Паляновский. - Воняет и ест глаза. Все еще да?
Я не имела понятия о чем идет речь. Ничто нигде не воняло и не ело.
- Не знаю, - на всякий случай поосторожничала я. - Последнее время я
как-то ничего не чувствую.
- Привыкла, дорогуша, это не хорошо. Не чувствуешь, но это может тебе
повредить. Прошу тебя, сделай это для меня, не сиди там, при открытом
окне. Не забывай проветривать! Лучше просто оставь окно открытым.
Наконец до меня дошел смысл этой заботы. Я могла пораспахивать
настежь все окна и двери, но не желала отвечать за последствия.
- Хорошо, но мне страшно. Тут уже был один злодей или вор...
- Что, что?!..
- Злодей. Вор. Не важно, какой-то тип. Забрался ночью.
- Как это, и ты ничего не сказала?!
- Не было случая. Теперь сказала...
Пан Паляновский разволновался до сумасшествия. Отсюда я сделала
вывод, что вор действовал по собственной инициативе, без договора с
преступной организацией. Пришлось дать исчерпывающие показания о страшной
ночи, неоднократно уверяя его, что со мной ничего не случилось, и что
милицию я не вызывала. Я терпеливо выслушала слова утешения. В конце
концов, пан Паляновский решил, что держать окно открытым надо весь день,
до позднего вечера, а закрывать его только на ночь, перед отходом ко сну,
не обращая внимания на возможные протесты мужа. Я согласилась, после чего
немедленно позвонила капитану.
- Пакет для шефа хотят свистнуть из мастерской в неопределенное время
суток, - уведомила я его. - Любовник приказал отнести его туда и оставить
открытым окно. Что скажете?
- Ничего. Отнесите.
- С минуты на минуту придет посыльный. Что делать? Прогнать его с
криком?
- Вы должны быть слепой, глухой, немой и недоразвитой, - энергично
посоветовал капитан. - Ваш муж тоже. В случае чего, звоните, но так, чтобы
никто не видел. Лучше поставьте телефон пониже, а то через окно видно, как
вы разговариваете.
Я слегка испугалась, поставила телефон на пол и выдала мужу
соответствующие инструкции. Развитие ситуации проходило в бешеном темпе,
было похоже, что с минуты на минуту что-то начнет происходить. Это меня
страшно интересовало и несомненно я бы пренебрегла своими обязанностями,
если бы не дополнительные плюсы прогулки. Я все больше утверждалась в
мысли, что удивительное создание моего воображения каким-то образом
связано со всем этим, и из-за него я кое-что испытаю. Скорее всего, жуткую
неприятность, что же еще...
Создание воображения прогуливалось по скверику.
- Я вас очень прошу, прогнать меня отсюда не позже, чем через час, -
сказала я вместо приветствия. - Не знаю, хватит ли мне силы воли, но я
обязательно должна вернуться не слишком поздно.
- Не многого ли вы от меня хотите? Вы должны сделать что-то
неприятное, а я должен вас на это уговаривать?
- Наоборот, мне надо сделать нечто дьявольски интересное, что входит
в мои текущие обязанности. Собственно говоря, мне вообще не следовало
сегодня приходить.
- Так зачем вы пришли?
- Из-за вас. Я все жду от вас чего-нибудь необычного, чего не могу
себе представить и меня толкает интерес.
- Боюсь, что я обману ваши ожидания, в моих планах нет ничего
необычного. Кроме того, вы говорите таким тоном, как будто текущие
обязанности чем-то отличаются от повседневных. Отсюда следует, что это
какое-то исключительное занятие, которое скоро закончится?
Я осуждающе и с отвращением глянула на него. В конце-концов, оглушена
я или нет, я еще отдавала себе отчет о том, что говорю. Столького я не
говорила! Он это придумал сам, и просто невозможно, чтобы он так попал
абсолютно случайно!..
- На первый взгляд вы вызываете доверие, - с унылым ожесточением
сказала я. - А на слух вы вызываете во мне беспокойство. Если окажется,
что вы меня обманываете, покушаетесь на мою жизнь и здоровье, действуете
мне во вред...
- Почему мне необходимо покушаться на вашу жизнь или действовать вам
во вред? - спокойно спросил он через минуту, не сумев дождаться от меня
продолжения. - Есть что-нибудь, что позволяет выдвигать такие
предположения?
- Конечно, есть! Время от времени вы делаете такие замечания, будто
знаете обо мне абсолютно все, а кроме того...
- Вы о чем-то начали говорить, извините, что я вас прервал.
На мгновение я потеряла нить.
- А кроме того, - продолжала я, с усилием вспомнив, что хотела
выяснить, - ваши прогулки здесь подозрительны. Это не самое прекрасное
место в мире. На кой же черт вы тратите здесь свое бесценное время? Мне
кажется, что вы за мной следите, хотите вырвать из меня тайну, я даже не
знаю, что еще...
Он немного подождал, но больше никакие предположения не приходили мне
в голову.
- Я бы мог, например, следить за вашей безопасностью, - вежливо и
будто приглашающе подсказал он.
- Не вижу повода. Во-первых, мне ничто не грозит...
- Если вы опасаетесь фальши и обмана с моей стороны, вам, видимо,
что-то грозит.
- Я могу страдать манией преследования. А кроме того...
До моего одуревшего сознания только теперь стало доходить, что он
сказал.
- Что? - удивленно переспросила я. - Вы все обо мне знаете и следите
за моей безопасностью? Что это значит?
- Я сделал предположение. Подсказал вам одну из причин, по которым
мог бы здесь находиться в вашем обществе. Разговор с вами доставляет мне
удовольствие, я надеюсь, взаимное. Ничего подозрительного в этом не вижу.
- По-моему, подозрительно все. Вы говорите со мной загадками. Мое
необычное занятие действительно заканчивается через два дня, но вы ведете
себя так, будто знаете, в чем оно состоит!
- Возможно и знаю.
- В таком случае, вы либо союзник, либо враг. Если вы союзник, то
должны говорить ясно, не переворачивая все с ног на голову...
- Я могу быть и нейтрален...
- Не знаю, как. Тем более, обманывать меня неприлично. В конце
концов, знаете вы все или нет?
- Допустим, знаю...
Я открыла рот, силой удержала рвущиеся оттуда слова и внимательно
посмотрела на него. Выглядел он так, будто забавлялся на славу.
Невозможно, чтобы таким уж большим развлечением был вид моего тела с
открученной головой!
Я молчала довольно долго, с некоторым трудом собирая разрозненные
мысли.
- И за все время вам не стало интересно, как меня зовут? - неожиданно
для себя обиделась я.
- Вы же говорили, что не любите врать. Я терпеливо подожду этой
информации еще каких-то три дня...
Это уже действительно звучало однозначно! Всеми силами я пыталась
подумать логично. В голове пронеслось миллиона три разных гипотез, из
которых я отобрала несколько средне осмысленных. Если бы он принадлежал к
кругу преступников, полковник бы знал о нем и предупредил меня. Если бы он
работал с милицией, мой визит к ним не стал бы сенсацией, он догадался,
что я не Басенька намного раньше. И то и другое отпадает, и что? Кто он,
кроме того, что является плодом моего воображения? Может, его
действительно нет?..
На этом архиумном выводе я остановилась. Какой-то мальчонка,
пробегающий по скверу спросил у нас время, благодаря чему я вспомнила о
необходимости возвращаться домой. Окончания аферы Мачеяков я ждала как
гриб дождя!
Муж встретил меня очень взволнованно, странной информацией:
- Слушай, тут приходил один, - с беспокойством сообщил он. - Он
пришел с чемоданом, а я, кажется, свалял дурака, потому что спросил, не за
пакетом ли он, а он удивился и спросил, нет ли у нас собаки. Кажется
кто-то донес, что у нас есть такса и мы не платим налог. Слушай, у
Мачеяков нету таксы?
На обратном пути из скверика я пыталась настроиться и подготовиться
ко всему, но, ради бога, не к таксе же!..
- Даже если и есть, я об этом не знаю. Не удивляй меня так. Подожди.
С каким чемоданом?
- Очень большим, весь шеф бы поместился. Поэтому я и подумал, что за
пакетом. Сейчас, это еще не все. Я выглянул за ним в окно, сразу, как он
вышел, и знаешь, что он сделал? Начал сгибаться!
Я совсем ничего не поняла, в основном потому, что в голосе мужа
звучал искренний страх.
- Как это сгибаться?
- Под тяжестью чемодана. Здесь он размахивал им так, будто он был
пустой и ничего не весил, а после выхода он вдруг стал чертовски тяжелым.
В мастерскую он не входил, пакет там лежит, что это должно значить? Он
ничего туда не клал!
Меня посетило вдохновение.
- Капитану ты звонил? - быстро спросила я.
- Как я мог позвонить, если ты забрала номера телефонов! -
занервничал муж. - Я тоже думаю, что надо ему сообщить, сижу здесь и жду,
как пень, а ты шляешься! Уже половина десятого!
- Выгляни в окно, не идет ли кто, - приказала я и бросилась на колени
перед телефоном.
Капитан заинтересовался событием и косвенно подтвердил мои
предположения. Он поручил придержать пакет и не выпускать его из виду,
пока он не позвонит и не отменит просьбу. Я без труда отгадала, что это
означает.
- Иди, следи за пакетом, - сказала я мужу. - Лучше всего, сядь
сверху. С ума с этим шефом сойдешь, очень беспокойный человек. Ну, беги,
чего ждешь?
- Сюда идет следующий, - отрапортовал муж от окна. - Похож на
довоенного старьевщика.
- Убирайся и следи за сокровищами, а с ним я разберусь!
Приготовившись к самому худшему я открыла двери какому-то очень
грязному оборванцу. Оборванец был совсем настоящий, не переодетый. Я
засомневалась в его связи с делом.
- Нету, - твердо ответила я, решив ни при каких обстоятельствах не
продавать чужого добра.
- Бутылки, старые вещи?
- Ничего нет.
- Не может быть. Что-то у вас точно есть. Не бывает такого дома, в
котором ничего нет. Продайте, хоть что-нибудь. Может бой стекла. Мусор.
Оборванец производил впечатление готового на все, если не купит хоть
что-то. Я решила, что лучше потерять мусор, чем жизнь. Кроме того, я любой
ценой хотела как можно скорее от него избавиться, капитан мог позвонить в
любую минуту.
- Мусор? Пожалуйста. Мусор могу продать. Во что вы его возьмете?
Оборванец вытянул из-за пазухи упаковочную бумагу и веревку. Твердо
решив ничему не удивляться я принесла ему ведро, две пепельницы полные
окурков, коробку от стирального порошка и испортившийся горчичник. Он
похвалил меня, с явно выраженным удовлетворением высыпал все на бумажку,
прикрыл другой, и с необычной ловкостью сделал из этого пакет формой и
величиной напоминающий пакет шефа, обмотал все веревкой, вручил мне два
злотых и ушел.
Сообщив капитану о визите я спустилась к мужу, проверить ситуацию. Он
сидел на произведениях искусства, опершись локтями о стол, и с отреченным
выражением лица ворошил волосы на голове.
Можешь идти, у меня это заберут только вместе с жизнью. Не знаю, что
они там нахимичили, но он такой же тяжелый, как раньше. Если что и
пропадет, то не по моей вине. Я не разбираюсь в шайках контрабандистов, к
этому не привык, абсолютно ничего не понимаю, и вообще, с меня хватит.
Больше ничего не хочу, только бы избавиться от этого омерзительного
свинства!
Я оставила его и вернулась наверх. Минут через десять позвонил
капитан и поручил оставить омерзительное свинство в покое. Я выволокла
мужа из подвала, а минутой позже телефон зазвонил снова, мы побежали, он
на лестницу, а я к аппарату. Оказалось, что это не капитан, а пан
Паляновский. Сотрудничество с милицией показалось мне вдруг очень
обременительным.
- Сокровище мое, - металлическим голосом произнес заботливый
