ушли. Все были поражены. Это было чистое везение. Теперь я имел репутацию
н_а_с_т_о_я_щ_е_г_о_ взломщика сейфов.
У меня ушло два с половиной года, чтобы дойти до этого (я ведь еще
заодно работал над бомбой!), но я решил, что я победил эти сейфы, в том
смысле, что если бы возникла реальная проблема - если бы кто-нибудь исчез
или умер, и никто другой не знал бы кода, а содержимое сейфа было бы
необходимо - я смог бы открыть его. После несообразных подвигов всех этих
взломщиков в книгах это казалось мне вполне приличным достижением.
В Лос-Аламосе некуда было пойти развлечься, а как-то развлекаться
надо было; играть с Мослеровским замком моего бюро было одним из моих
развлечений. Однажды я заметил интересную вещь: когда верхний ящик
выдвинут, а на циферблате оставлено десять (что всегда происходит, когда
кто-то открыл бюро и вынимает из него бумаги), шпингалет по-прежнему
опущен. Что значит, что шпингалет по-прежнему опущен? Это значит, что он
находится в пазу, образованном тремя дисками, которые по-прежнему стоят
как надо. А-а-а-а-а!
Если я теперь чуть поверну ручку, шпингалет поднимется; если я сразу
вернусь на десять, он опять опустится, потому что паз все еще существует.
Если я буду отходить каждый раз на пять чисел дальше, в какой-то момент
шпингалет уже не опустится обратно, когда я вернусь к десятке: я повернул
первый диск и разрушил паз. Последнее число, после которого шпингалет еще
опускался, - это последнее число кода!
Я тут же понял, что я могу точно так же узнать и второе число: раз я
уже знаю третье, я могу крутить ручку в другую сторону и сдвигать первый
диск все дальше и дальше, пока он не зацепит второй и не разрушит паз.
Последнее число, при котором шпингалет все еще опускался, будет вторым
числом кода.
Если бы у меня хватило терпения, я мог бы узнать таким способом все
три числа, но определять первое число таким хитрым путем будет куда более
хлопотным делом, чем просто попробовать на запертом бюро все двадцать
вариантов кода с уже известными вторым и третьим числами.
Я тренировался и тренировался, пока не научился извлекать два
последних числа из открытого бюро, почти не глядя на циферблат. Теперь,
когда я обсуждал физические проблемы у кого-нибудь в офисе, я прислонялся
к открытому бюро и, вроде как иногда рассеянно играют связкой ключей,
когда говорят, я покручивал себе ручку вперед и назад, вперед и назад.
Время от времени я щупал пальцем шпингалет, так что мне не нужно было
смотреть, опускается он еще или нет. Так я узнал последние два числа для
многих бюро. Когда я возвращался к себе, я записывал эти числа на листке
бумаги, который я хранил внутри замка моего бюро. Я разбирал замок каждый
раз, чтобы достать листок - я считал это место очень надежным.
Очень скоро я стал набирать авторитет; происходило примерно вот что.
Кто-нибудь окликал меня: "Эй, Фейнман! Кристи нет в городе, а нам нужен
документ из его сейфа - ты можешь открыть его?"
Если я знал, что для этого сейфа у меня нет двух последних чисел, я
просто говорил: "Прости, но я не могу сейчас помочь тебе; у меня такая-то
срочная работа". В противном случае я говорил: "Ясное дело, могу, но мне
нужно сходить за инструментами". Инструменты мне были ни к чему, но я шел
в свой офис, открывал бюро, доставал свой листок и смотрел: "Кристи - 35,
60". Затем я брал отвертку, шел в офис Кристи и закрывал за собой дверь.
Само собой, не следует показывать всем и каждому, как это делается!
Я оставался один и открывал сейф за пару минут. Все, что мне нужно
было сделать - это попробовать самое большее двадцать первых чисел; потом
я садился рядом и читал какой-нибудь журнал, минут пятнадцать-двадцать. Не
стоило создавать впечатление, что это слишком просто; кто-нибудь мог
смекнуть, что здесь дело нечисто! Потом я распахивал дверь и объявлял: "Он
открыт".
Люди думали, что я открываю эти сейфы с нуля. Я поддерживал их
убеждение, возникшее после того случая со Стейли, что я могу открыть
мертвый сейф. Никто не догадался, что я извлекал из их сейфов два
последних числа, несмотря на то - а может быть, именно потому - что я
делал это _в_с_е_ время, как карточный шулер, который всюду появляется с
колодой карт.
Я часто ездил в Окридж проверять технику безопасности на урановом
заводе. Все это происходило в постоянной спешке, потому что время было
военное, и однажды мне пришлось поехать туда в выходные. Было воскресенье,
и мы собрались в офисе одного парня - какой-то генерал, глава или
вице-президент какой-то компании, еще несколько важных шишек и я. Мы
должны были обсудить доклад, лежавший в сейфе у этого парня - в потайном
сейфе - как вдруг до него дошло, что он не знает кода. Только его
секретарша знала код; он позвонил ей, и оказалось, что она уехала на
пикник в горы.
Пока все это происходило, я спросил: "Вы не возражаете, если я
повожусь с сейфом?"
"Ха, ха, ха - сколько угодно!" Я подошел к сейфу и стал с ним
возиться.
Они принялись обсуждать, где бы достать автомобиль, чтобы поехать и
найти секретаршу, и парень сгорал со стыда, потому что все эти люди стояли
и ждали, а он, как последний болван, не мог открыть свой собственный сейф.
На него уже начинали злиться, обстановка накалялась, и тут ЩЕЛК! - сейф
открылся.
За десять минут я открыл сейф, содержащий всю секретную документацию
по этому заводу. Это их ошеломило. Очевидно, надежность этих сейфов не так
уж надежна. Это был страшный удар: все эти "совершенно секретные" штучки,
высшие тайны, заперты в этом чудесном потайном сейфе, а этот парень
открывает его за десять минут!
Конечно, я смог открыть этот сейф благодаря своей вечной привычке
снимать два последних числа. Когда я приезжал в Окридж месяцем раньше, я
был в том же офисе, и сейф был открыт, и я машинально определил два
последних числа - это уже превратилось в манию. Хотя я не записал их
тогда, я все же смог их смутно припомнить. Сперва я попробовал 40-15,
потом 15-40, но результат был нулевой. Тогда я попробовал 10-45 со всеми
первыми числами, и сейф открылся.
Похожая история произошла еще раз, когда я снова приехал в Окридж на
выходные. Я написал отчет, который должен был утвердить один полковник;
отчет лежал у него в сейфе. Все остальные хранили документы в бюро, таких
же, как у нас, в Лос-Аламосе, но он был полковник, так что у него был куда
более внушительный сейф, с двумя дверцами и громадными рукоятками,
посредством которых из корпуса выдвигались четыре стальных прута толщиной
три четверти дюйма каждый. Тяжелые латунные дверцы распахнулись, полковник
извлек мой отчет и сел его читать.
До этого мне не приходилось видеть по-настоящему _х_о_р_о_ш_и_х
сейфов, поэтому я спросил его: "Вы не станете возражать, если я осмотрю
ваш сейф, пока вы читаете отчет?"
"Валяйте", - ухмыльнулся он, уверенный, что я для его сейфа не
опасен.
Я посмотрел на обратную сторону массивной латунной дверцы и
обнаружил, что ручка, которой устанавливают код, связана с маленьким
замком, в точности таким же, как на моем бюро в Лос-Аламосе. Та же
компания, тот же маленький шпингалет; разница только в том, что когда
шпингалет опущен, громадные рукоятки, торчащие из сейфа, могут могут
раздвинуть несколько стержней, и при помощи целой кучи рычагов вы можете
втащить обратно в корпус все эти стальные прутья толщиной три четверти
дюйма. Оказалось, что весь сложный механизм зависит от этого маленького
шпингалетика.
Исключительно из профессионального интереса, чтобы у_б_е_д_и_т_ь_с_я,
что замок действительно такой же, я определил два числа тем же способом,
какой я применял для бюро.
Полковник в это время читал мой отчет. Когда он кончил, он сказал:
"Хорошо, все в порядке", положил отчет в сейф, ухватился за громадные
рукоятки и захлопнул тяжелые дверцы. Это звучало очень неплохо, когда они
закрылись, но я знал, что все это одна психология, потому что по сути это
все та же до слез знакомая система.
Я не мог удержаться, чтобы не подколоть его самую малость (у меня
всегда была слабость к этим военным в таких замечательных блестящих
мундирах), и я сказал: "Судя по тому, с каким видом вы закрыли сейф, вы,
кажется, считаете, что его содержимое находится в полной безопасности".
"Еще бы"
"Вы так думаете только потому, что штатские называют это сейфом" (Я
нарочно вставил слово "штатские", чтобы получилось, что штатским удалось
одурачить полковника)
Он очень рассердился: "Вы что, не считаете этот сейф надежным?"
"Хороший взломщик откроет его за тридцать минут"
"Можете _в_ы_ открыть его за тридцать минут?"
"Я сказал - _х_о_р_о_ш_и_й взломщик. У меня это займет почти сорок
пять".
"Отлично!" - говорит он. "Моя жена ждет меня дома с ужином, но я
останусь здесь и полюбуюсь на вас, а _в_ы_ сейчас же сядете и будете
корпеть над этим чертовым сейфом сорок пять минут, и _н_е_ откроете его!"
Он уселся в свое большое кожаное кресло, задрал ноги на стол и стал читать
газету.
Я с уверенным видом беру стул, ставлю его около сейфа, усаживаюсь и
начинаю крутить ручку в разные стороны, просто чтобы создать видимость
работы.
Минут через пять - это довольно большой срок, если вы просто сидите и
ждете - он стал терять терпение: "Ну что, как ваши успехи?"
"В таких делах успех может быть только один - открыть сейф"
Я решил, что через пару минут будет в самый раз, и принялся за дело
всерьез; две минуты спустя, ЩЕЛК - сейф открылся.
Челюсть полковника отвисла, а глаза вылезли из орбит.
"Полковник", - сказал я торжественно, - послушайте, что я скажу вам
об этих замках: когда дверца сейфа или верхний ящик бюро открыты, совсем
нетрудно определить код. Именно это я и сделал, пока вы читали мой отчет,
но только для того, чтобы указать вам на эту опасность. Вы должны
приказать, чтобы все сотрудники запирали свои бюро на время работы, потому
что когда эти бюро открыты, они очень, очень уязвимы".
"О-о-о! Я понимаю! Это очень интересно!" Теперь мы были с ним заодно.
Когда я приехал в Окридж в следующий раз, все секретарши и вообще
все, кто знал меня, просили: "Не ходи здесь! Не ходи здесь!"
Оказалось, полковник разослал всем служащим завода записку: "Во время
последнего визита мистера Фейнмана видели ли вы его в служебное или
неслужебное время в вашем офисе, поблизости от вашего офиса или проходящим
через ваш офис?" Кто-то ответил "да", другие ответили "нет". Те, кто
ответили "да", получили вторую записку: "Пожалуйста, смените код вашего
сейфа".
Полковник принял решение: опасность представлял _я_. И из-за меня все
они должны были сменить свои коды. Это целая проблема - менять код и
запоминать новый, так что все они сердились на меня и не хотели, чтобы я к
ним приближался: может, им придется менять код еще раз. Надо ли говорить,
что их бюро по-прежнему оставались открытыми во время работы!
В Лос-Аламосе была специальная библиотека, где хранились все
документы, которые мы когда-либо писали. Это была комната без окон с
бетонными стенами и большой красивой дверью, на которой был железный
штурвал, и он мог вращаться - как в банковских подвалах. Во время войны я
сделал попытку рассмотреть эту дверь поближе. Среди библиотекарей была
одна моя знакомая девушка, и я упросил ее дать мне немного поиграть с
дверью. Дверь меня очаровала: на ней был самый большой замок, какой я
когда-либо видел! Я обнаружил, что я никак не смогу использовать свой
