ходил на стрельбище, пахло кордитом. Только бы этот тип не повесил
трубку!.. Господи, только бы он не повесил трубку!.. Прошло сорок
секунд. Телефон, стоявший на его столике, даже подпрыгнул, когда
раздался звонок. Еще один. Еще. Сорок пять секунд... Пора.
- Уилл Грэхем у телефона. Могу быть вам чем-то полезен?
Смешок. Приглушенный голос:
- Надеюсь, что да.
- Простите, а кто это?
- Разве вам не сказала секретарша?
- Нет, она просто вызвала меня с заседания.
- Если вам неохота разговаривать с мистером Пилигримом, я повешу
трубку. Ну, как? Охота или нет?
- Мистер Пилигрим, если у вас какие-то сложности и вы полагаете, что
я могу быть вам полезен, я с удовольствием побеседую с вами.
- Мне кажется, сложности у вас, мистер Грэхем.
- Извините, но я вас не понимаю.
Секундная стрелка описала на циферблате полный круг.
У вас полно дел, не так ли? - спросил незнакомец.
- Да, и мне некогда переливать из пустого в порожнее.
Давайте по делу.
- Оно у нас одно и то же - Атланта и Бирмингем.
- Вам что-нибудь известно?
Приглушенный смешок.
- Известно ли мне что-нибудь? А вас интересует сам мистер Пилигрим?
Да или нет? Если вы солжете, я брошу трубку.
Грэхем видел сквозь стекло кабины Крофорда. Тот держал в каждой руке
по телефонной трубке.
- Интересует, но, понимаете, мне многие звонят и утверждают, что им
якобы что-то известно.
Уже прошла целая минута.
Крофорд положил одну трубку на рычаг и быстро написал что-то на
листочке бумаги.
- Вы бы удивились, узнав, сколько меня разыгрывают, - сказал Грэхем.
- Но поговоришь с ними и становится ясно, что они к этому делу не имеют
никакого отношения. А вы имеете к нему отношение?
Сара поднесла к стеклу листок бумаги и показала его Грэхему.
"Телефон-автомат в Чикаго", было написано на нем.
- Знаете что? Вы мне скажете что-нибудь о мистере Пилигриме, а я
отвечу: так оно или не так, - предложил тихий голос.
- Давайте сразу уточним, о ком идет речь.
- О мистере Пилигриме.
- А откуда мне знать, имеет ли мистер Пилигрим отношение к
интересующему меня делу? Так что, имеет?
- Ну.., допустим.
- Мистер Пилигрим - это вы?
- Этого я вам не скажу.
- Вы его друг?
- М-м... Что-то в этом роде.
- Докажите! Расскажите мне о нем что-нибудь.
- Сперва вы.., расскажите. - Нервный смешок. - Но если хоть раз
ошибетесь, повешу трубку.
- Ладно. Мистер Пилигрим - пишет правой рукой.
- Об этом нетрудно догадаться. Большинство людей пишет правой рукой.
- Окружающие не понимают мистера Пилигрима.
- Пожалуйста, без общих слов!
- Мистер Пилигрим обладает большой физической силой.
- Да, пожалуй.
Грэхем взглянул на часы. Еще полторы минуты.
Крофорд ободряюще кивнул.
Только бы его не спугнуть.
- Мистер Пилигрим не негр, а белый, примерно пять футов одиннадцать
дюймов роста. Между прочим, вы мне пока ничего о нем не сообщили. Может,
вы с ним вообще не знакомы?
- Хотите закончить наш разговор?
- Нет, но вы сказали, что мы обменяемся информацией. Я принял ваши
условия.
- Как по-вашему, мистер Пилигрим - сумасшедший?
Блум покачал головой.
- Не думаю, чтобы такой осторожный человек был сумасшедшим. По-моему,
он просто какой-то не такой, как все, - особенный. Я полагаю, многие
считают его сумасшедшим только потому, что не понимают.
- Опишите как можно точнее, что он сделал с миссис Лидс, и я,
пожалуй, скажу вам, правы бы или нет.
- Мне не хочется этого делать.
- Тогда до свидания.
У Грэхема екнуло сердце, но он все еще слышал дыхание собеседника на
другом конце провода.
- Я не смогу вам ничего сообщить, пока не узнаю...
Дверь чикагского телефона-автомата распахнулась, трубка, звякнув,
упала на пол. Все сидевшие в комнате отчетливо услышали голоса и звуки
ударов.
- А ну смирно!.. Не шевелись! Так, теперь заведи руки за голову и
медленно поворачивайся. Медленно! А теперь раскинь руки в стороны и
прислони их ладонями к стеклу.
Грэхем почувствовал неимоверное облегчение.
- Я не вооружен, Стен. Мое удостоверение в нагрудном кармане. Ой,
щекотно!
В трубке раздался громкий смущенный голос:
- Кто у телефона?
- Уилл Грэхем из ФБР.
- Говорит сержант Стенли Риддл. Полиция города Чикаго. - В голосе
сержанта чувствовалось раздражение. - Может, потрудитесь объяснить, что
здесь происходит?
- Лучше вы объясните. Вы кого-то задержали?
- Да, черт побери. Фредди Лаундса, репортера. Я его знаю уже десять
лет... Вот твоя записная книжка, Фредди... Вы что, в чем-то его
обвиняете?
Грэхем побледнел, как полотно. Крофорд, наоборот, покраснел. Доктор
Блум, не отрываясь, смотрел на магнитофонную ленту, которая равномерно
наматывалась на бобину.
- Вы меня слышите?
- Да, я его обвиняю. - Грэхем говорил каким-то неестественным
голосом. - Он мешает вершить правосудие. Пожалуйста, проводите его в
участок и передайте дело государственному прокурору.
Неожиданно Лаундс выхватил трубку. Он уже вытащил из-за щек ватные
тампоны и теперь говорил быстро и внятно.
- Уилли, послушай...
- Расскажите все прокурору. Дай трубку сержанту Риддлу.
- Я кое-что знаю...
- Дай мне Риддла, так твою мать!
Но тут вмешался Крофорд.
- Уилл, дай-ка я с ним побеседую.
Грэхем швырнул свою трубку на рычаг, да так, что все вздрогнули. Он
выскочил из будки и, не глянув ни на кого, выбежал в коридор.
- Ну, Лаундс, дело твое - швах, - сказал Крофорд.
- Слушайте, вы хотите его поймать или нет? Я могу вам помочь.
Послушайте меня! Хоть минуту! - тараторил Лаундс, пользуясь молчанием
Крофорда. - Вы ведь сами только что продемонстрировали, что без
"Сплетника" вам не обойтись. Теперь я знаю это точно. Эти объявления
связаны с делом Зубастого парии, иначе вы бы не устроили такую охоту за
тем, кто звонит. "Сплетник" к вашим услугам! Мы сделаем для вас все, что
угодно!
- Откуда у тебя эти сведения?
- Ко мне пришел редактор отдела писем. Сказал, что ваши прислали
человека, и он просматривает все объявления. Отобрал пять писем. Сказал,
что они будто бы посланы с нарушением правил. Причем тут нарушение
правил? Прежде чем отдать почту вашему парню, редактор успел снять
ксерокопии и с самих писем, и с конвертов.
Я их видел и сообразил, что он взял пять штук для маскировки, на
самом деле его интересовало одно письмо. Два дня ушли у меня на
проверку. Помог конверт. На нем был штемпель Чезапика, а в обратном
адресе указан Чезапикский госпиталь. Вы же знаете, что я там был и видел
вашего приятеля. Вот я и скумекал, в чем тут дело.
Но мне хотелось убедиться в своей правоте. Я позвонил. Решил
проверить, клюнете ли вы на "мистера Пилигрима". И вы клюнули. Еще как
клюнули!
- Ты совершил огромную ошибку, Фредди.
- Вам необходимо сотрудничество "Сплетника". Я вам помогу! Вы
получите доступ к объявлениям, к публикуемым материалам. Через ваши руки
будут идти все письма, которые к нам поступают... Все, что угодно! Сами
скажете, что вам нужно. Я умею хранить тайны. Честное слово! Возьмите
меня в свою компанию, Крофорд!
- У нас нет никакой компании.
- Ладно, тогда не обращайте внимание, если в следующем выпуске
появятся объявления личного характера. Все они будут адресованы "мистеру
Пилигриму" и подписаны одним и тем же именем.
- Тебе предъявят официальное обвинение в том, что ты мешаешь
правосудию.
- И это попадет во все американские газеты! - Лаундс знал, что
разговор записывается на пленку, но ему уже на все было наплевать. -
Ей-Богу, Крофорд, я это сделаю! Если мне не удастся добиться своего, то
и вам несдобровать!
- Можешь добавить к предыдущему обвинению еще и угрозы в адрес
должностных лиц.
- Разреши мне помочь тебе, Джек. Поверь, от меня будет толк.
- Топай в участок, Фредди. А трубку передай сержанту.
"Линкольн-версаль" Фредерика Лаундса весь пропах бальзамом для волос,
кремом после бритья, грязными носками и сигарами, и сержант полиции
обрадовался, когда они наконец приехали в участок.
Лаундс знал здешнее начальство и кое-кого из полицейских. Капитан
налил ему кофе и позвонил прокурору, умоляя его "помочь разгрести эту
кучу дерьма".
Судебный исполнитель так и не появился. Через полчаса Лаундсу
позвонил Крофорд, с которым Фредди разговаривал из кабинета начальника
полиции. После этого его отпустили. Капитан даже проводил Фредди до
машины.
Лаундс был на взводе, а поэтому вел машину быстро и небрежно. Он
торопился домой, в свою квартиру с видом на озеро Мичиган. Он возлагал
на эту историю самые разнообразные надежды и был уверен, что они
осуществятся. Во-первых, Лаундс рассчитывал заработать много денег и
понимал, что выгоднее всего издать книгу в мягкой обложке. Причем издать
ее моментально - через тридцать шесть часов после ареста Зубастого парии
она должна появиться на прилавках. А материал, который он опубликует в
дневных газетах, станет настоящей сенсацией. Фредди будет на седьмом
небе от счастья, когда такие газеты как чикагская "Трибьюн",
лос-анжелесская "Тайме", достопочтенная "Вашингтон пост" и даже их
величество нью-йоркская "Тайме" перепечатают статью за его подписью и с
его фотографией!
А корреспонденты, работающие в этих элитных изданиях, писаки, которые
глядели на него сверху вниз и даже брезговали с ним выпить, лопнут от
злости и зависти!
Лаундс был для них парией, потому что обратился в другую веру. Будь
он кретином и бездарью, мэтры от пера простили бы ему работу в
"Сплетнике" - нормальный человек не может сердиться на дебила! Но Лаундс
писал как бог, был умен, дерзок, наблюдателен. Одним словом,
первоклассный репортер.
Правда, у него был несносный характер, за что его недолюбливало
начальство, и он часто влипал в неприятные истории.
Лаундсу всегда хотелось быть в центре внимания, иначе он просто жить
не мог. Это был маленький неуклюжий уродец с кривыми зубами и крысиными
глазками, которые блестели, словно плевок на асфальте.
Десть лет Лаундс занимался серьезной журналистикой, пока наконец не
понял, что в Белый дом ему все равно не попасть. До него дошло, что
редакторы будут ездить на нем верхом, пока он не превратится в старую
развалину и не сопьется. А дальше - цирроз печени или же смерть в
собственной постели, где он отрубится по пьянке с сигаретой в зубах.
Редакторам нужны были сенсации, а не Фредди. Они платили ему по
высшей ставке, но это не так уж и много, когда приходится покупать
женщин. Его хлопали по спине, называли ассом в журналистике, но
отказывались помещать его фамилию на первой полосе.
И вот однажды вечером 1969 года - Фредди тогда переписывал заново
какую-то статью - ему было явлено откровение.
Рядом с ним в комнате сидел Фрэнк Ларкин, которому диктовали что-то
по телефону, а он записывал. Старые репортеры, работавшие в этой газете,
очень часто так поступали. Фрэнку Ларкину было пятьдесят пять, но он
выглядел на все семьдесят. Он каждые полчаса открывал свой шкафчик и
прикладывался к бутылке. От него всегда разило перегаром.
Ларкин встал, заковылял к перегородке и хриплым шепотом обратился к
редакторше. Фредди навострил уши: его всегда интересовали чужие
разговоры.
Ларкин попросил женщину принести ему из дамской комнаты гигиенические
салфетки. Дескать, он подкладывает их в трусы, потому что у него часто
идет кровь из задницы.
Фредди внезапно вынул из машинки недописанную заметку, вставил чистый
лист бумаги и напечатал заявление об уходе.
Через неделю он уже работал в "Сплетнике".
