видишь, но Лофбайель заверил меня, что основные черты переданы точно.
Видишь, какой крошечной кажется Кроаксия?
- Но у него прямые края, - возразил Грурк, протестующе поглядев на
карту. - В Писании сказано, что мир подобен блюду, окруженному
непроницаемым Пограничным Барьером, на который опирается небо. Ты говоришь
о правилах разума, но ни один безумец в самом диком затмении рассудка не
примет этого.
- Края листа, на котором изображена карта, не искажают изображение;
так рама не может привести к обезглавливанию того, кто нарисован на
портрете, - сказал Тирг.
- Значит, мир обезглавлен с четырех сторон, - ответил Грурк. - Тут
нигде не видно Барьера. Поэтому карта не может изображать наш мир. Твои
ложные слова разоблачены.
- Во всех своих изысканиях Лофбайель не смог найти ни одного
надежного доказательства существования Барьера, - сказал Тирг. - Высокие
горы - да, страшные пропасти, проходы через которые выше самых больших
вершин Кроаксии, - да, горы, вершины которых вечно скрыты в тумане,
поднимающемся в начале каждой яркости, - да. Но горы, на которых лежит
твердое небо? Их нет. Всегда по ту сторону гор есть другая местность, как
по ту сторону океана обязательно есть берег.
- Ты опять ставишь пределы Жизнетворцу, - обвинил Грурк. - На этот
раз ты указываешь Ему, каким по размерам должен быть созданный Им мир.
Расстояние до Барьера в Писании не указано. Оно неизвестно и потому
недоступно познанию.
- Но есть и другая причина, почему оно не указано. Барьера попросту
не существует, - заметил Тирг.
- Написано, что он существует!
- Как может быть написано что-то о том, чего никто не видел?
- Но как может не существовать Барьер? Мир должен иметь границы.
- Только потому что твое воображение ограничено и не может
представить себе альтернативу? - спросил Тирг. - Так кто же накладывает
ограничения на Жизнетворца? На этой карте изображен весь мир, и на ней нет
никакого Барьера. Где же он тогда, если Барьер существует?
- Карта не может изображать весь мир, - сказал Грурк.
- Но больше ему негде существовать. - Тирг взял шар и показал его. -
Вот наш мир, Грурк! Всего на одну минуту забудь свои священные тексты,
давным-давно записанные писцами в подземельях; эти писцы никогда не видели
океан, тем более не пересекали его, они не поднимались ни на одну гору.
Эта форма, и только она, соответствует всем известным фактам; никакое
блюдо не может им соответствовать. Неужели мы не должны выбрать форму,
наиболее полно отвечающую фактам и реальности?
Грурк отключился от трансформатора и протестующе покачал головой.
- Твои факты ошибочны. Ты ведь сам говоришь, что они получены от
путешественников, побывавших далеко на севере, юге, востоке и западе. Но
ни один путешественник не может далеко уходить по этому, - он указал на
шар. - Он просто упадет с него, да и метан всех океанов стечет. Но океаны
существуют. Это факт, брат Тирг, а ты предпочитаешь его не замечать.
- Меня это какое-то время сильно беспокоило, - признался Тирг. - Но
одной яркостью я бродил по лесу, и мне неожиданно в голову пришел
возможный ответ. Я задержался на одной полянке, где собрались
спектрометры, и достал из кармана магнит, чтобы насладиться их запахом. И
вот металлические частички, которые магнит извлек из зарослей, заставили
меня подумать: а может, шарообразный мир притягивает к себе все, как
магнит - железо: со всех направлений. Ведь любая линия, притягивающая
зерно к магниту, по отношению к нему направлена "вниз", и поэтому в любом
месте шарообразного мира притяжение тоже направлено "вниз", то есть к
поверхности. Метан океанов поэтому искал бы наиболее близкое к центру шара
положение и оставался бы в самых низменных районах; как мы знаем, так оно
и есть на самом деле. Как видишь, это объясняет все факты.
Тирг замолчал, но Грурк ничего не ответил. Тирг поднял шар, несколько
мгновений разглядывал его и продолжил более спокойным голосом:
- Тот факт, что никто никогда не видел Барьер, на который опирается
твердое небо, заставляет меня усомниться с том, что небо действительно
твердое. А может, это всего лишь пары. И если это так, то как далеко они
простираются? Бесконечно? Если нет, то что за ними? Может, существуют и
другие миры? Этот вопрос очень занимает меня. С тех пор как я ознакомился
с результатами Лофбайеля, я начал наблюдать за сменой циклов яркостей и
полуяркостей, как они сменяют друг друга, передвигаясь по миру. Если
признать, что мир шарообразен, а небо - пар, то смена яркостей и
полуяркостей может быть приписана передвижению двух ярких объектов
сложным, но повторяющимся образом. Где в твоем Писании можно найти ответ
на такие вопросы, а, Грурк?
Грурк резко встал и жестом отбросил все эти рассуждения.
- Я пришел не для того, чтобы слушать, как ты нагромождаешь
еретические утверждения вдобавок к тем, какие уже сделал, - сказал он. -
На этот раз Верховный Совет не будет к тебе снисходителен. Его терпение
истощилось. Да простит Жизнетворец мою слабость, но я не могу бросить
брата в его безумии. Собери вещи, которые хочешь унести, Тирг, и в течение
этой яркости мы пойдем вместе. Но в горах я должен буду пойти одинокой
тропой к цели, которая мне еще не открыта. Торопись. Времени мало.
Тирг печально смотрел на него.
- Сомневаюсь, чтобы ты когда-нибудь понял, Грурк, даже если все
оставшееся время я буду объяснять. Твои верования восприняты без вопросов
и сомнений, в то время как мои знания получены в ответ на многие вопросы.
Что можно сказать о вере, которая не выдерживает критического рассмотрения
и не допускает никаких возражений? Мне кажется...
И в этот момент снова снаружи послышались возбужденные звуки Рекса.
Грурк подбежал к двери.
- Поздно! - простонал он, поворачиваясь испуганным лицом к Тиргу. -
Они здесь. Солдаты короля прибыли. - Тирг подошел к двери и выглянул. По
тропе, ведущей через поляну, приближался ряд всадников.
12
Тирг несколько секунд смотрел на них, потом жалюзи, прикрывающие его
вентиляционные отверстия, изумленно поднялись.
- Это не солдаты, - сказал он Грурку, когда всадники стали видны
отчетливее. И вышел из двери, Грурк осторожно последовал за ним.
Всадники были вооружены, но одеты в грубое одеяние горцев, с тяжелыми
плащами из гибкой пластинчатой кольчуги, в доспехи из нерастворимой в
кислоте и поглощающей высокую температуру органике, в высоких сапогах из
тяжелых полимеров. Предводитель, рослый широкоплечий робот, с резкими
обветренными чертами лица и густой бородой из пропитанных углеродом
пластин, пересек поляну и остановил своего усталого железца перед Тиргом и
Грурком. Остальные выстроились полукругом сзади.
- Разбойники, если не ошибаюсь, - прошептал Тирг Грурку. Он поднял
голову, взглянул на предводителя и более громким голосом спросил: - Мне
оказали честь гости или просто предоставлено удовольствие приветствовать
прохожих?
- О, тебе действительно оказана честь, - ответил предводитель. Голос
у него оказался глубокий и решительный, но тон не резкий, а веселый. - Я
полагаю, ты Тирг, который задает запретные вопросы. И много ответов на них
ты нашел?
- Во-первых, это действительно я. А это мой брат Грурк - слышатель. А
во-вторых, каждый новый ответ неразрывно связан с новым вопросом о том,
справедлив этот ответ или нет. Таким образом число вопросов никогда не
уменьшается, сколько бы ответов ни было найдено. - Тирг окинул взглядом
всадников. - Но кто оказал нам честь своим посещением и что привело вас
сюда, в жилище мыслителя и искателя ответов? Если вы пришли в поисках
добычи или рассчитываете на выкуп, боюсь, будете разочарованы. Если, с
другой стороны, вы хотите отдохнуть и поразмыслить над тайнами природы,
принять участие в философской беседе, тогда я кое-что мог бы вам
предложить. Однако не советую: солдаты короля уже выступили из Пергассоса,
как мне сообщили, и едут сюда с самого начала яркости.
- Мы знаем о них, - ответил предводитель. - Король сберег бы
средства, если бы покупал информацию у нас, а не платил своей разведке. Но
солдаты обнаружат, что мост через ущелье блокирован, и это замедлит их
продвижение. - Он помолчал и перевел взгляд с одной фигуры перед собой на
другую. - Я Дорнвальд, многие называют меня Освободителем-Порабощенных, а
другие - Совратителем-Восставших, в зависимости от того, платите ли вы
королю или он платит вам. Мы составляем твой эскорт в поездке через горы и
пустыню в город Менассим, столицу Картогии.
- А почему ты думаешь, что я хочу поехать в Картогию? - спросил Тирг.
- Я не сказал, что ты хочешь, - ответил Дорнвальд. - Я сказал, что ты
поедешь.
- Чтобы спастись от жрецов?
- А разве ты не хочешь спастись?
- А почему это интересует разбойников?
- Нас это не интересует. Но мы пользуемся свободным проездом через
границы Картогии и другими привилегиями, а в ответ оказываем определенные
услуги Клейпурру, правителю Картогии. Похоже, Клейпурр ценит твой корпус
больше тебя самого. Я не спрашиваю его о причинах, но другие волшебники,
сбежавшие в его королевство, хорошо отозвались о твоей магии, Тирг. И
потому нам поручили много шестерок яркостей следить за тобой, чтобы
уберечь от опасности.
Тирг задумчиво потер оболочку своего подключателя к энергии, он
обдумывал ситуацию. Картогия когда-то была частью соседнего государства
Серетгина, страны, гораздо большей по размерам, чем Кроаксия. Теперь ею
правит бывший генерал, по имени Клейпурр, который возглавил успешное
восстание против законного правителя Серетгина, изгнал консервативное
дворянство и церковников и установил деспотическую военную тиранию.
Различные коалиции остальной части Серетгина, Кроаксии и ряда других
государств несколько раз начинали войны, чтобы освободить беспомощный
народ Картогии от угнетения, но не устояли против картогианской армии.
Небольшая по численности, она сражалась отчаянно, в ней господствовала
строгая дисциплина, и солдаты пользовались новейшим оружием, которое
создавали порабощенные мастера, прикованные к своим рабочим столам.
По крайней мере такова официальная версия, распространяемая жрецами и
учителями Кроаксии. Но Тирг слышал и другое: общество Картогии терпимо
относится к сомневающимся, таким, как он сам, и позволяет им открыто
задавать свои вопросы; это общество лишено рабства, и даже крестьяне
владеют собственностью и большую часть плодов своего труда оставляют себе;
армия состоит из свободных робосуществ, которые сражаются, чтобы
защититься именно от того рабства, которое в Кроаксии считается нормальным
и естественным; а жрецы и учителя утверждали, что все это ложь,
распространяемая агентами Картогии, чтобы подорвать веру народа.
Тирг не знал, чему верить. Но он знал, что многие его друзья бежали в
Картогию, и хоть время от времени о них доходили сведения, никто их них не
вернулся; с другой стороны, Тирг никогда не слышал, чтобы кто-нибудь бежал
из Картогии. Означает ли это, что они нашли там свободу и терпимость, как
иногда подозревал Тирг? Или их похитили и удерживают насильно, как
утверждают жрецы Кроаксии?
Почему-то ему казалось, что бежать добровольно от жрецов значило бы
предать все, во что он верит. Но если его заставляет уйти банда
вооруженных разбойников - это ведь совсем другое дело, верно? Он снова
посмотрел на Дорнвальда и спросил, чтобы оправдаться перед собой:
- У меня есть выбор, Похититель-Мыслителей?
