чем инженеру. - Постарайтесь справиться как можно скорее, и дайте мне
знать, как только все будет готово. Я буду в контрольной рубке. - Уже
уходя, он повернулся и в шутку добавил:
- А было бы неплохо, если бы на вахту ставили людей с развитым
обонянием!
В контрольной рубке он чувствовал себя более уютно. Офицеры сидели на
своих местах, и перед ними светились абсолютно пустые экраны радаров. На
миллионы миль вокруг них не было ровным счетом ничего.
Он рассказал Соне и Уильямсу о том, что произошло с главным
гироскопом.
- Значит, они попадут на Стрию раньше нас, - сделал вывод
Исполнительный офицер.
- Боюсь, что так, командир.
- И что же мы будем тогда делать?
- Хотелась бы знать, какова ситуация на Стрии, - пробормотал Гримс. -
Но похоже, что этот мир они еще не завоевали, как другие Приграничные
Планеты. Нужно будет рискнуть и сесть на Стрию.
- Попытаться сесть, - поправила Соня.
- Хорошо, попытаться сесть на Стрию. Будет ли риск оправдан?
- Да, - сказала она твердо. - Насколько я поняла Мэйхью, крысы боятся
Стрии и ее обитателей. Они поддерживают отношения, но не больше. В общем,
вы нас не трогаете - мы вас не трогаем.
- Я знаю их обитателей, - сказал Гримс. - И не забывайте, что это я
первый опустился на их планету, когда открывал для торговли планеты
Восточного Кольца. С нашей точки зрения они ужасно грубы, но не забывайте,
что все-таки между млекопитающими и ящерами огромная разница.
- Хватит нам читать лекции, Джон. Лучше слушай: пока ты ходил к
инженерам, Мэйхью позвонил в контрольную рубку. Он установил контакт с
эскадрой, направляющейся к Стрии.
- Что?! Он совсем рехнулся? Немедленно вызовите его ко мне!
- Спокойно, Джон, спокойно. Наш Мэйхью немного не в себе, как и все
его коллеги по профессии, но он еще не сошел с ума. Когда я сказала, что
он установил контакт с эскадрой, я не имела в виду командующих офицеров.
Нет, он установил контакт с их, если так можно выразиться, подпольем.
- Не говори загадками.
- Я лишь постепенно подвожу тебя к главному, дорогой, чтобы ты не
прыгал, как ошпаренный. Я ведь не хочу, чтобы ты выкинул Мэйхью за борт
без скафандра. Так вот, их подполье состоит из человеческих мозгов,
которые наши хвостатые друзья используют в качестве биоусилителей при
пси-связи.
- Все равно это безумие. Ведь каждый мозг не существует сам по себе,
он лежит на столе в комнате натренированного офицера - телепата, который
видит его насквозь точно так же, как наш Мэйхью - своих собак.
- Так уж точно так же? Могут ли они это делать? Не забывай, что наши
телепаты используют для биоусиления разум существ, заведомо значительно
менее развитых, чем человек. Ты когда-нибудь слышал о собаке, задвигающей
экран перед своим хозяином? А любой человек-телепат способен экранировать
свои мысли от другого телепата.
- Но почему тогда они используют человеческий мозг? А если будут
саботированы жизненно важные линии связи?
- Чей еще мозг они могут использовать? Когда дело касается крыс,
кошки и собаки не могут им помочь, потому что уж слишком, слишком сильна
их взаимная ненависть.
- А разве между людьми и крысами эта ненависть не сильна?
- Не в такой мере. Я сомневаюсь даже, что они действительно нас
ненавидят. В конце концов, многие столетия мы снабжали их прадедов едой и
кровом. Они, конечно, выжили бы без нашего покровительства, но никогда не
достигли бы такого расцвета, как здесь. Конечно, за исключением
какого-нибудь юного любителя природы с его милыми зверьками, все люди
недолюбливают крыс. Но ненависть - не единственное, что движет людьми.
- Что же еще?
- Постарайся представить себе, что ты телепат, ты родился на одной из
Приграничных Планет этой Вселенной. Но прежде, чем твои таланты были
замечены, ты жил с родителями, рос, приобрел друзей, и даже, почти
наверняка, подругу.
- Я понял. Гонял мячик, и все такое.
- Да. А потом тебя... отозвали.
- Но зачем же им рисковать собой ради "всего такого"?
- А затем, что Мэйхью подкинул им пару подарков. Очень нежно,
осторожно, он внушил им сны о жизни на Приграничных Планетах - но в нашей
Вселенной. Конечно, он несколько преувеличивал все прелести жизни, но это
не страшно.
- Могу себе представить. Мэйхью у нас отличается большим
патриотизмом.
- Сначала он внушил им эти сны, а затем намекнул, что все это -
правда, и такой же может быть жизнь их собственного народа. Он рассказал
им историю сбежавших на "Свободе" рабов, и что мы прилетели помочь им, но
нам самим, в свою очередь, нужна помощь.
- Но я не понимаю, как он мог все это сделать за такое короткое
время?
- А долго ли длится сон? Известно, что за несколько секунд человек во
сне может прожить целую жизнь.
Мозг Гримса уже трудился над планами, уловками и комбинациями. Он
знал, что на войне обман является вполне законным средством борьбы.
Правда, его не слишком волновала законность всего, что он делал в этой
Вселенной. А может, волновала? Если бы в это дело была втянута федерация,
он быстро бы очутился вместе со всей своей командой на скамье подсудимых
за пиратство. Конечно, дело обстояло иначе, но, принимая во внимание
нежное отношение Федерации ко всем негуманоидным цивилизациям, это было
возможно.
Он усмехнулся. С точки зрения законов их дело было слишком сложным, и
к тому же сейчас легальность не играла никакой роли.
- Вызовите ко мне Мэйхью, - сказал он.
17
Гримс совещался с Мэйхью и некоторыми другими офицерами. Конечно, там
были Соня, Уильямс, там был старший инженер реакторных установок
Дангерфорд. Также там была Элла Кубински, лейтенант запаса Приграничного
Флота добровольцев. Но по своей специальности она была далека от
космоплавания. Она преподавала в Университете Лорна, на факультете
лингвистических наук. Глядя на нее, Гримс думал, что она выглядит идеально
для роли, которую она была призвана играть. Ее взлохмаченные волосы были
настолько светлыми, что казались почти белыми; ее лоб и подбородок резко
отступали назад от острого носа. Руки и ноги у нее были длинные и тонкие,
а грудь практически отсутствовала. За такой облик ее прозвали "Белой
Крысой".
Для начала Гримс и Соня устроили Мэйхью настоящий допрос, причем
спрашивала в основном Соня. Конечно, было бы неплохо подвергнуть такому же
допросу бестелесные человеческие умы на борту вражеского корабля, но это,
естественно, было невозможно. Тем не менее, Мэйхью утверждал, что они
стремятся помочь совершенно искренне - ведь невозможно изобразить
искренность, когда ваши мысли открыты другому, всепроникающему уму.
Затем менее таинственные вещи обсуждались с Уильямсом и Дангерфордом.
Необходимо было выяснить эффективность некоторых растворителей, чтобы
стереть с корпуса корабля некоторые надписи и заменить их на буквы,
изготовленные в мастерской Дангерфордом и его помощниками, не занятыми
починкой системы Мансхенна. Мэйхью должен был помочь выбрать форму и
начертание букв.
После этого настала очередь Эллы Кубински. Послушав записи
переговоров с кораблем мутантов, она повторяла слова, пытаясь имитировать
их высокие и пронзительные голоса. Наконец она вполне усвоила странный
акцент и даже Соня выразила свое удовлетворение достигнутым успехом.
Мэйхью снова удалился к себе в каюту, чтобы проконсультироваться со
своими новыми друзьями. Поскольку через них проходила вся связь, они во
многом могли помочь. Через какое-то время он пришел к Гримсу и сообщил
новое имя их корабля, которое следовало написать на корпусе.
Когда Уильямс и еще несколько человек отправились в космос, чтобы
снять старые надписи, а Дангерфорд со своими помощниками взялся за
изготовление букв, Гримс, Соня и Элла Кубински вместе с Мэйхью пошли к
нему в кабину. Там было удобнее выяснить некоторые небольшие детали. По
временам им казалось, что лишенные тела человеческие умы проникли к ним в
каюту, наполнив ее атмосферой своей ненависти к угнетателям. Знать -
значит любить, говорила одна из пословиц, но в данном случае знать
означало ненавидеть. Беззащитный, лишенный тела мозг, плавающий в
питательном растворе в стеклянной банке, знал своих хозяев в сто раз
лучше, чем могла их знать любая разведывательная служба, состоящая из
полноценных живых людей. И Гримсу стало жалко биоусилитель Мэйхью - мозг
собаки, у которой не было ни знаний, ни опыта, чтобы ненавидеть существ,
лишивших ее нормального существования.
Бронсон закончил починку главного гироскопа раньше, чем Уильямс и
Дангерфорд справились со своей работой. Он был рад немного отдохнуть,
прежде чем снова включить свою систему.
Наконец новое имя корабля было установлено.
Гримс, Соня и Уильяма вернулись в контрольную рубку, и командор по
внутренней связи зачитал всему экипажу свой план спуска на Стрию. Тут же
Картер, офицер лазерной артиллерии, и майор морских пехотинцев высказали
свое разочарование. Они были готовы к сражениям, а их по плану не
предусматривалось. Гримс успокоил их, сказав, что нужно быть готовыми ко
всему.
"Кирсир", или, правильнее, "Корсар", как был переименован корабль,
снова взял курс на Стрию. Настоящий "Корсар" не мог присоединиться к
эскадре, так как находился на Тарне со значительными поломками.
Биоусилитель настоящего "Корсара" был в курсе дела, но держал в тайне от
своего хвостатого хозяина все, что знал. Остальные же биоусилители
сообщили эскадре, что "Корсар" должен к ним присоединиться.
- Подобная операция, - сказала Соня, - была голубой мечтой любого
офицера разведки - ты знаешь все планы врага и полностью контролируешь их
средства коммуникации, а сам остаешься в тени. Псевдо "Корсар" - а это
название нравилось Гримсу значительно больше, чем "Свобода" или "Эсминец"
- спешил присоединиться к эскадре и постоянно поддерживал с ней контакт. С
помощью Мэйхью шел постоянный обмен информацией, причем шедшая в сторону
эскадры была крайне скупа и неразборчива, а в обмен они получали
подробнейшие сведения. Вскоре уже Гримс знал все о кораблях - вооружении,
численности экипажа, размерах... Пара наиболее крупных и хорошо
вооруженных кораблей эскадры могла разнести их в осколки за долю секунды,
а в следующую долю секунды превратить эти осколки в пар.
Когда "Корсар" приблизился к головным кораблям эскадры, на
калиброванных экранах его радаров появились мелко дрожавшие расплывчатые
пятна - это означало, что у тех тоже включена система межзвездных
перелетов. Кораблей не было видно - для этого было бы необходимо
синхронизировать степень временного сжатия. Гримс не спешил уравнивать
прецессию. Конечно, большинство кораблей были однотипны, и если не
показывать изуродованную взрывом сторону, они вполне могли сойти за
настоящего "Корсара", но натренированный глаз легко мог обнаружить обман.
Гримс надеялся, что удастся обогнать обычную эскадру, представ лишь
тусклой точкой на их экранах, к опуститься на Стрию раньше, чем враг
выйдет на орбиту. Но Бронсон после поломки уже не доверял системе
Мансхенна и не выводил ее на полную мощность. Он сказал, что они и так
постепенно обгоняют эскадру, и что по всей вероятности инженеры на чужих
кораблях доверяют своим устройствам еще менее. Командор был вынужден
признать, что Бронсон прав.
И когда "Корсар" выключил свою межзвездную навигационную систему и
