Фрат отложила в сторону хлеб и встала. К ней шел вождь. За
ним, шаг в шаг, ступала Асантао. Злое лицо Фрат озарилось
торжествующей улыбкой. Она отбросила со лба растрепанные
волосы, оставляя на них след копоти, и засмеялась. Глядя на нее,
Фарзой засмеялся тоже.
- Где он? - спросил вождь.
- У часовых, со стороны северных ворот.
Не дожидаясь распоряжения, Фратак направился туда. Вождь
положил руки на плечи его дочери, любуясь ею.
- Почему тебя так долго не было, тень Фратака? Разве в лесах
мало наших врагов?
- Никак не могла найти живого, - ответила Фрат.
Фратак и еще один воин притащили к костру пленного,
швырнув его на землю к ногам вождя. Ноги у него были связаны,
руки стянуты у локтей той же веревкой. Когда его вздернули на
ноги, Синяка, сидевший поодаль от большого костра, разглядел
кровоподтеки по всему лицу пленного и кровавые пятна на его
одежде. Из раны на бедре торчал обломок стрелы с красным
древком. Светлые волосы, криво обрезанные ножом, слиплись и
были влажными от пота. Пленник был невысоким и коренастым, и
глядя на него, Синяка вполне мог поверить, что его народ когда-то
составлял с морастами одно целое. На шее у зумпфа болталась
грязная связка амулетов.
Вождь молча смотрел на него. Пленный плюнул ему под ноги,
оставив в пыли красноватое пятно.
Фарзой посторонился, и вперед вышла Асантао. Легкий
перезвон сопровождал каждый ее шаг. На ней было длинное белое
одеяние с тонкими певучими серебряными подвесками по подолу,
рукавам и вороту. Такие же подвески свисали с ее головной
повязки, качаясь у висков. В руках она держала круглый плетеный
щит из ивовых прутьев. Прутья основы торчали по краям щита, как
солнечные лучи.
Увидев колдунью, пленный испустил дикий крик, забился в
руках воинов и замер, когда Фратак сильно и расчетливо ударил
его по раненой ноге.
- Отпустите его, - тихо сказала колдунья.
Оставшись без опоры, пленный опустился на землю у ног
Асантао. Он угрюмо свесил голову, разглядывая серебряные
подвески, качавшиеся теперь у его глаз.
- Зажгите факелы, - проговорила Асантао.
Поднялись несколько человек, и не прошло и пяти минут, как
вся площадь у большого костра была ярко освещена. По приказу
Асантао костер разобрали. Теперь люди ее племени стояли с
факелами вокруг белого пятна золы, окружив колдунью, пленника
и вождя.
Асантао резко вознесла круглый щит над головой. Широкие
рукава ее белого одеяния скользнули к плечам, обнажая ее руки,
унизанные браслетами. Она громко назвала по имени Хорса и
перевернула щит над погасшим костром. Со щита, шипя,
посыпалась на золу соль. Пленный дернулся всем телом, пытаясь
отодвинуться, но Фарзой сжал его плечо железными пальцами, и он
снова затих.
Не оборачиваясь к обступившей их толпе, Асантао негромко
позвала:
- Аэйт, подойди ко мне.
Юноша отдал свой факел Меле и послушно шагнул к колдунье.
Мела проводил его тревожным взглядом. Не слишком ли часто
Асантао просит младшего брата помогать ей? Не хочет ли она
забрать его и сделать своим преемником? Вспомнив о последней
выходке Аэйта - разрыв-траве - Мела покачал головой. Об этом
лучше вообще не думать.
Аэйт остановился перед колдуньей, доверчиво глядя на нее.
Сейчас Асантао была величава и неприступна - настоящая
владычица, которой некогда разглядывать лица своих подданных.
- Сними с него сапоги, - велела она.
Аэйт спокойно сел на корточки и начал стаскивать с пленного
сапоги из мягкой кожи, стараясь не извозиться в глине. Пленный
моргал и тяжело дышал - ему было больно. В одном сапоге
противно хлюпала кровь.
- Как же ты шел? - невольно спросил Аэйт, увидев, что
мизинец на левой ноге пленника раздроблен - видимо, камнем.
Пленный грубо выругался и ударил Аэйта ногой.
Раздосадованный, Аэйт вытер с лица грязь и бросил сапоги в траву.
- Что-нибудь еще, варахнунт Асантао? - спросил он,
поднимаясь.
На мгновение теплые глаза колдуньи замерли на нем, и Аэйт
подумал, что не знает никого прекраснее Асантао.
- Поставь его на золу, - сказала она очень мягко.
Фарзой помог мальчишке поднять пленника на ноги - тот
яростно отбивался. Силой они заволокли его на кострище и
поставили босиком на соль. Соль разъедала рану на ступне, и
зумпф кривил лицо и сильно вздрагивал всем телом, но молчал.
Асантао безжалостно заставила его выстоять так довольно долго,
покуда она, озаренная красноватым светом факелов, читала свое
заклинание. В тишине трещал огонь и звенели серебряные
подвески.
Затаив дыхание, Синяка смотрел на белую фигуру колдуньи,
по которой пробегали тени, и картина казалась ему жутковатой.
То, что она делала, было ему непонятно, но он ощущал перемены,
вызванные в мире серебряным перезвоном и ее словами.
Сначала на болотах, далеко-далеко, зародился ветер. Ему
ответили листья и трава. Описывая большие круги вокруг поселка
морастов, ветер двинулся вперед, становясь все стремительнее и
приближаясь с каждым новым витком. Асантао выкликала его по
имени, льстила ему, называла ласковыми прозвищами.
Примерно через десять минут после того, как зарождение
ветра почувствовал Синяка, тревога охватила и остальных. Один за
другим люди начинали вслушиваться. Какая-то разбуженная чарами
сила сплетала их судьбы, связывая в единое целое, она отнимала у
каждого право быть только собой и создавала одну-единственную
личность, состоящую из сотен "я". И эта личность хотела ЗНАТЬ.
Асантао читала нараспев старинные стихи, закрыв глаза и
покачивая головой. Подвески, свисавшие с ее головной повязки,
ложились то на одну, то на другую щеку. Дул ветер, и мир
становился больше.
И вот ветер ворвался в долину. Все уже, все теснее вился он
вокруг погасшего костра, сжимая кольцо. Взметнулись огни
факелов, взлетели белые волосы. Асантао стояла, вскинув руки, и
ее била крупная дрожь. Голос колдуньи звенел и срывался. Ветер
приближался. Пленный замер, широко раскрыв глаза.
Прервав заклинание на полуслове, Асантао закричала ему:
- Зови своего вождя! Я хочу слышать!
Он ошеломленно смотрел на нее и молчал. Асантао сорвала с
себя тяжелый пояс, украшенный медными бляхами, и изо всех сил
хлестнула его по лицу.
- Зови! - хрипло крикнула она.
И он закричал:
- Гатал, вождь! Я говорю с тобой из плена перед смертью! Ты
слышишь мой голос? Гатал!
Ветер обвился вокруг костра бешеным смерчем. Взлетела
зола, соль, ветки. Вспыхнуло пламя, тлевшее в головешках. На
секунду ничего не стало видно. Потом ветер отступил, круги стали
шире, медленнее - он уходил из долины, унося голос пленника.
Асантао пошатнулась и поднесла руки ко лбу.
- Их много, - прошептала она вождю, который подхватил ее на
руки и склонился над ней. - Их вождь очень силен, я слышу его
ярость... Он хочет... Он говорит, что соль поделить нельзя, а удача
морастов не нужна ему. Поэтому он и сжег нашу святыню. Он
захватит соляное озеро, Фарзой...
Потеряв самообладание, пленный катался по траве, завывая от
боли. Аэйт пристально посмотрел на Асантао, а потом подошел к
пленнику и, перевернув его лицом вниз, придавил его спину
коленом и принялся развязывать веревки. Отвернув голову в
сторону, пленный хрипло дышал. Из угла его рта стекала розовая
слюна. Когда Аэйт отпустил его, он поднялся на четвереньки, потом
сел. Рот у него был черный от земли. Не глядя ни на кого, он
схватил обеими руками свою кровоточащую ступню, скорчился и
принялся слизывать с раны соль, время от времени сплевывая в
траву.
Аэйт сел рядом и задумался. Кто-то коснулся его волос.
Подняв голову, он увидел усталую улыбку Асантао. Белой тенью
она высилась над ним, глаза темнели на осунувшемся лице.
- Жалеешь врагов? - тихонько сказала она. - Это хорошо...
Аэйт встал и наклонил голову.
- Что с ним будет, Асантао?
- Ты упрямый, - сказала ясновидящая. - Пусть идет, куда
хочет. Ему недолго жить.
Пленный сильно вздрогнул и посмотрел на колдунью с
нескрываемой ненавистью. Аэйт невольно поежился.
Асантао сказала:
- Пусть уходит.
Ноздри Фрат дрогнули. Она метнула взгляд на вождя, который
тут же тронул колдунью за руку. Но Асантао не дала ему
возражать.
- Пусть уходит, - повторила она чуть громче. - От него для нас
не будет вреда. Я не хочу, чтобы мы запятнали себя его кровью.
Пускай это сделают другие.
Пленный замер.
- Я могу идти? - переспросил он.
Вместо ответа Асантао посторонилась. Хромая и приволакивая
левую ногу, он потащился прочь и вскоре исчез в темноте.
- Фрат, подойди ко мне, - сказала Асантао. - Я хочу
посмотреть твое колено.
Девушка повиновалась. Звеня серебром подвесок, колдунья
повела ее в свой дом, крепко держа за руку повыше локтя. Из
темноты до Синяки донесся тихий ровный голос Асантао:
- Не грусти, Фрат. Ты красива и отважна.
Голос Фрат прерывался от обиды:
- Зачем ты отпустила его?
- Он идет навстречу своей смерти. Их вождь Гатал зарежет
его во славу кровавого бога Арея... Почему ты плачешь, Фрат?..
Фарзой отправил десять человек к сожженной святыне союза
воинов возле соляного озера, чтобы они подобрали убитых. Мела
взял свою тень с собой. Братья давно стали чем-то вроде одного
человека. И поэтому когда Фарзой, отбирая воинов для этого
похода, сказал: "Мела", никому не пришло в голову усомниться, что
он имел в виду обоих. Фрат осталась дома вместе с другими
женщинами.
Они вышли рано утром, тихо и незаметно. Синяка и не узнал
бы об этом, если бы не великан, бдительно следивший за всеми
передвижениями в деревне с целью неусыпной охраны господина и
повелителя.
Синяка спал, разметавшись, под навесом из еловых ветвей,
сооруженным в двадцати шагах от дома Асантао на склоне холма.
Несколько секунд великан жалостливо смотрел на спящего
господина. Синякины ресницы, пушистые и длинные, веером лежали
на смуглой щеке.
- Господин Синяка, - страшным шепотом произнес великан. -
Они опять что-то затевают.
Чародей спокойно открыл глаза, и под навесом словно стало
светлее от их яркой синевы.
- Идемте, - настойчиво повторил великан, потянув его за
штанину.
Синяка не стал спорить. Они забрались повыше на холм и
увидели, как маленький отряд уходит в сторону болот. Глядя на них
издалека, Синяка отчетливо понимал, что морасты все-таки не были
людьми. Сперва они шли открыто, хотя и совершенно бесшумно, а
потом вдруг исчезли, полностью слившись с окружающим миром.
Это не было магией. Просто они были частью этого мира и умели в
нем растворяться.
Великан за синякиным плечом выразительно шмыгнул носом.
Неожиданно вновь стал виден один из уходящих. Он обернулся в
сторону холмов и весело махнул рукой, словно заметил
наблюдателей, после чего опять исчез. Это был Аэйт.
- Вот жулик конопатый, - сказал Синяка.
В миле от сожженного зумпфами дерева Фратак,
возглавлявший маленький отряд, остановился.
- Мела, - сказал он негромко, - твоя тень останется здесь.
Мела помрачнел. Он понимал, что Фратак прав - кто-то
должен прикрывать подходы к соляному озеру с этой стороны.
Выбор тоже был обоснован: Аэйту лучше не искушать богов
вторично и не приближаться к запретному месту. Но Мела не хотел
разлучаться с младшим братом.
Фратак, казалось, хорошо понимал это, потому что посмотрел
прямо в глаза Мелы, и его злое лицо с прямыми черными бровями
немного смягчилось.
- У меня тоже есть тень, - сказал он.
На это нечего было возразить. Двое сыновей Фратака погибли,
и с тех пор, как дочь заняла их место, он ни разу не сделал
попытки оградить ее от опасности.
Мела знаком подозвал Аэйта.
- Останешься здесь, - сказал он и добавил вполголоса: - Будь
осторожен.
Аэйт улыбнулся.
Фратак оглядел его с головы до ног.
- Разгильдяй, - сказал он, снимая кожаный чехол, в котором
