Страна была обязана своим признанием, так же как и
распространенностью здесь английского языка, бывшему британскому
колониальному правительству, от которого нынешние власти недалеко ушли.
Здесь было много англичан и других иностранцев, которые здесь, в
Центральной Америке, нашли свое место под солнцем. Американские и немецкие
туристы бегали как угорелые по немногочисленным сувенирным лавкам, ибо
стремились поскорее укрыться от этой духоты на пляжах или в
кондиционированных номерах "Амбергрис Кея". По городу гуляли хорошо
загорелые, здоровые скандинавы в высоких армейских ботинках. Они энергично
размахивали руками и всему неприятно улыбались.
Были здесь и индусы. Потомки маленьких шоколадных человечков, которых
привозили в Кариби для работы на сахарных плантациях. Индейцы племени
мескито, бежавшие сюда от восстания в Никарагуа. Даже голубоглазые потомки
американских конфедератов, которые стали селиться здесь после Гражданской
войны. Их потомки теперь надеялись восстановить на новой земле былую славу
и великолепие Старого Доброго Юга.
Но в Белизе невозможно было найти ничего величественного, если не
считать гор и джунглей, рек и рифов. В Белиз-сити не видно было этой
красоты, как, впрочем, и какой-либо другой. Это был город с населением,
живущим на такой низкой земле, что высокие приливы перманентно
притаскивали на городские улицы всякую дрянь и наносы.
Он миновал две лавчонки, в которых ему приходилось покупать припасы
для своего житья-битья в лагуне еще до знакомства с пришельцами, и
направился в туристские кварталы города. Золотые слитки были рассованы по
карманам и здорово оттягивали штаны. Он дал отдых своим ногам во время
обеда в плохоньком китайском ресторанчике. Сидел за угловым столиком и
изучал посетителей. Как найти нужных людей? Как приблизиться к людям с
такой просьбой? Мимо него то и дело проходили, но он не решался ни к кому
обратиться.
Нет, здесь слишком людно. Надо убираться из центра города. Заплатив
за обед и надеясь на то, что все обойдется без расстройства пищеварения,
Уилл направился в портовую зону. Он шел вдоль старенькой дамбы, которая
кое-как еще сдерживала океан, но уже не могла сдержать те отбросы, которые
он с собой тащил в город.
Он сел на гладкий валун и стал смотреть в море. Как хорошо было бы
сидеть сейчас в салоне катамарана, мучиться с оркестровкой и не знать
никаких массудов и с'ванов, о'о'йанов и лепаров, не знать ни Узора, ни
Амплитура, ни их поганой войны.
Но он все это знал и от нет зависело: быть человечеству втянутым в
этот конфликт или нет.
"Нет, это не для нас, - в который раз думал он. - У нас своих-то
проблем столько, что и за сто лет не разгребешь. Нет времени отвлекаться
на другое".
- Мистер, дайте десятицентовик, а?
Повернувшись назад, Уилл увидел перед собой мальчишку, которому на
вид было лет двенадцать, но на самом деле он подбирался уже, наверное, к
пятнадцати. Он был худой, - сразу видно, голодал, - в рубашке с короткими
рукавами и потертых брючках. Босой. За ним стоял другой подросток, чей
возраст было определить еще труднее. Так, вроде лет шестнадцать... А,
может, и все двадцать пять. Оба смотрели на Уилла жадными глазами.
- Сейчас, - ответил он, улыбнувшись, и полез в карман. Его рука
уперлась в золотой слиток. - А это твой друг?
Мальчишка взмахнул рукой.
- Это мой брат, дядя. Ты хочешь ему тоже дать монету, правда?
- А ваши родители знают, что вы попрошайничаете?
Мальчишка широко улыбнулся.
- Конечно, дядя. Ты думал, что мы сироты, да?
- Ходите в школу?
- Эй, дядя! - Вперед вышел тот, кто выглядел постарше. - Дай монету,
а лекций читать не надо.
- Спокойно, - улыбнулся Уилл. - Я не проповедник. - Он таинственно
понизил голос: - Вы, ребята, кино-то смотрите? В кинотеатр ходите?
- Фильмы? - Парень был озадачен. - Конечно, дядя.
- А что вам нравится?
- Смотри! - крикнул младший и лихорадочно замолотил руками по
воздуху. - Чак Норрис, Брюс Ли и все такое.
- Значит, любите драться?
Ребята переглянулись.
- Да нет, только редко... Чего тебе надо, дядя? Мы с братом в темных
делишках не участвуем.
- Хотели бы вживую увидеть такое, что бывает только в кино? Как бы
вам, к примеру, понравилась встреча... с пришельцами, а? Совсем как в
фильмах. Я имею в виду инопланетян.
- А, мы видели фантастику. У нашего друга есть видак. Слушай, дядя, а
ты не спятил, часом?
- Я-то? - улыбаясь, переспросил Уилл и достал из кармана один из
золотых слитков. В мутном тропическом свете он блеснул, как солнце.
Глаза паренька загорелись.
- Эй, дядя, это ведь ненастоящее, правда?..
- Что-то твой братец удалился. Подзови-ка его. У меня будет к вам
деловое предложение.
К концу третьего дня Уиллу удалось завербовать не только двух
братьев-"сироток", но и их друга, который временами устраивал их у себя на
ночлег. Им оказался рыбак с телосложением культуриста. Это был также самый
черный человек, которого когда-либо приходилось видеть композитору. Такой
же черный, как вода у дамбы на Миссисипи в безлунную ночь. При этом в нем
не было никаких оттенков: ни отлива беж, ни шоколада.
Был также один эмигрант средних лет, с которым Уилл познакомился в
отеле. Он оказался педагогом, приехавшим в свое время откуда-то с
юго-востока Англии. Последнее же время все его перемещения были в пределах
одной мили: из одного местного кабака в другой и из другого в третий. Во
время первой встречи с композитором он был в "элегантном подпитии", однако
не настолько пьян, чтобы не распознать в руках у Уилла настоящее золото.
Постоянно подмигивая композитору, он согласился участвовать в удивительном
мероприятии, которое "продавал" Уилл.
- Это будет настоящая потеха! - смеясь, настаивал он.
Уилл задавался вопросом: какая реакция будет у этого профессора,
когда он лицом к лицу столкнется, например, с Кальдаком.
Этот интеллигентный пьяница приехал в Центральную Америку, чтобы
провести как следует профессорский отпуск, да так и остался здесь
навсегда, купившись на дешевизну здешних крепких напитков и решив, что его
прежняя жизнь в Сюррее ничего не стоит и незачем за нее цепляться. Так что
у него было полно свободного времени, которое он мог себе позволить
употребить на участие в проказе, которую изобрел этот сумасшедший
американец. Будучи достаточно трезвым, он мог рассказать подробно о сорока
четырех странах, перечислить их столицы и главные города, основные статьи
экспорта, важные топографические приметы, достопримечательности и сорок
четыре сорта местного пива. Интересное пополнение в группу Уилла? Он был
готов отправиться куда угодно, хоть в ад, лишь бы под рукой всегда
находилась полная фляжка.
Композитору удалось соблазнить молодого растафарийца с темными
мешками под глазами. Он был совсем как тот его соплеменник, который
безуспешно пытался однажды взобраться на бордюр тротуара. Уиллу достаточно
было одного взгляда на этого парня, чтобы безошибочно определить -
курильщик конопли.
- Да, дядя, покуриваю, но я еще не конченый человек.
После того, как Уилл переговорил с ним о своем деле, растафариец
сразу же изъявил горячее желание встретиться лицом к лицу с настоящими, а
не навеянными дурманом пришельцами. Уилл улыбнулся внутренне, представив
себе реакцию Кальдака на встречу с этим примечательным экземпляром
человеческой породы. Будет интересно наблюдать за попытками вейс перевести
то, что говорит этот растафариец. Ибо каждое второе слово он говорит
неразборчиво, а каждое пятое вовсе проглатывает.
Уилл был доволен. Его заботила только одна вещь: как бы наркоман не
позабыл прийти к отелю в назначенное время.
Следующие кандидаты на встречу с инопланетянами материализовались
перед композитором в виде парочки студентов из Сиднея, - будущие
интеллектуалы, - которые приехали сюда в рамках своей программы "мир
посмотреть и себя показать". Прежде чем вернуться потом домой и всю жизнь
заколачивать деньги. И как можно больше. Пока же они произрастали на
пляжах Золотого Побережья, полагая, что вносят свой вклад в будущее
человечества. Уилл был рад этой встрече, хотя с порога отверг все их
общечеловеческие претензии.
Семь - хорошее число. Уиллу хотелось подобрать еще столько же, но
времени на это почти уже не оставалось. Прошло уже шесть дней. Завтра
ночью посыльное судно с челнока вернется на то глухое место в восьмидесяти
милях от города, где сбросило Уилла для выполнения миссии. Он должен будет
ожидать инопланетян на болоте вместе с подобранным народцем.
В последний день в его группе появились еще двое: Кен Вудс и Тэйми
Марковиц. Это была до отвращения серьезная пара молодых людей, которые, по
выражению Марковиц: "подыскиваем место проведения потенциального медового
месяца".
- Так, чтобы потом не терять время и деньги на место, где нам не
понравится, - прибавил Вудс.
Эти ребята отличались удивительно серьезным отношением к жизни,
скучными лицами и поразительной приземленностью. Уилл сразу понял: это то,
что надо. Правда, уговорить их присоединиться к отобранной группе было
непросто, а когда они наконец согласились, то это случилось вовсе не
благодаря усилиям Уилла. Их не заинтересовали пришельцы: когда композитор
рассказывал им о них, они не поверили ни единому его слову. Не привлекло
их и золото. Все дело в том, что Марковиц готовилась стать
профессиональным фотографом и решила поснимать лица людей "во время
забавы". Уилл про себя решил, что Марковиц даже не догадывается о том, как
ей дико повезло.
Кстати, ему за два дня знакомства так и не удалось увидеть, хороша ли
она собой. Создавалось такое впечатление, что выше носа у этой девушки
находится только отблеск круглой линзы.
Уиллу казалось, что вся эта компания разбежится в одну секунду при
появлении посыльного судна или при виде Кальдака или Т'вара. Но он не
заменял их другими, ибо их предполагаемый драп был ему только на руку и
служил лишним доказательством его теории небоеготовности человечества.
На следующую ночь во дворе отеля собралась вся эта удивительно
пестрая и невероятная даже для Белиз-сити группа людей. Накануне днем Уилл
взял в прокате автофургон, хотя с его-то золотом он мог купить, пожалуй,
авиарейс до места встречи с посыльным судном.
Пока багаж загружали на крышу автофургона, где была устроена
специальная полка, Уилл стоял в сторонке. Потом все стали рассаживаться.
Композитор сел на водительское место, посадил рядом с собой
растафарийца-курильщика, а остальным сказал лезть в кузов. Здоровый рыбак
пристроился у двери. К нему тут же полезли двое его юных друзей. Двое
австралийцев сели сзади, где они могли бы поболтать с
профессором-эмигрантом. Вудс и Марковиц шли на посадку последними.
Не успел Уилл завести машину, как вдруг перед ней выросла маленькая
фигурка пожилой женщины.
- Прошу прощения, сэр, - проговорила она тихо на хорошем английском.
На ней было чистенькое белое платье и шляпка с широкими полями -
будто в церковь собралась. В одной руке она держала небольшую плетеную
корзиночку.
- Чем могу помочь, мамаша?
Она слабо улыбнулась, уголки рта неуверенно поползли вверх.
- В городе ходят слухи о белом иностранце, который носит с собой
золотые слитки.
Внезапно встревожившись, Уилл опасливо огляделся кругом. Было темно,
и хоть машина стояла во дворе отеля, какая-нибудь шайка отчаявшихся
