В Синем, - сказал он. - Присутствует ли здесь владелец бумажника? Если он
здесь, пусть встанет и представится.
Все начали поворачивать головы, осматривая студию. И вот в глубине у
прохода медленно встал мужчина. Стройный человек, с наружностью испанца, с
иссиня-черными волосами и короткими усиками, в светло-синем костюме. Он
был ошеломлен и стоял, потирая лоб пальцами. Выглядел он неуверенно и не
знал, что ему делать. Мальчик рядом с ним тянул его за рукав, а смуглая
женщина в следующем кресле что-то говорила и знаками показывала на сцену.
- Пожалуйста, подойдите сюда, чтобы опознать вашу собственность, сэр,
- сказал Джексон. Человек кивнул и начал пробираться по ряду под
аплодисменты, пока не смог наконец пройти вперед. Шум стих, Джексон прошел
к краю сцены и заглянул в бумажник. - Это ваш? - спросил он, глядя вниз.
Человек кивнул. - Какое имя там написано? - спросил Джексон.
- Там написано Мигель, - сказал со своего места Замбендорф.
- Он прав! - Джексон сделал удивленный жест, приглашая зрителей
разделить свое благоговение. Он посмотрел на Замбендорфа, потом протянул
бумажник Мигелю. - Откуда вы, Мигель? - спросил он.
Мигель наконец обрел способность говорить.
- Из Мексики... я здесь в отпуске с женой и сыном... Да, это мой
бумажник, мистер Джексон. Спасибо. Он бросил нервный взгляд в сторону
Замбендорфа и торопливо пошел назад, на свое место.
- С днем рождения, Мигель! - сказал ему вслед Замбендорф.
Мигель остановился, повернулся и удивленно взглянул на него.
- Разве у вас сегодня не день рождения? - спросил Джексон. Мигель
покачал головой.
- На следующей неделе, - объяснил Замбендорф. Мигель шумно глотнул и
остальное расстояние до своего места преодолел бегом.
- Ну, как вам это понравится! - воскликнул Джексон, широко разводя
руки, а аудитория откликнулась продолжительными аплодисментами и
одобрительными выкриками. Замбендорф за Джексоном отпил воды из стакана и
позволил атмосфере еще больше накалиться. Он мог бы добавить, что
неизвестный благодетель, отдавший администрации бумажник, вынув его из
кармана Мигеля, тоже обладал смуглой кожей - это был армянин, - но такое
сообщение ухудшило бы впечатление.
Теперь аудитория готова. Аппетит ее разгорелся, и она хотела новых
чудес. Замбендорф встал со своего места и прошел вперед, а Джексон
инстинктивно отодвинулся в сторону, превратившись в зрителя: теперь это
полностью шоу Замбендорфа. Замбендорф поднял руки; аудитория снова стихла,
на этот раз тишина была напряженной и выжидательной.
- Я много раз повторял, что то, что я делаю, совсем не волшебство, -
сказал он; его звучный голос гулко отдавался в студии. - Это есть у всех.
Я вам покажу... В данный момент я посылаю вам в мозг представление о цвете
- всем вам - обычный цвет. Раскройте свое сознание... Видите? - Он
посмотрел в камеру, которая его снимала. - Расстояние не имеет значения.
Вы все, кто смотрит наше шоу дома, вы тоже можете присоединиться к нам.
Сосредоточьтесь на представлении о цвете. Исключите все остальное из
мыслей. Что вы видите? - Он повернул голову из стороны в сторону, подождал
и воскликнул: - Желтый! Это желтый цвет! Кто из вас его видел? - Примерно
четвертая часть собравшихся подняла руки.
- Теперь число! - сказал Замбендорф. Лицо его излучало возбуждение. -
Число между десятью и пятьюдесятью, обе цифры нечетные, но разные.
Например пятнадцать... но одиннадцать не подойдет, потому что обе цифры
одинаковые. Да? Теперь... думайте! Чувствуйте! - Он закрыл глаза, поднес
сжатые кулаки к вискам, подержал их так секунд пять и объявил: - Тридцать
семь! - На этот раз примерно треть рук поднялась вверх под хор "ох!" и
"ах!", и впечатление было еще более сильным. - Наверно, кое-кого я смутил,
- сказал Замбендорф. - Я хотел сказать тридцать пять, но в последний
момент изменил намерение и... - Он остановился, так как примерно еще
половина зрителей подняла руки; вообще все собравшиеся восторженно
размахивали руками. - О, очевидно, кое-кто из вас это уловил. В следующий
раз мне нужно быть определенней.
Но никто уже не упрекал его в этой небрежности: у всех складывалось
впечатление, что они участвуют в абсолютно необычном и чрезвычайно
значительном событии. Неожиданно всем показалось, что любые жизненные
неприятности и проблемы могут быть решены очень просто: нужно только
пожелать, чтобы они не существовали. Каждый может постигнуть эту тайну,
она доступна всем. Неизбежное становится более приемлемым, недостижимое
делается тривиальным. Нет больше одиночества и беззащитности. Учитель
поведет их. Они пойдут за ним.
- Кто здесь Алиса? - спросил Замбендорф. Ответило несколько Алис. -
Из города на дальнем западе... на берегу, - уточнил он. Одна из Алис
оказалась из Лос-Анжелеса. Замбендорф увидел неизбежное бракосочетание, в
котором участвует кто-то из членов ее семьи - ее дочь. Алиса подтвердила,
что ее дочь в следующем месяце выходит замуж. - Вы много о ней думаете, -
сказал Замбендорф. - Поэтому я так легко уловил. Ее ведь зовут Нэнси?
- Да... Да, Нэнси. - Взрыв аплодисментов.
- Я вижу океан. Ее жених моряк?
- Он служит во флоте... на подводной лодке.
- Он инженер?
- Нет, штурман... Но, наверно, тут и инженерные знания нужны.
- Совершенно верно. Благодарю вас. - Длительные аплодисменты.
Замбендорф рассказал об успешной сделке, заключенной этим утром
торговцем одеждой из Бруклина, после некоторых колебаний сообщил
телефонный номер и профессию рыжеволосой молодой женщины из Бостона и
правильно назвал счет футбольного матча, в котором участвовали два парня
из второго ряда в прошлый четверг.
- Вы тоже можете это! - настаивал он, его звучный голос без микрофона
разносился по всей студии. - Я вам покажу.
Он прошел к краю сцены и смотрел прямо вниз, а за ним Джексон на
доске записывал цифры.
- Сосредоточьтесь на первой цифре, - сказал всем Замбендорф. - Все
вместе. Теперь посылайте мне мысль... Думайте... Так лучше... Три! Я вижу
три! Теперь следующая цифра... - Он правильно определил семь цифр из
восьми. - Вы хорошо поработали, очень хорошо. Попробуем что-нибудь
потруднее.
Он достал заранее подготовленный черный бархатный мешок и предложил
Джексону и нескольким зрителям проверить, что он непрозрачный и в нем нет
отверстий. Потом повернулся спиной и позволил Джексону одеть себе на
голову мешок как повязку на глаза. Затем, под руководством Замбендорфа,
Джексон молча указал на женщину из числа зрителей, а женщина выбрала среди
своих вещей одну и высоко подняла, чтобы все могли видеть. Это оказалась
зеленая ручка. Потом она указала на другого зрителя, мужчину, сидевшего от
нее в пяти рядах дальше от сцены, и тот повторил эту процедуру. Он поднял
часы на серебряном браслете, и так продолжалось и дальше. Джексон
записывал предметы у себя на доске. Потом отвернул доску от зрителей и
Замбендорфа и сказал, что можно снимать повязку.
- Помните, я рассчитываю на всех вас, - сказал Замбендорф. - Вы все
должны помочь мне достичь успеха. Теперь первый предмет - думайте о нем,
представляйте его себе. Теперь шлите мне... - Он нахмурился,
сосредоточился и указал на свой лоб. Аудитория удвоила усилия. К ней
присоединились сидящие дома зрители. - Писать... это имеет отношение к
письму, - сказал наконец Замбендорф. - Ручка! Теперь цвет. Цвет...
зеленый! Я увидел зеленый цвет. Вы посылали зеленый? - К тому времени, как
он правильно назвал пятый предмет, аудитория была вне себя.
Закончил Замбендорф тем, что показал всем сплошной металлический
стержень примерно в два фута длиной и свыше дюйма толщиной. Джексон не
смог его согнуть, не смог ни один из трех зрителей.
- Но сила мозга побеждает материю, - провозгласил Замбендорф. Он
попросил Джексона подержать прут, потом легко коснулся его центра пальцем.
- Здесь потребуются совместные усилия, - сказал Замбендорф. - Всех здесь и
всех дома. Я хочу, чтобы вы все сосредоточились на сгибании. Думайте:
сгибайся. Говорите: сгибайся! Сгибайся! - Он взглянул на Джексона и
кивнул, произнося это слово.
Джексон понял и начал дирижировать рукой.
- Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся!... - повторял он, голос его
становился все громче и настойчивей.
Постепенно это слово подхватила вся аудитория.
- Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся! - Замбендорф повернулся к
зрителям и широко развел руки. Глаза его горели в свете юпитеров, зубы
сверкали белизной. - Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся! - Он положил руку на
прут. Джексон ахнул и широко раскрытыми глазами смотрел на сгибающийся
стержень. Замбендорф взял у него стержень и высоко поднял его одной рукой,
торжествующие глядя на зрителей, Стержень продолжал сгибаться под гром
тысячи голосов. Слышались женские крики. Некоторые побежали по проходу к
выходам. Бородатый человек с орлиным профилем, держа в руках открытую
библию, поднялся на сцену, обвиняюще указал на Замбендорфа и начал читать
что-то неразличимое в общем гуле, пока работники службы безопасности не
схватили его.
Зритель из Делавера пытался пробиться через забитые каналы Эн-Би-Си,
чтобы сообщить, что его алюминиевый стул согнулся в тот момент, как
Замбендорф приказал стержню согнуться. У другого в это время перегорело
освещение. В Вайоминге в курятник ударила молния. В Алабаме загорелась
стиральная машина. У восьми человек случились сердечные приступы. Часы в
Калифорнии пошли в обратном направлении. У двух беременных произошли
выкидыши. В Теннеси остановился ядерный реактор.
В контрольной комнате за студией один из видеоинженеров изумленно и
недоверчиво смотрел на экран монитора.
- Бог мой! - сказал он технику, который в соседнем кресле жевал
бутерброд с тунцом. - Да если бы он велел им отдать ему все их деньги,
сорвать одежду и бежать за ним в Китай, знаешь что, Чет? Они бы сделали
это.
Чет, продолжая жевать, обдумал его слова.
- Или на Марс, может быть, - ответил он после долгого задумчивого
молчания.
4
На следующий день ранним вечером Конлон и Уайттейкер подъехали к дому
Джералда Мейси, который находился в тупике на северной окраине
Джорджтауна. Высокий, просторный и прочный, этот дом в то же время был
неряшлив и производил впечатление какой-то груды, как будто его части
строили не одновременно, стены и карнизы торчали в разные стороны во всех
направлениях, крыша наклонялась под разными углами, а на одном углу
торчала нелепая башенка в стиле шато. Интерьер представлял собой паутину
перекрещивающихся коридоров и комнат, с лестницами и нишами в самых
неожиданных местах, со старомодными подъемными окнами и огромным
количеством резьбы и деревянных панелей. Часть подвала содержала
разнообразный хлам, накапливавшийся у Мейси в течение жизни, а в другой
части находилась лаборатория, в которой он разрабатывал оборудование для
своих психологических тестов и совершенствовал искусство фокусника; выше
на этажах, наряду с обычными жилыми помещениями, размещалась большая
библиотека, компьютерный кабинет, а также помещения для многочисленных
гостей, от студентов, временно лишившихся жилья, до уличных фокусников и
профессоров других университетов.
В отличие от широко распространенного, в том числе и среди ученых,
мнения, научная квалификация не имеет отношения к умению разоблачать
творцов чудес, читателей мыслей, медиумов и тому подобного. Ученых можно
