда с востока и оставалась здесь почти целый год. Когда ее родной
народ вновь проходил через эти места, она ушла с ними. Вот и все. Она не
хотела ровным счетом ничего ни от меня, ни от этого места. - В этот
момент, как успел заметить, бросив в их сторону настороженный взгляд Петр,
Ууламетс приклонил голову дочери к своему плечу, словно соединяя бледное
золото с поблескивающей снежной белизной.
Сколько же ему было лет? Петра это очень заинтересовало.
А тем временем, Ууламетс продолжал, обращаясь к дочери:
- Не стоит горевать о том, что могло бы быть. Волшебство не имеет
обратной силы, оно работает только вперед. Ведь я учил тебя, и не только
этому.
- Я помню, - сказала Ивешка слабеющим голосом, который задел Петра за
живое и заставил его горько раскаяться на ее счет. Ему захотелось, на
самом деле, сделать хоть что-нибудь действительно реальное, как, например,
предложить им всем сесть утром в лодку да отправиться в Киев, где вся
окружающая жизнь, на самом деле, была более понятна и знакома ему.
Но вполне возможно, что именно в таком месте, где происходил обычный
круговорот всем понятных явлений, Ивешка вообще не смогла бы выжить.
- Петр, - неожиданно сказал Ууламетс, и Петр с готовностью взглянул
на старика, но оказалось, что тот хотел всего-навсего освободить кровать
Ивешки. Он поднялся и, сделав легкий поклон, сказал очень уверенно, потому
что видел перед собой сильно напуганную девушку: - Мы покончим с ним
разом, он не войдет сюда.
Ивешка искоса с большой тревогой взглянула на него, как будто была не
уверена в том, что он сам не подвергает себя никакой угрозе, затем уселась
на свою кровать, поближе к огню, и начала снимать башмаки и развязывать
пояс. Петр с восхищением наблюдал за ней, пока Ууламетс не потянул его за
рукав, увлекая его и Сашу в угол комнаты.
- Мы должны изловить это созданье, - тихо сказал Ууламетс. - Мы
должны остановить его.
- Как? - спросил Петр, и глубоко вздохнул. - Если ты имеешь хоть
какие-то планы относительно того, чтобы мне еще раз отправиться в эту
пещеру, старик...
- Остановись! - Ууламетс схватил его за руку и слегка сжал ее. -
Слушай, что я скажу. У меня уже нет сил сегодняшней ночью выслушивать
дураков.
- Тогда слушай сам себя, дедушка...
- Оставь при себе свои пропитанные винными парами мысли. Это гнусное
созданье имеет власть над ней.
Петр было приоткрыл рот, чтобы поспорить со стариком, но в этот
момент его взгляд неожиданно упал на Ивешку. Она стояла около огня, и вся
ее стройная фигура просвечивалась сквозь платье мерцающим пламенем...
- Я хочу, чтобы ты лишь спустился вниз, - сказал Ууламетс, - и
подошел к реке, прихватив с собой что-нибудь, принадлежащее ей. Вот и все,
что ты должен сделать.
Все, что я должен сделать? Петр начал приходить к заключению, что
Ууламетс мог и сам вполне сделать это, но в это момент старик продолжил,
крепко удерживая его руку:
- В случае же неудачи... я не дам и ломаного гроша за жизнь каждого
из нас, надеюсь ты понимаешь меня? Я не буду спать сегодняшней ночью и
постараюсь продержаться, сколько смогу. Будь внимателен! - Как только Петр
открыл рот в третий раз, почувствовав как ослабла рука старика, тот вновь
заговорил: - Ты отправишься прямо сейчас и возьмешь с собой, все, что я
тебе дам, и сделаешь все, как я сказал. Вы пойдете оба.
Одно дело было преследовать водяного, когда тот отступал, чтобы
скрыться в своей норе под холмом, а подкрадываться к нему, когда он
находился в своих владениях, было совершенно другое и опасное. И по правде
говоря, Петр очень хотел отказаться.
Но он тут же подумал о том, что если они потеряют Ууламетса, то меч
не поможет им в случае опасности, и, как ни прискорбно, но, кажется, ни у
старика, ни у мальчика ни у призрака в образе девушки нет другого способа
добиться успеха против подобного созданья, без этого меча и некоего
дурака, который может управляться с ним.
- Хорошо, - сказал он и почесал голову у основания шеи, чтобы
отогнать возникшее там покалывание, когда Ууламетс уточнял кое-какие
подробности, - тогда поторопимся на крыльцо. Как быстро мы должны это
сделать?
- Очень быстро, - сказал Ууламетс. - Хотелось бы думать, что я все
точно рассказал тебе.
- А ты уверен, что это созданье не опередит тебя?
- Не должен, - сказал Ууламетс.
Итак, они все вышли на крыльцо в самый предрассветный час: и Петр, и
Саша, и Ууламетс, и Ивешка. Саша держал в руке один из самых драгоценных
горшков, который старик решил взять с собой, и старался в точности
соблюдать все его указания. Они сводились к тому, что следовало идти очень
осторожно, нога в ногу, вслед за ним по дорожке, затем быстро спуститься
вниз, и сразу остановиться, как только все минуют спуск к реке.
- Только не стой у меня на дороге, когда я буду возвращаться назад, -
сказал Петр Саше, когда они добрались до нужного места. - Я вернусь очень
быстро.
Он действительно надеялся на это, по крайней мере, пока медленно шел
через двор в сторону мертвого леса, туда, где начиналась дорожка, по
которой они спускались к реке за водой. Река, как говорил Ууламетс, самое
привлекательное место для этого существа.
Петр был согласен с ним в этом.
Существо, ведущее ночной образ жизни, подобно водяному, было всегда
едва различимо там, где оно должно было считаться с вещами, которые не
принадлежали к числу волшебных. Так говорил Ууламетс. И поэтому тот
