- Раненые выглядят очень правдоподобно, - прокомментировал Лу-Маклин.
- Да, очень натурально, - сказал Кэанз, удивленный наивностью
замечания нового владельца. - Мы и сами гордимся реализмом выпускаемой
нами продукции. У нас есть две категории наблюдателей. Одни смотрят съемки
и присылают сценарии или добавления к ним с домашних станций. Что касается
тех, кто стреляет и сражается, то за ними следят другие, специальные
наблюдатели, которых мы нанимаем. Эта мера предосторожности не позволяет
всем этим битвам и схваткам выходить за рамки игры на съемочной площадке.
Хороших актеров, которые или совсем отчаялись, или достаточно безрассудны,
чтобы согласиться принимать участие в наших программах, в наши дни найдешь
не много.
Тут на лице Лу-Маклина появилось нечто большее, чем просто интерес. А
когда он повернулся лицом к Кэанзу, то стало ясно, что равнодушное, даже
угрюмое выражение, которое не покидало его лица все утро, исчезло. Теперь
на нем появилось выражение страстной, почти маниакальной, леденящей
ярости. Испугавшись, работник сделал шаг назад, споткнувшись от
неожиданности. Даже Бестрайт устремил на своего босса вопросительный
взгляд, не понимая, что могло вызвать в нем такую реакция.
- Скажи им, чтобы они остановились, пусть немедленно прекратят все
это, - натянуто сказал Лу-Маклин. - Сию же минуту.
- Но... я не могу этого сделать, - пробормотал смутившийся Кэанз,
пытаясь вернуть уверенность в себе. Его глаза бегали туда-сюда, глядя то
на убийственное выражение лица нового владельца, то на происходившую внизу
сцену - Действие в самом разгаре и я...
- Сию минуту! - Повторил Лу-Маклин еще более холодным тоном, хотя,
казалось, что более холодным он быть уже не может. Он повернулся и начал
смотреть сквозь смотровое стекло, стуча по нему костяшками побелевших
пальцев.
Бестрайт продолжал беспокойно смотреть на своего босса.
"Он просто с ума сошел, аж весь затрясся", - думал он с удивлением.
За все годы их совместной работы, за все то время, что он был его
ассистентом, Бестрайт ни разу не видел Лу-Маклина в таком состоянии.
Кэанз начал понемногу приходить в себя, осознав, что бормочет что-то
по внутренней телефонной связи.
- Прекратить стрельбу! - его громкий голос отразился от стен
задымленной комнаты, находившейся внизу. - Это говорит администратор
Кэанз, прекратите стрельбу и ждите дальнейших распоряжений!
Далеко внизу женщина, стоявшая на бутафорской скале, обернулась,
приложила руки рупором к губам и закричала тем, кто стоял за стеклянной
стеной:
- Что, черт побери происходит, Кэанз? Кто дал тебе полномочия
вмешиваться в ход событий? Мне нет дела до того, что ты являешься главным
администратором. У тебя нет прав на остановку действий!
Голос Лу-Маклина слегка задрожал, когда он, посмотрев вниз на
женщину, сказал:
- Увольте ее!
- Но это Виена Пиорски, - запротестовал Кэанз, который так и не мог
понять, что же привело нового владельца в такую ярость. - Она один из
опытнейших и талантливейших режиссеров. Если я уволю ее, то "Ультиматик"
или "Интертрекс", да и любая другая конкурирующая с нами компания не
заставят себя ждать и сразу же наймут ее и...
- Она уволена, - огрызнулся Лу-Маклин, бросая на него свирепый
взгляд, - и ты присоединишься к ней, если не будешь в точности исполнять
то, что я тебе скажу.
- Да, да, сэр, - изумленно произнес Кэанз.
- С меня достаточно, - пробормотал Лу-Маклин, не обращаясь ни к кому
определенно. - Пошли, Бестрайт. Я хочу проинспектировать возможности
дупликации. Я много об этом слышал, - и он важно пошел вниз по коридору,
отказавшись воспользоваться эскалатором. Бестрайт сделал успокаивающий
жест в сторону администратора и посмотрел на него взглядом, в котором
сквозило предупреждение. А затем он поспешил вслед за своим боссом.
- Что-нибудь не так, сэр? - спросил он Лу-Маклина после того, как они
завернули за дальний угол. - Неужели вас расстроило кровопролитие? Нет.
Этого не может быть.
- Это не убийство, - Лу-Маклин начал успокаиваться, приходя в себя.
Теперь он уже выглядел так, будто был вновь готов смести все, стоявшее у
него на пути. Его пальцы уже не были лихорадочно сжаты, лицо постепенно
приобретало нормальный цвет. - Просто я не хочу, чтобы такой вид
деятельности процветал под моим покровительством.
- Извините, сэр, но я вас не совсем понимаю, - сказал Бестрайт
Лу-Маклину.
- Кучка самодовольных горожан сидит себе в своих домах и принимает
решения о жизни и смерти наших представлений. Им все равно, что будет. Это
ведь никак не повлияет на их собственную судьбу. Нет, я не буду делать
деньги на такого рода продукции.
- Сэр, но все они являются свободными агентами, с которыми подписаны
контракты. Они понимают всю опасность, присущую продукции подобного рода,
так же как и значительную награду, причитающуюся им за эту работу. Никто
не заставлял их подписывать контракт на просмотр таких серий.
- У меня этого не будет! - повторил Лу-Маклин настойчиво. - Либо они
сами все делают на этом игрушечном поле битвы, либо пусть сами актеры и
писатели занимаются обсуждением того, кто стреляет, а кто нет. И третий
здесь не нужен! - он бросил взгляд на Бестрайта. - Смерть человека
принадлежит ему, даже если жизнь не принадлежала, - и он ускорил шаг,
оставив старого Бестрайта смотреть ему вслед молча, открыв рот, и
недоумевать, о чем это его босс только что говорил.
7
- Поднимите это, - сказал мужчина.
Коренастый уродливый мальчик ковырялся с ложкой над чашкой с едой.
Взгляды других ребят были направлены на него. Среди них глаза почти самого
старшего в этом приюте для сирот. Помощник подождал, глядя вниз на
двенадцатилетнем мальчика, а затем взял в руки палку.
- Я же сказал тебе, чтобы ты поднял это, - рука с палкой поднялась.
Мальчик по имени Киис медленно встал на колени. Старший мальчик,
который поставил ему подножку и заставил уронить чашку, сел на свое место,
злорадно скаля зубы. Его радости не было предела. Киис отвернулся от
своего мучителя и посмотрел на разлитое тушеное мясо, которое образовало
абстрактный рисунок на гладком полированном полу. Такие вещи случались и
раньше, то есть это был не первый случай, а лишь одно из тех происшествий,
которые делали его жизнь похожей на ад, после того как его мать отказалась
от него несколько лет назад.
Тут что-то внутри у него лопнуло.
Он поднял чашку, как и было приказано, и швырнул ее прямо в лицо
помощнику. От неожиданности и удивления мужчина вскрикнул, когда остатки
горячей жижи и тяжелая чашка достигли его головы.
Киис поднял палку и дернул контрольную петлю до защелки. Пластиковая
защелка затрещала. Затем Киис ткнул прозрачной палкой в горло помощнику.
Мужчина вскрикнул, споткнулся, неловко шагнул назад и растянулся на
полу. В это время другие мальчики закричали от ужаса. Они не ожидали
такого поворота событий. Они начали уговаривать Кииса не продолжать драку,
а опустошить их тарелки, вылив их на голову несчастного помощника, на них
самих, на стены, на пол.
Тут снова послышался стон помощника. На этот раз он получил удар в
ухо. От боли он стиснул зубы и схватился за голову. Удовлетворенный Киис
повернулся и посмотрел на происходивший вокруг него кавардак.
Старший мальчик, который поставил ему подножку, резко повернулся.
Лицо его было очень бледным. Затем он бросился наутек, но тут же был
настигнут летящим в него стулом и упал на пол, который был уже весь
вымазан тем, что осталось от ужина.
Киис подбежал к нему и начал наносить удары палкой. Удары попадали в
грудь, в спину, в пах, по ногам и голове... Киис зловеще кричал, в то
время как остальная компания вопила от восторга. Палка громко трещала.
Далеко на лестнице послышались шаги бегущих взрослых.
Старший мальчик попытался откатился по полу, но Киис подбежал к нему
и стал уже не тыкать, а со всей силы бить его палкой. Он проделывал все
это молча и с серьезным выражением лица. Нос старшего мальчика был сломан,
и оттуда хлестала кровь. Затем хрустнула, сломавшись, скула. После этого
вылетели несколько зубов. Кровь покрыла лицо мальчика, и он перестал
визжать. Изумление его улетучилось, и сами крики скоро затихли. И теперь
единственным звуком, который был слышен в комнате, стал звук работающей
вовсю палки, крушащей и ломающей кости. И вдруг мальчик, лежавший на полу,
перестал двигаться. Но Киис не останавливался и продолжал колотить его
палкой, будто тот был из числа злобных и отвратительных воспитателей.
Другие мальчики нерешительно сделали шаг назад от их страшного в
своей необузданной ярости товарища. Они пристально смотрели на него с
разинутыми в детском испуге ртами как на человека, который преступил
дозволенную черту.
Звуки шагов приближающихся взрослых становились все громче и громче.
В другом конце комнаты начал приходить в себя ошеломленный помощник.
Он был крепким мужчиной и терять контроль над собой он больше был не
намерен.
С большим интересом мускулистый мальчик по имени Киис, встав во весь
рост рядом, осмотрел лежащую перед ним кровавую массу. Затем он оглянулся
и посмотрел назад в ту сторону, где лежал и стонал помощник, затем на
своих товарищей. Во взгляде его была ненависть, которая накапливалась в
нем на протяжении всех лет его жизни в приюте.
Никто больше никогда не будет унижать его. Ему теперь больше не будут
ставить подножки, его больше не будут бить. Теперь уже некому будет
отпускать в его адрес язвительные насмешки по поводу его лица и фигуры.
Ничего этого больше не будет! Как и не будет больше побоев от вездесущей
палки помощника, которые унижали его достоинство. Больше никогда. Никогда,
никогда, никогда!
Он побежал вперед и вскочил на спинку стула, который затрещал под его
тяжестью. Затем он подтянулся и взобрался на подоконник. Два удара палкой
- и стекло вылетело. Еще два удара - и куски стекла со звоном посыпались в
комнату. Пара осколков порезали лицо мальчика, но он не обратил на это
никакого внимания.
- Что... эй... вот он! - закричал только что вбежавший другой
помощник. За ним в комнату ворвались еще несколько человек. И сразу же,
как только они вошли, то с ужасом увидели хаос, царивший в комнате, где
обедали приютские ребята. Затем они уставились на окно.
Киис повернулся и швырнул в них палку. Это дало ему необходимые две
или три секунды. Затем он выпрыгнул в окно, оставляя за собой обломки
произведенных разрушений, как и тогда, в его раннем детстве.
Это был единственный момент в его жизни, когда он совершенно потерял
контроль над собой.
Теперь его волосы были уже седыми, но память о тех страданиях,
унижениях, об острой палке помощника была все еще свежа. Бедный Кэанз так
никогда и не понял, что же послужило причиной неистовства Лу-Маклина в тот
день на Кью-и-ди. Не понял этого и Бестрайт.
Лу-Маклин пока не проявлял интереса к какому-либо из восьмидесяти
трех миров ОТМ.
Решения, которые он принимал как глава Кью-и-ди, были вызваны
нововведениями в развлекательных программах, которые то и дело сотрясали
индустрию, занимавшуюся их выпуском. Деньги, которые он получал, находили
хорошее применение, помогая расширению других областей коммерции.
Мало что из этого было известно наблюдателям: так тщательно
скрывались желания Лу-Маклина и детали операций его финансовой империи;
так разбросаны были его многочисленные интересы. Только сам Лу-Маклин и
