интересом поглядывал на меня, хотя было видно, что он ничего не понимает.
Полковник и майор проявляли доброжелательное любопытство. Мир вокруг меня
с каждой секундой терял свой угрюмый облик и начинал сверкать и
переливаться всеми цветами радуги.
С трудом заставила я себя оторваться от самого лучшего в мире
человека.
- Зеркало! - простонала я. - Неужели в вашем управлении не найдется
ни одного зеркала?
- Не знаю, собственно, с чего начать, - говорил пятнадцать минут
спустя лысый боров, смущенно приглаживая светлые волосинки, окаймляющие
розовую лысину. - Пожалуй, лучше всего будет, если вы расскажете обо всем,
что с вами произошло после того, как мы вас потеряли из поля зрения в
Копенгагене.
Бесшумно наматывалась пленка небольшого магнитофона. Прекрасное
настроение, в котором я пребывала, трансформировало все пережитое мною в
увлекательные приключения. Время от времени меня прерывали, прося уточнить
ту или иную деталь. Диспетчерскую в бразильской резиденции гангстеров мне
пришлось изобразить на бумаге, электрифицированную карту тоже. Вот еще раз
пригодились навыки, приобретенные за годы учения.
- Вы и в самом деле не умеете плавать? - поинтересовался полковник.
- Плохо. Но воду люблю и, представьте себе, под конец я почти
научилась управлять яхтой.
- Мы имели возможность убедиться в этом, - подтвердил лысый боров и
вдруг весело подмигнул.
Лучший в мире мужчина рассмеялся и пояснил:
- Ведь это наши катера гнались за вами у берегов Испании. Мы получили
сообщение, что там пройдет ваша яхта, и ждали вас, но потом... потом
события развернулись так, что мы подумали, уж не контрабандисты ли это
какие. Яхта шла неосвещенной...
Боже мой! А я собралась стрелять в них - не только из пулеметов, но
даже из пушки! Я сообщила им об этом, и всем стало еще веселее. Потом я
продолжила свой рассказ.
Когда я рассказала о том, как меня бросили в подземелье замка Шомон и
каким образом я оттуда выбралась, на лицах присутствующих появилось
выражение, которое мне трудно описать, - смесь недоверия с восхищением. Я
же продолжала рассказывать дальше. Вот я добралась до сейфа шефа и его
чудесной карты. Слушатели уже не могли усидеть на месте. Лысый боров на
розового стал пурпурным.
- Шомон! - нервно восклицал он. - Шомон! Пять лет назад этот замок
арендовало частное лицо. У нас не было никаких подозрений, никакой
ниточки, ведущей к этому замку... Кто бы мог подумать?
Он вытащил из папки большой конверт и высыпал из него на стол
множество фотографий. С одной из них на меня смотрело младенчески невинное
личико патлатого, на другой было неизвестное мне здание среди пальм, на
третьей - солидный благопристойный господин с сединой на висках, тот
самый, что спрашивал по-немецки, как это меня могли принять за Мадлен.
Было там много и других фотографий. Вот мягко покачивается на волнах,
переливающихся солнечными бликами, чудесная яхта "Морская звезда". Я
засмотрелась на нее и с ужасом почувствовала, как в моем легкомысленном
сердце пробуждается желание опять услышать шум океанской волны,
разрезаемой носом яхты, опять увидеть безбрежную даль моря, голубое небо,
опять почувствовать мягкое колыхание океана. Да неужели мне еще было
мало?!
- Шефа здесь нет, - сказала я, просмотрев все фотографии и отложив в
сторону те, на которых были изображены знакомые мне лица.
Кроме шефа, там не было того красивого мужчины с глазами,
напоминавшими отблески на скалах Лазурного грота. Признаюсь, я этому
обрадовалась и не сочла необходимым информировать о нем Интерпол. У меня
не было к нему никаких претензий. В конце концов, это не его вина, что я
вбила себе в голову блондина. Если уж хотят, пусть ловят его без моей
помощи.
На отложенные мною фотографии присутствующие набросились, как
коршуны. Меня удивило, сколько всего они еще не знали. Поразительно, до
чего же хорошо была законспирирована такая большая гангстерская шайка! Шеф
обладал несомненным организаторским талантом.
- И только сейчас вы нам рассказали обо всем этом! - в ужасе
простонал лысый. - Почему вы не пришли к нам еще в Париже?
- Мне надо было немедленно скрыться, так как меня выследили у
датского посольства, - пояснила я.
- У датского посольства? - Лысый немного подумал. - А, действительно,
там был наш человек. Он видел, как вы входили. У него была ваша
фотография.
- В самом деле? - я изобразила вежливое удивление и оставила эту
тему.
Я вытащила календарик Дома книги и продиктовала им записанные еще в
Бразилии адреса и клички. Как я и думала, моя информация обрадовала их
чрезвычайно. Лысый сиял собственным светом, пальмирский знакомый в
возбуждении ходил по комнате, полковник не скрывал своего полного
удовлетворения.
- Ну, теперь вы быстро с ними покончите, - сказал он представителям
Интерпола.
- Думаю, что за неделю управимся, - ответил пальмирский знакомый. -
Все говорит о том, что гангстеры действительно не отдавали себе отчета в
том, как много знает пани Иоанна. Если мы теперь ударим сразу в нескольких
направлениях... Но главное, что им не удастся добраться до своих сокровищ.
Нам было известно, что они их где-то спрятали, но мы боялись, что они
успеют их забрать. Теперь же положение гангстеров очень незавидное.
Лысый аккуратно собирал и складывал фотографии, документы и пленки с
записями и все допытывался, не вспомню ли я еще чего-нибудь. Я собралась
было сообщить им слова покойника, по лысый удержал меня:
- Пока не надо. Б настоящий момент это не самое главное. Пусть клад
остается на месте. Данные, которые помогут нам найти клад, вы сообщите
после того, как преступный синдикат будет ликвидирован. Сейчас же нас
беспокоит еще одна проблема, но я понял, что и вы ничего о ней не знаете.
У нас есть основания полагать, что в Северной Африке заново раскидывается
сеть притонов, нелегальных игорных домов, но весь этот регион для нас
недоступен. Сейчас мы бьемся над тем, как предотвратить эту опасность.
- Ну, все, что было в наших силах, мы сделали, - облегчение вздохнув,
сказал майор. - Остальное уже зависит от вас. Желаем успеха.
Как только мы вернулись к нашей повседневности, мое радужное
настроение несколько поблекло. Обращаясь к полковнику, я сказала:
- Все это прекрасно. Но не могли бы и вы кое-что сообщить мне?
Хотелось бы прояснить вопрос с Мадлен.
Пальмирский знакомый бросил на меня быстрый взгляд:
- Мадлен?
- Пани Иоанна интересуется этой дамой, так сказать, по соображениям
личного характера... - запинаясь, начал объяснять полковник.
- Я знаю, - перебил его пальмирский знакомый.
Наступило неловкое молчание. Что он знал? Откуда? Присутствующие
переглянулись, и чувствовалось, что они не решаются чего-то мне сказать.
- Говорите, чего уж там, - подбодрила я полковника. - Меня ничто не
удивит. Не первый раз одну женщину бросают ради другой. Правда, на сей раз
все получилось особенно мерзко, и мне бы хотелось выяснить дело до конца.
Они все-таки продолжали колебаться.
- Полагаю, что вскоре я полностью смогу удовлетворить ваше
любопытство, - отозвался наконец пальмирский знакомый. - Через несколько
дней. А пока, прошу извинить, Интерпол предпочел бы не затрагивать этого
вопроса.
- Ну, ладно. А по своей линии вы не могли бы мне чего-нибудь
сообщить? - обратилась я к полковнику, упрямо придерживаясь темы.
Полковник тяжело вздохнул и нажал на кнопку.
- Казик вернулся? - поинтересовался он у стола. Тот ответил хриплым
голосом:
- Только что прибыл. Ожидает.
- Пусть войдет.
Вошел поручик, тот самый, которому я нанесла травму. Посмотрел на
меня, потом на полковника.
- Да чего уж там, - пробурчал тот. - Говорите. Я в таком возрасте,
когда позволительно совершать ошибки.
- Все подтвердилось, - доложил поручик. - Его часто видели с
платиновой блондинкой - молодой красивой женщиной с темными глазами. У нее
серый "оппель-рекорд", номер французский. Здесь появилась несколько
месяцев назад, ни в чем замечена не была. Проживает в гостинице
"Бристоль". В четверг в ноль часов шестнадцать минут коммутатор гостиницы
соединил ее с номером домашнего телефона пани Иоанны, разговор велся на
немецком языке. Что вы делали в это время?
- Наверное, была в ванной, - ответила я. - Когда бежит вода, ничего
не слышно.
- Так вот. Ей сообщили, что вы все рассказали и данные записаны.
Утром в пятницу, в шесть часов сорок две минуты встреча в машине. В девять
"оппель" поехал в Пальмиры, вернулся около часа. Следующая встреча в тот
же день, в девятнадцать тридцать три. В ней участвовал некий Гастон
Лемель, французский гражданин, проживающий в "Гранде". В субботу утром он
улетел в Париж. Последняя встреча состоялась сегодня в два десять. Нами
задержаны двое подозрительных. Один по пьянке проболтался, что согласился
участвовать в похищении, за что получил пятьсот долларов. Второй задержан
в Пальмирах. Уверяет, что поехал туда с единственной целью подышать свежим
воздухом. Может, я докладываю чересчур кратко? Нет? "Фольксваген" выехал
со двора через десять минут после нашего отъезда и скрылся в неизвестном
направлении. Его ищут.
- И в самом деле излишне кратко, - недовольно сказала я. - Так я
толком ничего и не поняла, разве что в самых общих чертах. Получается, что
я права: они действовали вместе, он поставлял ей сведения и не возражал
против моего переселения в мир иной. Ну, и наняли себе в помощь наших
хулиганов. Правильно?
- Вот именно, - хмуро подтвердил полковник. - Черт бы их побрал!
Глупейшая история. Мне остается лишь просить у вас прощения и поздравить с
тем, что вы раньше меня во всем этом разобрались.
Мне это не доставило ни малейшего удовлетворения.
- Разобралась я еще три года назад. Понимала уже тогда, что
совместная наша жизнь не задалась, но сама себя обманывала. Ну да ладно,
все это пустяки. Так вы сказали, пан поручик, что "фольксваген" уехал
через десять минут после нас? У Дьявола были ключи от квартиры, и теперь
по возвращении меня наверняка ожидает бомба с часовым механизмом или яд в
банке с чаем.
Полковник постарался меня успокоить:
- Я убежден, что вы ошибаетесь, но мы все же проверим. С вами поедет
поручик и поищет бомбу, а чай купите свежий. И учтите, еще какое-то время
вы будете находиться под охраной, пока вся эта история не закончится.
Только, пожалуйста, не пускайте так часто в ход вашу колотушку!
Наша беседа закончилась поздно ночью. Из здания главного управления
милиции я вышла в большой компании. Больше всего на свете мне теперь
хотелось прицепиться, как пиявка, к пальмирскому знакомому, так как только
при нем я чувствовала себя в безопасности. Однако, с другой стороны, мой
теперешний внешний вид был такой, что гораздо благоразумнее было бы как
можно скорее исчезнуть из его поля зрения. Конец терзавшим меня
противоположным стремлениям положил он сам, договорившись встретиться со
мной через несколько дней.
- Я много слышал о вас, - улыбнулся он на прощание. - И был уверен,
прошу меня простить, что вас здорово приукрасили. Теперь же вижу, что,
напротив, вас недооценили. Разрешите выразить вам мое искреннее уважение и
восхищение.
Я не совсем поняла, что он хотел сказать, но это было неважно. Важным
был сам факт, что он жил на свете и что мне предстояла встреча с ним. Это
позволяло смотреть в будущее с надеждой.
Страшно зевая, поручик тщательно обыскал всю мою квартиру и
