багрово-красным светом, как раскаленное железо в горне. На лица обоих падали
отблески разноцветных лучей.
Фигура в белом повелительным жестом простерла руку и произнесла:
-- Вот мы и встретились снова, несчастный Принц!
Принц многое повидал в жизни, и страх был ему неведом. Он попытался
сесть, но какая-то невидимая сила толкнула его в грудь и удержала на месте.
Он хотел что-то сказать, но почувствовал приступ удушья.
-- Молчи, недостойный! Моими устами говорит Бог Мотаа. Молчи и внимай!
Уилки понял, что пора отвлечь внимание азиата.
-- Безмерна мощь Бога Мотаа! -- произнес он.
-- Твои руки обагрены кровью невинных, -- продолжал Ардмор. -- Пора
положить этому конец.
-- Безмерна справедливость Бога Мотаа!
-- Ты угнетал его детей. Ты покинул страну своих предков и вторгся в
чужую землю, неся с собой огонь и меч. Ты должен вернуться обратно!
-- Безмерно терпение Бога Мотаа!
-- Но ты злоупотребил его терпением. Ты разгневал его. Я предостерегаю
тебя: берегись!
-- Безмерно милосердие Бога Мотаа!
-- Вернись туда, откуда ты пришел. Вернись немедля и уведи с собой
всех, кто пришел с тобой! -- Ардмор протянул руку вперед и медленно сжал ее
в кулак. -- А если пренебрежешь этим предостережением, дух покинет твое
тело.
Что-то сдавило грудь Принца с такой силой, что он мог вздохнуть и
только хрипел, выпучив глаза.
-- Если ты не послушаешь Бога Мотаа, тебя ждет падение с высоты своего
трона.
Тело Принца как будто лишилось веса и поднялось в воздух до самою
потолка, а потом так же внезапно обрушилось на постель.
-- Так говорит Бог Мотаа!
-- И да слышит его слова всякий, кто способен слышать! -- подхватил
Уилки, воображение которого уже грозило иссякнуть.
Ардмор понял, что пора кончать. Его взгляд упал на шахматный столик
Принца, которого он до сих пор не заметил. Столик стоял у самого изголовья
кровати -- очевидно, для того, чтобы Принц мог развлекаться игрой, когда ему
не спится. Судя по всему, Принц придавал шахматам немалое значение, и
Ардмору пришла в голову еще одна мысль.
-- Бог Мотаа сказал все. А теперь послушай, что скажет тебе старый
человек. Люди -- не шахматные фигурки!
Словно какая-то невидимая рука смела резные фигуры с доски. Глаза у
Принца вспыхнули гневом -- его дух не могли укротить никакие угрозы.
-- А теперь Властитель Шаам велит тебе спать. Зеленый луч на мгновение
стал ослепительно ярким, и тело Принца обмякло.
-- Ффу! -- выдохнул Ардмор. -- Я рад, что это кончилось. Спасибо за
помощь, Уилки, -- актер из меня никудышный.
Он задрал край мантии и вытащил из кармана брюк пачку сигарет.
-- Закурите-ка, -- предложил он. -- Теперь нас ждет грязная работа.
-- Спасибо. -- сказал Уилки, беря сигарету. -- Послушайте, командир, мы
действительно должны перебить всех, кто тут есть? Не по душе мне это.
-- Не поддавайтесь малодушию, -- строго возразил Ардмор. -- Идет война,
это вам не шутка. Гуманных войн не бывает. Мы во вражеской крепости, которую
нужно обезвредить, иначе ничего не выйдет. С воздуха это сделать нельзя,
ведь по нашему плану Принц должен остаться в живых.
-- А что если просто оставить их лежать без сознания?
-- Слишком много вы рассуждаете. Для дезорганизации противника нужно,
чтобы Принц был жив и продолжал командовать, но лишился всех своих
помощников. Это создаст еще большую путаницу, чем если мы просто убьем его,
и командование перейдет к следующему по рангу. Вы это прекрасно знаете. За
работу!
Включив на полную мощность смертоносное излучение своих посохов, они
направили его по очереди на все стены, потолок и пол комнаты. Камень,
металл, кирпич, дерево -- ничто не могло защитить азиатов от гибельных
лучей, распространявшихся на десятки метров. Уилки, стиснув зубы,
старательно делал свое дело.
Пять минут спустя они уже рассекали стратосферу, направляясь домой, в
Цитадель.
В ту же ночь из Цитадели вылетели еще одиннадцать воздушных машин. В
Цинциннати, Чикаго, Далласе, в других крупных городах, от побережья до
побережья, они выныривали из тьмы, подавляли сопротивление там. где, его
встречали, и высаживали по горсточке молчаливых и решительных людей. Эти
люди врывались в дома, минуя лежавших без сознания часовых, и вытаскивали из
постелей высших чиновников Империи -- губернаторов провинций, командующих
войсками, всех. кто олицетворял власть завоевателей. Бесчувственное тело
каждого из них доставляли на крышу местного драма Мотаа, где его принимал и
уносил внутрь бородатый священник в мантии. А машина уже неслась в следующий
город, где все повторялось сначала. Это продолжалось до самого утра.
Глава 11
Как только Ардмор вернулся в Цитадель, в него вцепился Кэлхун.
-- Майор Ардмор, -- заявил он, откашлявшись. -- я ждал вас, чтобы
поговорить об очень важном деле.
"Умеет же он выбрать время для разговоров", -- подумал Ардмор.
-- Да?
-- Я полагаю, вы рассчитываете, что приближаются решающие события?
-- Да, дело идет к концу.
-- Насколько я могу понять, все должно решиться в самое ближайшее
время. Я, правда, почти ничего не смог узнать от вашего Томаса: он
отказывается держать меня в курсе дела. Мне не совсем ясно, на каком
основании он считает себя уполномоченным говорить от вашего имени, когда вы
отсутствуете. Но речь сейчас не об этом, -- продолжал Кэлхун, с великодушным
видом взмахнув рукой. -- Я хотел сказать вот что. Позаботились ли вы о том,
как организовать управление страной после того, как мы выгоним азиатских
завоевателей?
"Куда он клонит?" -- подумал Ардмор.
-- Да нет, зачем? Конечно, должен быть какой-то переходный период,
когда страной будут управлять военные, пока мы не разыщем всех членов
правительства, кто остался в живых, и не организуем всеобщие выборы. Думаю,
это будет несложно: ведь мы будем действовать через местных священников.
Кэлхун высоко поднял брови.
-- И вы, мой милый, в самом деле хотите сказать, что всерьез намерены
вернуться к этим давно устаревшим формам -- выборам и всему прочему?
Ардмор ответил ему непонимающим взглядом.
-- А что вы предлагаете?
-- Но это же очевидно. Нам представляется уникальная возможность разом
покончить со всеми прежними глупостями и ввести подлинно научный образ
правления -- власть человека, который будет избран за его ум и научную
подготовку, а не за умение заигрывать с безграмотной толпой.
-- Вы говорите о диктатуре? А где же мне найти такого человека? --
спросил Ардмор с напускной мягкостью, не предвещавшей ничего хорошего.
Кэлхун не ответил, но весь его самодовольный вид говорил о том, что, по
его мнению, долго искать нужного человека не придется.
Ардмор притворился, что не заметил проявленной Кэлхуном готовности
служить нации.
-- Но дело не в этом, -- заявил он, больше не скрывая возмущения. --
Полковник Кэлхун, мне очень жаль, что приходится напоминать вам о вашем
долге, но имейте в виду -- мы с вами люди военные. А военные не должны
совать нос в политику. Свой офицерский чин мы получили на основании
Конституции, и наш единственный долг -- служить этой Конституции. Если народ
Соединенных Штатов пожелает изменить форму правления, он нам об этом
сообщит! А пока -- у меня есть свои обязанности, у вас свои, вот и
выполняйте их.
Кэлхун, казалось, собирался разразиться речью, но Ардмор оборвал его:
-- Это все. Выполняйте приказ, сэр! Кэлхун круто повернулся и пошел
прочь. Ардмор вызвал своего начальника разведки.
-- Томас, -- сказал он, -- я поручаю вам самым тщательным образом, но
осторожно следить за всеми действиями полковника Кэлхуна.
-- Будет сделано, сэр.
-- Все воздушные машины вернулись, сэр.
-- Хорошо. Сколько всего доставлено?
-- Минутку, сэр. На каждую машину пришлось примерно по шесть вылетов,
значит, если считать и этот последний( м-м-м( девять и два -- одиннадцать(
всео семьдесят один пленный за шестьдесят восемь вылетов.
-- Потери есть?
-- Только у азиатов, всего(
-- Черт возьми, это меня не интересует! У нас!
-- У нас потерь нет, майор. Один из наших сломал руку -- свалился с
лестницы в темноте.
-- Ну, это не так страшно. Скоро начнут поступать сообщения с мест о
демонстрациях -- во всяком случае, с восточного побережья. Сразу дайте мне
знать.
-- Будет сделано.
-- И пришлите ко мне, пожалуйста, ординарца, я скажу ему, чтобы принес
таблеток кофеина. Сами тоже примите -- день будет нелегкий.
-- Хорошая мысль, майор.
И адъютант вышел.
В шестидесяти восьми городах по всей стране полным ходом шла подготовка
к демонстрациям, которые составляли второй этап плана дезорганизации по
варианту 4.
Священник храма в Оклахома-Сити поручил важную часть работы двум своим
местным помощникам -- водителю такси Патрику Минковски и оптовому торговцу
Джеку В. Смиту. Они были заняты тем, что прилаживали железные кандалы на
ноги Голоса Кулака -- наместника Паназиатской Империи в Оклахома-Сити.
Обнаженное безжизненное тело паназиата было распростерто на длинном рабочем
столе в мастерской, расположенной под храмом.
-- Готово, -- объявил Минковски. -- Без нагрева лучше не заклепать. Но
ему и так будет нелегко от этой штуки избавиться. Где там трафарет?
-- Вон он, сзади тебя. Капитан Айзекс говорил, что надо потом заварить
шов его посохом, только мне кажется, что не стоит возиться. А как-то странно
называть священника капитаном Айзексом, правда? Значит, мы теперь уже
официально в армии?
-- Толком не знаю. Меня одно интересует -- как бы покрепче насолить
этим плоскомордым обезьянам. Но думаю, что да: раз Айзекс офицер, значит, он
имеет право вербовать новобранцев. Послушай, где у него должен быть рисунок
-- на спине или на животе?
-- Давай сделаем с обеих сторон. Странная все-таки это история с
армией. Ходишь себе в церковь, а потом раз -- и это, оказывается, воинская
часть, и тебе велят принести присягу.
-- Лично меня это вполне устраивает, -- заметил Минковски. -- "Сержант
Минковски" -- звучит совсем неплохо. Меня не взяли в армию раньше из-за
больного сердца. А что до церкви, то все эти сказки про Великого Бога Мотаа
не для меня, я сюда ходил только ради того, чтобы бесплатно поесть и
свободно вздохнуть.
Он снял трафарет со спины азиата, а Смит принялся закрашивать
быстросохнущей несмываемой черной краской обведенный тонкой линией контур
иероглифа.
-- Интересно, что это по-ихнему означает?
-- А разве ты не слышал? -- спросил Смит и перевел ему.
На лице Минковски появилась восхищенная улыбка.
-- Вот это да, -- протянул он. -- Если бы кто-нибудь попробовал сказать
такое мне, ему бы не поздоровилось. А ты меня не разыгрываешь?
-- Да нет. Я был в центре связи, когда этот рисунок передавали из
Главною храма( то есть из штаба. И вот еще какая любопытная штука. Я видел
на экране того типа, который передавал рисунок, так он тоже азиат,
точь-в-точь как вот этот, -- Смит ткнул пальцем в сторону бесчувственного
тела. -- Но его называли "капитан Даунер" и обращались с ним так, как будто
он из наших. Что бы это могло значить?
-- Не знаю. Наверное, он за нас, иначе не был бы в штабе и на свободе.
У меня краска осталась, что с ней делать?
Применение оставшейся краске нашлось -- капитан Айзекс заметил это
сразу, как только вошел, чтобы посмотреть, как идут дела. Он с трудом
сдержал улыбку.
-- Я вижу, вы тут добавили кое-что от себя, -- заметил он, стараясь,
