средний, нефанатичный зритель, когда приближается к рингу
боксеров-тяжеловесов. Сама мысль о том, что он заплатил за зрелище,
которое будет заключаться в том, что два здоровых негра станут молотить
друг друга без всякой жалости ради удовольствия трибун, отвратительна
этому зрителю, и все же он платит за билет и проталкивается поближе к
помосту. В таких соревнованиях есть нечто притягивающее к себе людей
настолько сильно, что они не могут оторвать от этого глаз. В подобном же
положении находился Уилл Дьюлак, которого распирало любопытство
относительно судьбы несчастных рекрутов-землян, находившихся на службе у
Узора.
Хотя землян отправляли на разные планеты, только на Васарихе они
увидели настоящие сражения, только на Васарихе им удалось по-настоящему
повоевать. Уиллу рассказали, что это был второстепенный театр военных
действий. Несмотря на всю риторику землян-вербовщиков из первой десятки,
было ясно, что офицеры Узора далеки от того, чтобы серьезно доверяться
своим новым союзникам.
Кальдак служил ярким примеров подобных сомнений.
Пока продолжали поступать очередные результаты и сообщения
обнадеживающего характера о проведенных тестах, которые-де указывали на
большую эффективность земных солдат в бою, Уилл Дьюлак неустанно проводил
свою точку зрения, изощренно находил трещины и изъяны в приводимых
с'ванами данных, продолжал демонстрировать лучшие образцы земного
искусства, музыки, литературы, драматургии, доказывая, что только поистине
миролюбивому народу под силу достичь таких замечательных вершин.
Капитан терзался противоречивыми чувствами относительно землян и их
мира. Нет, он был решительно согласен с утверждением Уилла Дьюлака о том,
что человечество создало божественные образцы литературы. Это с одной
стороны. А с другой, Кальдак указывал композитору на агрессивность,
воинственность, которые проглядывали во многих литературных произведениях.
Но разве писатели с Массудая никогда не брали за основу своих вещей
упоминания о вооруженных конфликтах, никогда не пытались проследить
течение войн с нравственной точки зрения? Подобные аргументы приводил
Уилл. Он делал это всегда, когда они сами не приходили Кальдаку на ум.
Землянин давил на капитана и давил умело. Кальдак вынужден был признавать
его правоту все чаще и чаще.
Одного Кальдак не спускал землянину, когда тот начинал предполагать,
что массуды дерутся потому, что им нравится драться.
Нет!
Это был тяжкий крест массудов, который навалился на них только
потому, что они являлись практически единственной расой среди прочих в
составе Узора, которая была способна вести вооруженную борьбу. Про
чиринальдо массуды мало что могли сказать, хоть и дрались плечом к плечу с
ними в течение столетий. Порой с этими великанами можно было хорошо
поговорить, но заглянуть в их мысли было невозможно.
Так что тут Кальдак брал верх. Он говорил о том, что сама культура
массудов и чиринальдо исключает возникновение каких-либо позитивных чувств
в отношении войны в то время, как (уже не раз было подмечено в ряде
случаев) только земляне умеют извлекать из бойни удовольствие. Это
являлось установленным фактом и оставался только один вопрос: насколько
распространено подобное отношение к войне в земном обществе. Тут Уилл
Дьюлак ничего не мог поделать, несмотря на всю свою способность убеждать.
Он умолкал, когда поднималась эта тема. Она была настолько серьезна и
невероятна, что ксенопсихологи Узора постепенно стали склоняться к мнению
о том, что существует как бы два человечества. Одно предпочитает жить в
мире и создает прекрасные произведения искусства, а другое любит воевать.
Трудности возникали лишь тогда, когда ученые пытались отделить одну часть
землян от другой. Они почему-то не отделялись.
Пришлось лишний раз признать, что человечество - это средоточие всех
мыслимых и немыслимых контрастов и противоречий. Оно одновременно является
миролюбивым и воинственным, цивилизованным и варварским. Это была
совершенно новая форма, - вернее, тип, - разума, параметры которого до сих
пор четко не могли определить пытливые умы ученых гивистамов и с'ванов.
Кстати, Уилл утверждал, что само человечество долго и безуспешно пыталось
добиться этой же цели.
- А я еще раз повторяю вам, - сказал в очередную встречу композитор,
- что только отдельные люди, у которых не все в порядке с мозгами, могут
получать удовольствие от бойни. Основное большинство ненавидит и презирает
войну.
- Возможно, это все из-за того, что до сих пор им приходилось воевать
только между собой, - предположил Кальдак. - Впервые за всю вашу историю
ситуация с этим изменилась.
- Это не имеет никакого значения.
- Вы так уж уверенны в своих соплеменниках? Я, например, до сих пор
путаюсь в своих сомнениях. Ведь известно же, что существо, получающее
удовольствие от драки, нельзя признать не только цивилизованным, но и
разумным. Однако ваша раса, определенно, разумна.
- Я понимаю... Мы кажемся вам странными. Мы и себе порой кажемся
странными. Не так давно было даже престижно служить в армии, носить форму.
Многие мечтали умереть в сражении.
Нос Кальдака нервно дернулся.
- Неужели это возможно?! - пробормотал он изумленно. - Неужели
человек в состоянии быть счастливым, добровольно погибая?
- Я же говорил: все это осталось в истории. Я, например, получаю
удовольствие от моей музыки.
- Кстати, хотелось бы послушать что-нибудь новенькое, - тут же
зацепился за другую тему Кальдак. - Я знаю, что вы сейчас работаете над
какой-то крупной композицией.
- Да, но она пока не готова. Нужно еще придумать хорошую концовку.
Когда все будет сделано, вы будете первым слушателем новой вещи, обещаю.
- С нетерпением жду.
Кальдак провожал взглядом уходившего землянина. И снова он подивился
тому, как сильно колеблется планка роста у представителей этой расы.
Некоторые люди были выше массудов, а попадались и такие, по сравнению с
которыми средний гивистам выглядел бы великаном. Среди рас Узора только у
лепаров наблюдалось нечто подобное.
"Еще один побочный продукт земной эволюции", - подумал командир
экспедиции.
Невозможно было даже предположить, что может существовать какое-то -
пусть даже отдаленное - родство между немногословными амфибиями и
говорливыми, общительными, живущими на суше землянами. Но тогда возникал
вопрос: а к кому из рас Узора эти существа наиболее близки? К массудам? С
ванам? Или к представителям иных рас, не включенным в состав экспедиции.
Или... к какому-нибудь народу Назначения?
У помощника руководителя по медицине и второго помощника руководителя
по науке были свои причины соглашаться с точкой зрения землянина Уилла
Дьюлака. Они считали, что Земля - это тупик, от которого Узору надо
держаться подальше. Их аргументы и даже страстные мольбы на полпути к
Узору пересекались с летящими в обратную сторону рапортами о
землянах-рекрутах. До сих пор обучение было проведено с тремя группами
жителей Земли, завербованных Узором. Третья, самая крупная группа,
только-только приступила к участию в боевых действиях на участке Васариха.
Войска массудов уже открыто выражали горячее желание драться плечом к
плечу с новыми союзниками, ибо полагали, что с их помощью удастся отбить у
врага те секторы, которые в течение многих лет считались навсегда
потерянными. Земляне настаивали на том, чтобы им предоставили право
командования теми силами, которые предполагалось бросить в наступление на
вражеские позиции. Если верить донесениям, земляне сильно сдружились со
своими однополчанами-массудами. Земляне считали соплеменников Кальдака
настоящими боевыми товарищами, а те в свою очередь отвечали им восхищением
и искренним расположением.
Что касается представителей иных рас Узора, то они имели немного
возможностей общаться с новыми союзниками. Впрочем, и сами земляне не
выказывали никогда особенно теплого отношения по адресу гивистамов, о'о
йанов или каких-либо других народов Узора. Они шутили и болтали со с
ванами, но те умели поладить со всяким. Это было их защитной реакцией. В
то же время с'ваны всегда соблюдали определенную дистанцию. Никому в Узоре
и в голову не могла бы прийти мысль о том, что между с'ванами и
грубоватыми землянами может существовать какая-то близость. Ее и не
существовало.
Появление землян в Узоре как-то наэлектризовало внутреннюю атмосферу
в союзе. Расы стали относиться друг к другу более осмотрительно, даже с
подозрением. Кальдак часто думал об этом и дивился ненадежности Узора как
содружества народов. "И как это мы могли так долго продержаться вместе?" -
спрашивал он себя часто.
Уилл пытался научить второго помощника плавать. Все оказалось гораздо
труднее, чем землянин предполагал. Во-первых, легкие у гивистамов были
удивительно малы по сравнению с пропорциями тела. Во-вторых, они очень
худо держались на поверхности воды и тонули сразу же, как только выдыхали.
На вдох времени не оставалось.
Только теперь Уилл по-настоящему понял ту неприязнь, которую
гивистамы всегда демонстрировали по отношению к воде.
Второй помощник, однако, не прекращал попыток научиться это делать,
ибо полагал, что чем лучше он познает человечество, тем убедительнее будут
звучать его аргументы за то, чтобы улететь из этой звездной системы
навсегда и оставить землян в покое. Уилла Дьюлака он больше не боялся, так
как окончательно установил, что единичные представители этой расы
реагируют на внешние раздражители относительно спокойно по сравнению с
группой. Второй помощник даже сумел вывести уравнение зависимости, которое
выглядело очень просто: "5 / / = ?". Группа землян вела себя всегда
непредсказуемо, поистине угрожающе и воинственно, особенно если испытывала
дискомфорт или какое-нибудь недовольство.
Второму помощнику приходилось работать в воде гораздо больше
землянина, чтобы удержаться на плаву. Поскольку верхние конечности у
рептилиеобразных гивистамов были малы и практически непригодны для
выполнения серьезных физических упражнений, второму помощнику нужно было
постоянно отталкиваться более сильными нижними конечностями, чтобы не
погрузиться в воду с головой. Он старался изо всех сил недалеко от берега,
и кое-что уже начало получаться, как вдруг прямо перед ним на поверхности
воды показалось лоснящееся круглое лицо лепара.
Транслятор, укрепленный на шее амфибии, передал гивистаму тревогу
существа относительно его безопасности. Второй помощник объяснил, что он
добровольно вошел в воду и все держит под контролем. Взгляд выпуклых глаз
перешел с гивистама на землянина, а уже через секунду лепар исчез под
водой. Только лоснящийся торс да кончик хвоста блеснули. Уилл проводил его
глазами и вновь лег у самого берега, откинувшись спиной на теплый и
влажный песок.
- Расскажите мне о лепарах, - попросил он.
- Подозреваю, что вы знаете о них не меньше моего, - ответил второй
помощник, присоединяясь к землянину. Гивистам был рад греющему солнышку и
возможности расслабиться. Ноги дико ныли. - Вы провели среди нас так много
времени.
- Это так, но мне редко когда доводилось видеть хоть одного лепара, -
сказал композитор, направляя свой голос в микрофон транслятора.
За месяцы, проведенные среди пришельцев, он уже довольно прилично
освоил массудский язык, мог произнести несколько выборочных фраз на языке
с'ванов, вот только свист и прищелкивания гивистамов ему никак не
давались. Впрочем, Уилл не видел в этом ничего для себя зазорного. Он
