время исчезнуть.
Я кивнул.
- Это звучит довольно убедительно. Возможно, вы действительно не
принимали участие в убийстве. Где вы спрятали труп Гейгера?
Брови его взлетели вверх. Потом он засмеялся.
- Нет, нет, бросьте. Вы думаете, я вернулся бы туда, чтобы заняться
телом, зная, что в каждую минуту из-за угла может выехать несколько машин,
полных полицейских? О нет, приятель! Не такой уж я дурак.
- Однако кто-то спрятал труп, - сказал я.
Броуди снова пожал плечами. Улыбка не сходила с его лица. Я видел,
что он мне не верит. Он все еще смотрел на меня с недоверием, когда
вторично за этот вечер раздался звонок у входной двери. Броуди резко
вскочил, глаза его стали жесткими. Он посмотрел на лежавшие на столе
револьверы.
- Ну вот, опять она, - проворчал он.
- Даже если это она, то на этот раз без оружия, - успокоил я его. - У
вас нет других знакомых?
- Хватит с меня одной, - снова проворчал он. - Мне уже надоела эта
игра в жмурки.
Подойдя к столу, он взял свой "кольт" и, держа его стволом вниз,
направился к двери. Положил левую руку на ручку, нажал, приоткрыл дверь и
наклонился к ней, прижав револьвер к бедру.
- Броуди? - спросил какой-то голос.
Броуди ответил что-то, чего я не расслышал.
Глухо прозвучали два выстрела. Они, должно быть, были сделаны в упор.
Броуди мягко сполз по двери, с треском захлопнувшейся под тяжестью его
тела. Его ноги сдвинули ковер на полу, левая рука бессильно соскользнула с
дверной ручки и глухо ударилась об пол, а голова бессильно свесилась
набок, уткнувшись в дверь. Он лежал неподвижно, все еще сжимая "кольт" в
правой руке.
Я метнулся через комнату и отодвинул тело так, чтобы протиснуться в
дверь. Какая-то женщина выглядывала из расположенной напротив квартиры, ее
лицо выражало испуг. Рукой с длинными ногтями она указала мне на лестницу.
Я стремительно кинулся по коридору, слыша топот шагов впереди, на
лестничной клетке. Когда я оказался в холле, дверь как рвз бесшумно
закрывалась. Было слышно только, как чьи-то стопы на бегу со стуком
ударяют по плитам тротуара. Толкнув дверь прежде, чем она успела
закрыться, я оказался на улице.
Высокий человек без шляпы, в кожаной куртке бежал по проезжей части,
виляя между припаркованными автомобилями. Он обернулся и передо мной вдруг
вспыхнуло пламя. В оштукатуренную стену рядом со мной дважды тяжко
бухнуло. Человек побежал дальше, миновал два автомобиля и исчез.
Кто-то появился передо мной и воскликнул:
- Что случилось?
- Какая-то стрельба, - ответил я.
- О боже! - и он мгновенно шарахнулся в холл.
Я быстро направился по тротуару к своей машине, сел и завел мотор,
потом медленно поехал вдоль улицы. Все припаркованные по обе стороны
машины стояли с заглушенными двигателями. Мне казалось, что я слышу
какие-то шаги, но полной уверенности в этом не было. Миновав два квартала,
на перекрестке я завернул и поехал назад. В какой-то момент где-то на
тротуаре раздался приглушенный свист. Я остановился рядом со стоявшим у
тротуара автомобилем, вылез из машины, проскользнул между двумя другими и
спрятался за ними, вынув из кармана маленький револьвер Кармен.
Звук шагов становился все громче, а посвистывание все веселее. Минуту
спустя я увидел кожаную куртку, вышел из-за машины и спросил:
- У вас огонек найдется?
Молодой парень повернулся ко мне, сунув правую руку в верхний карман
куртки. Глаза его блестели в свете фонарей. Влажные темные глаза
миндалевидной формы на бледном привлекательном лице, окаймленном
спадающими на лоб черными волосами. Действительно красивый парень. Парень
из магазина Гейгера.
Он стоял передо мной и молча глядел на меня, с рукой в кармане, но
засунутой в него еще недостаточно глубоко. Я держал маленький револьвер
стволом вниз, у ноги.
- Должно быть, вы здорово любили своего драгоценного, - сказал я.
- Отцепись, - мягким голосом предложил он мне. Он стоял спокойно,
зажатый между припаркованным автомобилем и высоким, в полтора метра
забором.
В верхнем конце улицы завыла полицейская сирена. Он нервно дернул
головой, услышав этот звук. Я прижал ствол револьвера к кожаной куртке и
спросил:
- Я или копы?
Он дернул головой в сторону, как будто я его ударил.
- Кто вы такой?
- Друг Гейгера.
- Прочь с дороги, сукин сын!
- Этот револьвер очень маленького калибра, детка. Я могу так
приложить тебе в пупок, что ты сможешь передвигаться самостоятельно лишь
через три месяца. Но выживешь. Так, чтобы быть в состоянии дойти до той
новой газовой камеры в Сан-Квентин.
Он грязно выругался и попытался засунуть руку глубже в карман. Я
крепче прижал револьвер к его животу. Он глубоко вздохнул, вынул руку из
кармана куртки и безжизненно свесил ее. Его широкие плечи вдруг
опустились.
- Что тебе надо? - прошептал он.
Я сунул руку в его карман и вытащил револьвер.
- Садись в машину, паренек. - Я шел вплотную за ним, почти касаясь
его спины. Мы подошли к машине. - Садись за руль, малыш. Ты поведешь.
Он скользнул на сиденье, я сел рядом с ним.
- Пропусти полицейские машины. А то подумают, что мы тронулись, когда
услышали звук сирен. Потом поедем домой.
Сунув револьвер Кармен в карман, я приткнул его парнишке к ребрам.
Затем посмотрел в заднее окно. Вой сирен стал уже очень громким.
Посередине улицы разбухали два красных огня и слились в одно целое, когда
мимо нас пронеслась, завывая сиреной, полицейская машина.
- Двигаем, - велел я.
Юноша вывернул со стоянки и поехал вниз по улице.
- А сейчас едем домой, - распорядился я. - На Лэйверн-террас.
Его красивые губы дрогнули. Он направил машину на запад, в сторону
улицы Франклина.
- Ты наивняк, - сказал я. - К тому же легко распознаваемый. Как тебя
зовут?
- Кароль Ландгрен, - ответил он неживым голосом.
- Ты застрелил не того, кого надо. Джо Броуди не убивал твоего
любовника.
Он произнес два нецензурных слова, и мы поехали дальше.
17
Серебряный полумесяц едва рассеивал мрак между кронами деревьев на
Лэйверн-террас. Из расположенного у подножия холма дома раздались звуки
радио. Молодой человек проскользнул сквозь лабиринт живой изгороди перед
домом Гейгера, выключил мотор и остался сидеть, держа руки на баранке и
глядя прямо перед собой. Даже малейшие лучи света не пробивались через
живую изгородь.
- Есть кто-нибудь дома, сынок?
- Ты сам должен знать, - буркнул он.
- Откуда?
- Иди ты...
- Из-за таких вот разговоров уже не одному пришлось вставлять
искусственную челюсть, - заметил я.
Он ухмыльнулся, продемонстрировав несомненно собственные зубы, пнул
дверцу и вылез. Засунув руки в карманы, он стоял и смотрел из-за живой
изгороди на входную дверь.
- Ну хорошо, - сказал я. - Ведь у тебя есть ключ. Давай войдем.
- Кто тебе сказал, что у меня есть ключ?
- Не делай из меня дурака, сынок. Твой любимчик дал тебе его. У тебя
же здесь есть симпатичная и опрятная комнатка. Правда, он выгонял тебя из
нее, когда ожидал визита дамы. Он был как Цезарь: мужем для женщин, женой
для мужчин. Представь себе, юноша, что я безошибочно узнаю членов этого
братства.
Я все еще держал револьвер направленным примерно в его сторону, но
несмотря на это он бросился на меня. Мне удалось отпрыгнуть настолько
быстро, чтобы не упасть, но все равно я почувствовал удар. Он нанес его
изо всех сил, но к счастью гомосексуалисты не обладают железными кулаками,
даже если это кажется так.
Я швырнул револьвер парню под ноги и сказал:
- Тебе это надо?
Он молниеносно нагнулся. В этом движении не было ничего
женоподобного. Я опустил кулак на его шею, он свалился на бок, пытаясь
дотянуться до оружия. Однако оно было недосягаемо. Парень встал на
четвереньки, искоса глядя широко раскрытыми глазами. Он кашлял и мотал
головой.
- Не хочешь продолжить? - провоцировал я. - Боишься потерять вес?
Он хотел продолжать. Прыгнул, как стрела, выпущенная из лука, и
попытался схватить меня за колени. Я отскочил в сторону, поймал его за шею
и по всем правилам классического искусства взял в замок. Он пинался,
взрывая ногами грязь вокруг себя, но руки его были свободны настолько, что
он колотил меня ими куда попало. Я усилил захват, поймал левой рукой
запястье его правой, поднял правое бедро и на мгновение мы застыли так
неподвижно. Мы были похожи на две подвешенные в туманном свете луны
гротескные фигуры, топчущиеся на месте и тяжело дышащие от напряжения.
Теперь я держал правое предплечье на его горле и давил на него всей
силой обеих рук. Постепенно его ноги начали подгибаться, а дыхание
стихать. Он был словно скован. Его левая нога безвольно опустилась на
дорожку, колени ослабли. Я продержал его так несколько десятков секунд. Он
уткнулся мне в грудь и стал очень тяжелым, так что я с трудом удерживал
его. Потом отпустил и он растянулся у моих ног. Подойдя к машине, я вынул
из потайного ящичка под приборной доской пару наручников, вывернул ему
руки назад и защелкнул наручники. Затем взял его под мышки, поднял и
прислонил к живой изгороди так, чтобы его не было видно с улицы, а сам сел
за руль и отвел машину на несколько сот метров вверх по улице.
Когда я вернулся, мальчишка все еще был без сознания. Я открыл дверь,
затащил его в холл и снова захлопнул дверь. Он начал дышать глубже. Я
включил свет, он открыл глаза и заморгал, пытаясь сосредоточить взгляд на
мне.
Я склонился над ним, держась, однако, на безопасном расстоянии от его
головы и колен, и сказал:
- Веди себя спокойно, не то получишь еще столько же, а то и больше.
Просто лежи спокойно и сдерживай дыхание. Сдерживай так долго, как только
сможешь, пока не почувствуешь, что лицо у тебя чернеет, а глаза вылезают
из орбит, и что ты должен глотнуть воздуха именно сейчас, да только именно
сейчас сидишь, привязанный к стулу в маленькой чистенькой газовой камере
тюрьмы Сан-Квентин и борешься изо всех сил, чтобы не делать этого, потому
что легкие тебе наполняет не воздух, а цианистый водород. И это как раз
то, что в нашем штате называется гуманной казнью преступника.
- Пошел ты... - со вздохом сказал он, мягким ослабленным голосом.
- Будь спокоен, парень, - посоветовал я. - Ты еще размякнешь. И
расскажешь именно то, что мы хотим знать, мало того, не расскажешь ничего
из того, что нас не интересует.
- Пошел ты...
- Повтори это еще раз, и я уложу тебя в более долгий сон.
У него задрожали губы. Я оставил его, лежащего на полу со скованными
за спиной запястьями, со щекой, прижатой к ковру, со звериной ненавистью в
сверкающих глазах. Включил еще одну лампу и зашел в коридор, расположенный
позади салона. Спальня Гейгера производила впечатление нетронутой. Я нажал
на ручку двери, ведущей в помещение напротив спальни. На этот раз она не
была заперта на ключ. В комнате царил неясный полумрак, а воздух был
насыщен запахом сандалового дерева. На небольшом латунном подносе на
комоде стояло две миски с выгоревшим ладаном. Две высокие черные свечи, в
полуметровых подсвечниках, стоявших на стульях с высокими спинками,
светили тусклым светом.
Тело Гейгера лежало на кровати. Два сорванных куска китайского
вышитого шелка были уложены в форме креста святого Андрея посередине тела
и прикрывали окровавленную часть китайского халата. Далее покоились
неподвижные, выпрямленные ноги в черной пижаме. На стопах все еще были
