метод извлечения двух последних чисел, чтобы проникнуть внутрь. К
сожалению, поворачивая рукоятку, когда дверь была открыта, я заставил
замок сработать, так что он торчал наружу, и дверь не могли закрыть, пока
не пришла та девушка и не отперла его снова. Это был конец моего
знакомства с дверью. У меня не было времени, чтобы разобраться, как
работает замок; он был далеко за пределами своих возможностей.
Послевоенным летом я снова приехал в Лос-Аламос из Корнелла, где я
читал лекции в течение учебного года: я должен был написать несколько
бумаг и закончить кое-какую работу. В самый разгар работы мне понадобилось
сослаться на один документ, который я писал давно и плохо помнил; теперь
он был в библиотеке.
Я пошел за документом и увидел солдата, который расхаживал туда-сюда
с винтовкой в руках. Была суббота, а после войны библиотека была закрыта
по субботам.
Тогда я вспомнил, что сделал мой друг, Фредрик де Хоффман. Он работал
в отделе рассекречивания. После войны военные решили рассекретить
некоторые документы, и он должен был так часто ходить в библиотеку и
обратно - взглянуть на этот документ, взглянуть на тот документ, проверить
это, проверить то - что он чуть не свихнулся! И он скопировал все
документы - все секреты атомной бомбы - и держал их в девяти бюро в своем
офисе.
Я пошел к его офису, и там горел свет. Казалось, кто-то - может, его
секретарша - просто вышел на пару минут, так что я стал ждать. Пока я
ждал, я от нечего делать начал крутить ручку на одном из бюро (кстати
говоря, у меня не было двух последних чисел для этих сейфов; они были
установлены после войны, когда я уже уехал).
Я начал вертеть эту ручку, и я подумал о тех руководствах для
взломщиков. Я сказал себе: "Я никогда не принимал всерьез приемы,
описанные в этих книгах, и потому не пытался их применять. Посмотрим,
однако, нельзя ли открыть сейфы де Хоффмана по всем правилам науки?"
Первое - секретарша: она боится забыть код, поэтому она записывает
его где-нибудь. Я начал осматривать места, указанные в книгах. Ящик стола
был заперт, но это был обычный замок, Лео Лавателли научил меня открывать
такие - _п_и_н_г_! Я посмотрел на край ящика: пусто.
Потом я просмотрел бумаги в ящике. Я нашел листок бумаги, который
есть у каждой секретарши, с тщательно выведенными греческими буквами -
чтобы они могли узнавать их в математических формулах - и их названиями. И
на этом листке, вдоль верхнего края, было небрежно написано: "пи=3.14159".
Это шесть цифр, и с какой стати секретарше знать численное значение пи?
Это было очевидно, другого объяснения быть не могло!
Я подошел к ближайшему бюро и попробовал: 31-41-59. Замок не
открылся. Тогда я попробовал 59-41-31. Опять ничего не вышло. Тогда
95-14-13. Прямо, задом наперед, вверх ногами, так и этак - ничего!
Я закрыл ящик стола и уже выходил из комнаты, когда снова вспомнил о
своих руководствах: "Затем попробуйте психологический метод". Я сказал
себе: "Фредди де Хоффман - как раз - такой - человек, который может
использовать математическую константу для кода своего сейфа".
Я вернулся к бюро и попробовал 27-18-28 - ЩЕЛК! Замок открылся!
(Вторая по важности математическая константа после пи - это основание
натуральных логарифмов e: 2,71828...) Там было девять бюро, и я открыл
первое, а документ, который был мне нужен, был в другом - они лежали в
алфавитном порядке по авторам. Я попробовал второе бюро: 27-18-28 - ЩЕЛК!
Оно открывалось тем же кодом. Я подумал: "Это _в_е_л_и_к_о_л_е_п_н_о_! Я
открыл все секреты атомной бомбы. Но если я собираюсь рассказывать эту
историю, я должен убедиться, что все коды на самом деле одинаковые!"
Несколько бюро стояли в соседней комнате, и я попробовал 27-18-28 на одном
из них, и замок открылся. Я открыл уже три сейфа - везде одно и то же.
Я подумал: теперь _я_ мог бы написать руководство для взломщиков
сейфов, которое переплюнуло бы любое другое, потому что в начале я
рассказал бы, как я открыл сейфы, содержимое которых было более ценным,
чем у любого другого сейфа, который кто-нибудь когда-нибудь взламывал -
кроме, конечно, человеческой жизни - но что касается мехов или золотых
слитков, я затмил их всех: я открыл сейфы, которые содержали все секреты
атомной бомбы: технология производства плутония, процесс очистки,
критическая масса, принцип действия бомбы, как порождаются нейтроны,
устройство бомбы, размеры - вся информация, которая была известна в
Лос-Аламосе, _д_о_ п_о_с_л_е_д_н_е_й_ з_а_п_я_т_о_й_!
Я вернулся ко второму бюро и вытащил документ, который был мне нужен.
Потом я взял толстый красный карандаш и листок желтой бумаги, лежавший
неподалеку, и написал: "Я одолжил документ #LA4312. Фейнман - взломщик
сейфов". Я положил записку поверх бумаг и закрыл бюро.
Затем я подошел к тому бюро, которое я открыл первым, и написал еще
одну записку: "Это было не сложнее открыть, чем то. Умный Парень", и запер
бюро снова.
Затем в другом бюро, в другой комнате, я оставил записку: "Когда все
коды одинаковые, одно открыть так же просто, как другое. Тот Же Парень", и
запер его тоже. Я вернулся к себе в офис и стал писать отчет.
Вечером я пошел в кафетерий поужинать. Там был Фредди де Хоффман. Он
сказал, что он идет работать в свой офис, и я пошел с ним, просто чтобы
повеселиться.
Он начал работать и скоро пошел в соседнюю комнату к одному из
стоявших там бюро - такой возможности я не учел - и его угораздило открыть
как раз то бюро, куда я положил третью записку. Он выдвинул ящик и заметил
там посторонний объект - такой яркий желтый лист бумаги, на котором что-то
нацарапано ярко-красным карандашом.
Я читал в книгах, что когда кто-то сильно испуган, его лицо
становится болезненно-желтым, но я раньше никогда этого не видел. Так вот,
это чистая правда. Его лицо стало серым, желто-зеленым - было
действительно страшно смотреть. Трясущейся рукой он вытащил листок.
"Ч-ч-что это?" - выговорил он, весь дрожа.
Записка гласила: "Когда все коды одинаковые, одно открыть так же
просто, как другое. Тот Же Парень".
"Что это значит?" - спросил я.
"Все к-к-коды моих сейфов од-д-динаковы!" - произнес он, заикаясь.
"Это не слишком удачная идея"
"Т-теперь я это п-понимаю!" - пролепетал он, потрясенный.
Другое следствие оттока крови от лица - это, должно быть, нарушение
работы мозга. "Он написал, кто он! Он написал, кто он!" - запричитал вдруг
Фредди.
- "Что?" - (я не подписал эту записку)
"Да-да, это _т_о_т_ ж_е _п_а_р_е_н_ь, который пытался проникнуть в
Здание Омега!"
Всю войну, и даже после нее, ходили эти бесконечные слухи: "Кто-то
пытался проникнуть в Здание Омега!" При работе над бомбой во время войны
проводились эксперименты, в которых собирали вместе столько урана, чтобы
цепная реакция только лишь началась. Они позволяли одной порции падать
с_к_в_о_з_ь_ другую; в момент контакта начиналась реакция, и они измеряли,
сколько выделяется нейтронов. Взрыва не происходило, потому что контакт
быстро прерывался, и реакция затухала. Она все же заходила достаточно
далеко, чтобы можно было убедиться, что все идет как надо, в нужном темпе
и вообще в полном соответствии с теорией - _ч_р_е_з_в_ы_ч_а_й_н_о_ опасный
эксперимент!
Разумеется, этот эксперимент проводился не в центре Лос-Аламоса, а за
несколько миль, в изолированном каньоне, отделенном от поселка цепочкой
холмов. Вокруг Здания Омега имелась ограда и стояли сторожевые вышки.
Среди ночи, когда все спокойно, какой-то кролик выбегает из чащи,
впиливается в ограду и поднимает шум. Солдат стреляет. Прибегает дежурный
лейтенант. Что говорит солдат - что это был всего лишь кролик? Нет.
"Кто-то пытался проникнуть в Здание Омега, а я его отпугнул!"
Ну, де Хоффман был бледный и дрожащий, и он не понимал, что в его
логических построениях есть одно слабое место: было совсем не очевидно,
что тот же парень, который пытался проникнуть в Здание Омега - это тот же
парень, который стоит рядом с ним.
Он спросил меня, что ему делать.
"Ну, посмотри, не пропали ли какие-нибудь документы"
"Вроде бы все в порядке. Кажется, ничего не пропало"
Я попытался направить его к тому бюро, из которого я вынул мой
документ. "Ну, э-э-э... если все коды одинаковые, может, он взял
что-нибудь из другого бюро?"
"Действительно!" - говорит он, идет обратно в офис, открывает первое
бюро и обнаруживает там мою вторую записку: "Это было не сложнее открыть,
чем то. Умный Парень"
К этому времени ему уже было все равно, что "Тот Же Парень", что
"Умный Парень": ему было совершенно ясно, что это тот самый парень,
который пытался проникнуть в Здание Омега. Поэтому убедить его открыть
бюро, в котором лежала моя первая записка, было особенно трудно, и я не
помню, как я уговорил его сделать это.
Он начал открывать бюро, а я стал уходить по коридору, потому что я
опасался, что, когда он поймет, кто сыграл с ним такую шутку, он перережет
мне горло!
Так и есть: он бежит за мной по коридору; но вместо того, чтобы рвать
и метать, он почти обнимал меня, таким огромным было его облегчение, что
эта кошмарная история с похищением атомных секретов - это был всего лишь
проказничающий я.
Спустя несколько дней де Хоффману понадобилась какая-то бумага,
лежавшая в сейфе Керста. Дональд Керст уехал к себе в Иллинойс, и до него
было не добраться. "Если ты смог открыть все _м_о_и_ сейфы, используя
психологический метод, - сказал мне де Хоффман (я рассказал ему, как я это
сделал) - может, тебе удастся таким же образом открыть сейф Керста?"
О той истории уже ходили слухи, и несколько человек пришли посмотреть
на этот фантастический процесс: как я буду открывать сейф Керста -
мертвый. Одиночество было мне теперь ни к чему. У меня не было двух
последних чисел для сейфа Керста, а чтобы использовать психологический
метод, мне нужны были люди, знавшие Керста.
Мы все пошли в офис Керста, и я проверил ящики в поисках подсказки -
ничего. Затем я спросил их: "Какой код мог использовать Керст -
математическую константу?"
"О, нет!" - говорит де Хоффман. "Керст сделал бы что-нибудь очень
простое".
Я попробовал 10-20-30, 20-40-60, 60-40-20, 30-20-10. Ничего.
Тогда я спросил: "Как вы думаете, мог он использовать дату?"
"О, да!" - согласились они. "Он как раз такой человек, который может
использовать дату".
Мы попробовали разные даты: 8-6-45, когда сбросили бомбу; 86-19-45;
такую дату; другую дату; дату начала проекта. Ничего не подходило.
К этому времени большая часть людей разошлась. У них не хватило
терпения смотреть, как я это делаю, но ведь единственный способ решить
такую проблему - это терпение!
Я решил попробовать все, начиная приблизительно с 1900 и до текущего
года. Кажется, что это очень много, но это не так: первое число - это
месяц, один из двенадцати, и я могу проверять только три числа - десять,
пять и нуль. Второе число - день, от одного до тридцати одного, и я могу
проверять шесть чисел. Третье число - год, в то время это было только
сорок семь чисел, и мне нужно было проверять девять. Так что вместо 8000
вариантов мы имеем всего 162, а это я мог перебрать за пятнадцать-двадцать
минут.
К сожалению, я начал с месяцев с большими номерами, потому что, когда
я наконец открыл сейф, код был 0-5-35.
Я повернулся к де Хоффману: "Что случилось с Керстом около 5 января
1935 года?"
"Его дочь родилась в 1936", - отвечает он. "Наверно, это ее день
