выбора у меня не было, да?
- Трудно быть рожденной Атридесом, - сказал он. - Поверь мне, я знаю.
- Ты не должен был осуществлять это так, - сказала она.
- Вот здесь ты не права.
Он отвернулся от нее и заскользив по синусоиде, направился вниз. Он
услышал, как она следует за ним, оскальзываясь и спотыкаясь. Лито
остановился глубоко в тени дюны.
- День мы переждем здесь, - сказал он. - Расходуется меньше воды,
когда путешествуешь ночью.
Айдахо отыскал Монео в длинном подземном коридоре, соединявшем
восточный и западный комплексы Твердыни.
Уже два часа, с самой зари, Айдахо рыскал повсюду, ища мажордома, и
вот он, наконец-то, неподалеку, беседует с кем-то, скрытым за порогом
комнаты. Но Монео можно узнать даже на расстоянии - по его осанке и белому
мундиру.
Пласткамень стен здесь, в пятидесяти метрах под землей, был янтарного
цвета, освещали его глоустрипы, включенные сейчас на дневной режим.
Холодны - и ветерок продувал эти глубины с помощью простого устройства, -
свободно вращающихся крыльев, стоявших подобно колоссальным закутанным
фигурам по всему периметру башен на поверхности. Сейчас, когда солнце
согрело пески, все эти крылья повернулись на север, качая в Сарьер потоки
прохладного воздуха. Айдахо учуял кремнистый запах, идя по этим коридорам.
Он знал, для чего предназначен этот коридор древнего сьетча
Свободных: коридор был широк и достаточно велик, чтобы Лито на его тележке
мог проехать. Изогнутый потолок выглядел совсем как скала. Но двойной ряд
глоустрипов был не к месту. Айдахо, до того как впервые попал в Твердыню,
не видел глоустрипов: В ЕГО ДНИ они считались непрактичными - потребляли
слишком много энергии, слишком дорого обходились. Глоуглобы были проще, да
и легче заменялись.
"А если Лито чего-нибудь захочет - кто-нибудь ему это да обеспечит."
В этой мысли на миг почудилось что-то зловещее, и Айдахо размашистым
шагом направился к Монео.
Вдоль коридора шли небольшие комнатки, на манер сьетча, никаких
дверей, только тонкие занавески из ржаво-коричневой материи, колыхавшейся
на ветерке. Айдахо знал, что здесь, в основном, расположены кельи молодых
Рыбословш. Он узнал палату собраний с прилегающими помещениями - оружейный
склад, кухня, трапезная, различные хранилища. За занавесками, не дающими
настоящего уединения, увидел он и другое - то, что лишь еще больше
распалило его ярость.
При приближении Айдахо Монео обернулся. Женщина, с которой он
разговаривал, отступила в комнату и опустила занавеску, но Айдахо успел
разглядеть ее властное немолодое лицо. Эту офицершу Айдахо в лицо не знал.
Монео кивнул, когда Айдахо остановился в двух шагах от него.
- Стража сказала мне, что ты меня ищешь, - сказал Монео.
- Где он, Монео?
- Где - кто?
Монео окинул взглядом фигуру Айдахо, отметил старомодный мундир
Атридесов: черный с красным ястребом на груди, высокие сапоги, начищенные
до блеска. Во всем облике Айдахо было что-то РИТУАЛЬНОЕ.
Айдахо неглубоко вздохнул и проговорил сквозь стиснутые зубы:
- Не затевай со мной эти игры!
Монео отвел взгляд от лезвия в ножнах на поясе Айдахо. Нож, с его
украшенной драгоценностями рукояткой, выглядел музейным экспонатом. И где
только Айдахо его достал?
- Если ты имеешь в виду Бога Императора... - сказал Монео.
- Где он?
Монео ответил мягким и спокойным голосом.
- Почему ты так рвешься умереть?
- Мне сказали, что ты с ним.
- Уже нет.
- Я найду его, Монео!
- Не прямо сейчас.
Айдахо положил руку на свой нож.
- Мне что, надо использовать силу, чтобы заставить тебя заговорить?
- Я бы тебе не советовал.
- Где... он?
- Ну, раз уж ты настаиваешь, он в пустыне с Сионой.
- С твоей дочерью?
- Разве существует другая Сиона?
- Что они делают?
- Она держит испытание.
- Когда они вернутся?
Монео пожал плечами, затем сказал:
- Зачем этот неуместный гнев, Данкан?
- Каково оно, испытание твоей...
- Я не знаю. А почему ты так взбудоражен?
- Меня мутит от этого места! Рыбословши! - он отвернулся и сплюнул.
Монео поглядел по коридору - туда, откуда пришел Айдахо, соображая,
каким же путем он следовал. Зная Данканов, он легко догадался, чем именно
вызван приступ нынешней ярости.
- Данкан, - сказал Монео, - для незрелых женщин абсолютно нормально,
точно так же, как и для незрелых мужчин, испытывать чувство физического
притяжения к особям собственного пола. Большинство проходит через это в
своем развитии.
- Этому следует положить конец!
- Но ведь это - то, что обусловлено наследственностью!
- Положить конец! И это не...
- О, поспокойней. Стараясь подавить такие инстинкты, только
усиливаешь их.
Айдахо грозно на него взглянул.
- Рассказывай мне теперь, будто не знаешь, что сейчас происходит с
твоей собственной дочерью!
- Сиона держит испытание, я тебе сказал.
- И что это должно означать?
Монео поднес руку к глазам и вздохнул. Он опустил руку, удивляясь,
почему он мирится с этим глупым, опасным, ДОПОТОПНЫМ человеком.
- Это значит, что она может там умереть.
Айдахо был так ошарашен, что гнев его несколько улегся.
- Как можешь ты позволить...
- Позволить? По-твоему, у меня есть выбор?
- У каждого человека есть выбор!
По губам Монео скользнула горькая улыбка.
- Отчего и почему ты настолько глупее других Данканов?
- Другие Данканы! - проговорил Айдахо. - Как они умерли, Монео?
- Точно так же, как умираем все мы. Выпали из своего времени.
- Ты лжешь, - Айдахо проговорил это сквозь стиснутые зубы, костяшки
его пальцев побелели на рукояти ножа.
Говоря все так же мягко и спокойно, Монео продолжи:
- Поосторожней. Есть пределы даже тому, что я стерплю, особенно
учитывая нынешний момент.
- Здесь все прогнило! - сказал Айдахо. Он указал свободной рукой на
коридор позади себя. - Есть то, чего я никогда не приму! Монео невидящим
взглядом поглядел на пустой коридор.
- Ты должен созреть, Данкан. Должен.
Рука Айдахо еще напряженней стиснула нож.
- Что это значит?
- Сейчас время, когда Он очень чувствителен. Все, что хоть как-то
выбивает его из колеи, ВСЕ, ЧТО УГОДНО... должно быть предотвращено.
Айдахо еле сдерживался на грани того, чтобы применить силу, его гнев
обуздывался только чем-то загадочным в поведении Монео, хотя были сказаны
такие слова, которые он не мог проигнорировать.
- К черту! Никакой я не незрелый ребенок, которого ты можешь...
- Данкан! - это был самый громкий крик, который Айдахо когда-либо
слышал от сдержанного и мягкого в обращении Монео. Удивление остановило
руку Айдахо, а Монео продолжил:
- Если тебя одолевает зрелость твоей плоти, в то время, как что-то
препятствует твоему созреванию, твое поведение становится просто
отвратительным. Не заостряйся.
- Ты... обвиняешь... меня... в...
- Нет! - Монео указал рукой вдаль по коридору. - О, я знаю, что ты
там видел, но это...
- Две женщины, страстно целующиеся! По-твоему, это не...
- Это неважно... Юность очень по-разному выплескивает избыток своих
сил.
Айдахо, на грани того, чтоб взорваться от гнева, покачнулся на
каблуках.
- Я рад узнать тебя, Монео.
- Ну, что ж, я узнавал тебя НЕСКОЛЬКО РАЗ.
Монео наблюдал за эффектом этих слов, словно веревкой опутывавших
Айдахо. Гхолы постоянно не могли избежать зачарованности ТЕМИ ДРУГИМИ,
которые были их предшественниками.
Айдахо спросил хриплым шепотом:
- Что ты узнал?
- Ты преподал мне ценные уроки, - сказал Монео. - Все мы стараемся
развиваться, но если что-то нас сдерживает, то можем направить наши силы
на боль - ища ее или причиняя. Незрелая юность особенно уязвима.
Айдахо ближе наклонился к Монео.
- Я говорю о сексе!
- Ну, конечно, о нем ты и говоришь.
- И ты обвиняешь меня в незрелом...
- Именно.
- Я перережу тебе...
- Ох, замолчи!
Монео не владел отточенными всеподчиняющими нюансами Голоса Бене
Джессерит, но и в его интонациях чувствовалась долгая привычка повелевать.
Что-то заставило Айдахо повиноваться этому окрику.
- Извини, - сказал Монео. - Меня выбило из колеи то, что моя
единственная дочь... - Он осекся и пожал плечами.
Айдахо два раза глубоко вздохнул.
- Вы тут сумасшедшие, все вы! Ты говоришь, что, может быть, твоя дочь
умирает, и все же ты...
- Дурак ты! - огрызнулся Монео. - Ты хоть как-то представляешь себе,
сколь ничтожными выглядят для меня твои заботы! Твои глупые вопросы, твое
эгоистичное... - он опять осекся и покачал головой.
- Я кое-что списываю на то, что у тебя есть личные проблемы, - сказал
Айдахо. - Но, если ты...
- Списываешь! ТЫ, что ты мне списываешь? - Монео сделал дрожащий
вздох. - Это уж слишком.
Айдахо чопорно проговорил:
- Я могу простить тебя за...
- Ты! Ты лепечешь о сексе, прощении и боли... По-твоему, ты и Хви
Нори...
- Оставь ее, она тут ни при чем!
- О, да, не упоминай ее. Избавь меня от этой БОЛИ! Ты занимаешься с
ней сексом и даже помыслить не желаешь о разлуке с ней. Скажи мне, дурак,
можешь ли ты поглядеть правде в глаза перед самим собой?
Ошарашенный Айдахо глубоко вздохнул. Он не подозревал, что в тихом
Монео тлеет такая страсть, но это нападение, этому нельзя было...
- По-твоему, я жесток? - вопросил Монео. - Заставляю тебя думать о
том, что ты предпочел бы избегнуть.
- Ха!! Владыке Лито причинялась и большая жестокость - лишь ради нее
самой!
- Ты защищаешь его? Ты...
- Я знаю его как никто!
- Он тебя использует!
- Ради чего?
- Вот ты мне и скажи!
- Он - наша лучшая надежда увековечить...
- Извращенцы не увековечивают!
Монео заговорил успокаивающим тоном, но его слова потрясли Айдахо:
- Я скажу тебе это лишь однажды. Гомосексуалисты были среди лучших
воинов нашей истории, среди самых отчаянных берсеркеров. Они были среди
наших лучших жрецов и жриц. Не случайно в религиях устанавливался целибат.
Не случайно также, что из незрелых юношей выходили лучшие солдаты.
- Это извращение!
- Совершенно верно. Полководцы уже тысячи веков знают, что
извращенные сексуальные устремления превращаются в стремление причинять
либо терпеть боль.
- Это то самое, что делает великий Владыка Лито?
Все так же мягко и спокойно Монео сказал:
- Насилие требует того, чтобы ты причинял боль и страдал от нее.
Насколько же лучше управлять армией, опираясь на глубочайшие инстинкты.
- Он и из тебя создал чудовище!
- Ты предположил, что он меня использует, - сказал Монео. - Я
дозволяю использовать себя, потому что знаю, что он платит цену намного
больше, чем сам требует от меня.
- Считая и твою дочь?
- Сам он ничего не жалеет. Почему же должен жалеть я? Думаю, тебе
понятна эта черта Атридесов. Данканы всегда были в этом смысле понятливы.
- Данканы! Черт тебя побери, я не буду...
- У тебя просто не хватает мужества уплатить ту цену, которую он
просит, - сказал Монео.
Одним сверхбыстрым движением Айдахо выхватил нож из ножен и сделал
выпад. Но как ни быстр он был, Монео двигался быстрее отклонившись в
сторону, он перехватил Айдахо и швырнул его лицом на пол. Айдахо упал
вперед, перекатился и начал пружинисто подниматься, затем заколебался,
осознав, что попытался напасть ни на кого иного, как на Атридеса. Монео
ведь был Атридесом. Айдахо оцепенел в шоке. Монео стоял, не шевелясь,
глядя на него. На лице мажордома было странно печальное выражение.
