- А! - сказала Маддалена. - Значит, получается, что это уже никому не
надо, кроме меня? У тех, кто колдует в Долине, давным-давно были далеко
идущие планы. Вы куда все это время смотрели?
- Ты кто такая, чтоб меня отчитывать? - возмутился Юрген Юм. - Я все
это время смотрел в Долину! Я, между прочим, пресек пятнадцать весьма
подготовленных попыток проникновений и пробоев границы изнутри и снаружи.
Я сплел зеркальную сеть, одно из лучших достижений магического искусства
на сегодняшний день...
- Не такой-то уж она была и лучшей, раз я ее разбила, как стакан, -
заявила колдунья.
- Нашла, чем хвастать! - подскочил на лавке Юрген Юм. - Ты открыла
дорогу всем, кто до сих пор скрывался и лелеял безумные мечты о соединении
миров, кому, видите ли, свободы в пределах Цеха и границ не хватало!
Сейчас они полезу со всех сторон. Опрокидывай их обратно, если ты такая
умелая!
- Да? - фыркнула колдунья. - Ты, бледный, скажи еще, будто я во всем
виновата. Бросай свой дурацкий Цех, иди сюда и сам держи эту границу. Я
сторожевой собакай Цеху быть не собираюсь. Я вообще сейчас наверх уйду и
Силу потеряю. Цеху назло.
Она развернулась и с гордо поднятой головой направилась к лестнице.
- Стой! - крикнул Юм, выбегая на середину маленькой комнатки. - Ты не
можешь все бросить и уйти!
Маддалена повела плечиком.
- Могу, и буду прекрасно себя чувствовать.
- Ты заслужишь прощение Цеха, если поможешь нам!
- Плевала я на ваше прощение. Граница рухнет - Цех подохнет.
- Маддалена, стой! Заклятие Единорога можно снять!
Колдунья была уже на самой границе, на ступеньке, четвертой снизу.
Она остановилась.
- Клянись, - не оборачиваясь, проговорила она. - Клянись, что ты
сделаешь это сам или заставишь другого, кто сможет сделать.
- Клянусь, - сказал колдун. - Поверишь мне на слово, или, как Цех,
желаешь взять заклад?
- Желаю.
- Бери.
Май переводил взгляд с одного колдуна на другого. Минуту ничего не
происходило. Оба молчали и не двигались.
- Довольна? - спросил, наконец, Юрген Юм. - Теперь понимаешь, в каком
я положении? Я даже с шаром контакт поддержать не могу. И я уже не боюсь
раздавать заклады.
Маддалена милостиво повернула к Юму лицо.
- Надеюсь, что с твоим мнением считаются в Мастерском Совете, черный
колдун, - сказала она.
Юм смолчал.
- Итак, - сказала Маддалена, - продолжим. Откуда стало известно, что
рано или поздно граница падет?
- В Долине живет адепт Искусства Истинного Прозрения. Он предсказал.
- Не мог он сам ускорить процесс?
Юрген Юм покачал головой.
- Не могу судить. Вообще-то, Искусство Истинного Прозрения считается
чисто теоретической отраслью магии, но его основами я никогда не
интересовался, поэтому пределов применения не знаю.
- А кто рушит границу ты знаешь? - мрачно спросила колдунья.
- В долине трое могут это сделать по отдельности. И множество людей,
которые способны на такое, если соберутся вместе.
Май знал, куда пойдет разговор дальше.
- Бернгар Пелерин входит в число троих? - подал голос он.
- Да, - ответил Юм. - Он - Мастер Магии Перемены Мест. Кроме него
есть Сэд Сэливан, Мастер Истинного Прозрения и Зау Брун, Мастер Повторения
Пути.
- Это Пелерин, - сказал Май. - Он исполняет предсказание.
- Откуда знаешь? - подозрительно прищурившись, спросила Маддалена.
- Я могу быть хорошим предсказателем, когда стою по эту сторону
границы, - пожал плечами Май. - Я знаю, вот и все. Пользуйся, пока я
рядом.
- Так, - сказала Маддалена, протянув к нему руку с поднятым пальцем.
- Значит, стой по эту сторону границы и молчи. Когда будет надо, мы тебя
спросим. Мастер Юм, на каком месте в этом доме вы обычно рисуете
пентаграмму?
Юм вздохнул.
- Ты на нем стоишь. Мел в шкафчике над камином.
- Мне не нужен мел. Мне нужно мыло и зола.
- К какой школе ты себя относишь? - спросил колдун.
- К школе, которая полагает за основу правило, что в мире нет ничего
такого, чего нельзя было бы разрушить. Я придумала эту школу сама. Есть в
Цехе что-нибудь похожее?
- Ничего похожего нет.
- Вот и хорошо. Тем труднее вам со мной придется, если что пойдет не
так.
Май стоял в стороне, пока Маддалена, подоткнув юбки, мылом чертила
пентаграмму на досчатом полу, засыпая в стыки досок смешанную с каминной
золой соль. Пол и потолок смирно покоились на своих местах, словно
специально давая ей возможность закончить подготовку. В нетопленом доме
становилось все холоднее. Май мерз. Колдунья вытирала со лба бисеринки
пота. Она проверяла соразмерность начертанного, меряя расстояние шнурком с
узелками, наносила мылом невидимые глазу письмена, посыпала их золой,
проводила ладонью - проявлялись буковки и штрихи. Потом она расставила по
углам пентаграммы предметы: чашку с водой, солонку, кусок мыла, горсточку
золы. Но над пятым углом призадумалась.
- У тебя в самом деле хорошо получается предсказывать? - спросила она
Мая.
- Я и сам удивляюсь, насколько хорошо у меня получается, - подтвердил
он.
- А давай-ка включим тебя, - предложила ему Маддалена. - Будет
интересно получить такую поддержку.
Май не хотел бы казаться безрассудным, но за три последних дня он
почти перенял у колдунов совершенно необычный для себя образ мыслей и
действия.
- Это ускорит мое возвращение в Котур? - спросил он.
- Несомненно.
- Тогда включай, - согласился Май и совершил поступок, который,
задумайся он над тем, что творит, счел бы лежащим за гранью разумного: сам
шагнул в свободный угол пентаграммы.
И тогда началось. Он увидел то, что все это время незримо
присутствовало вокруг, принизывало воздух и толщи гор, то, что он время от
времени улавливал, но для реального восприятия чего простые человеческие
чувства слишком грубы и ограниченны.
Немножко позванивала музыка из ледника. Чашка с водой была волшебным
зеркалом, отражающим небо и направления ветров. Горсть золы оказалась
спящим вулканом, диким родственником спокойных гор. Солонка изображала
глубинную мощь океана, готовую превратиться в любой момент из заискивающе
лижущих берег волн во всесокрушающую водяную стену. А мыло символизировало
собой самую суть превращения, несоответствие кажущегося действительному,
зыбкость реального и реальность снов, свободно перетекающих друг в друга.
Загадкой оставалось только, что же значил сам Май. Неразрывную связь
времен, не иначе.
В Долине тоже не все было по-прежнему. Туманный Пояс понемногу терял
привычный ореол туманности. Горы без белой вуали казались темнее, круче,
много опасне и злее. В некоторых местах они были как бы помечены черным и
золотым. Май знал откуда-то, что черное - это следы прежных проломов,
остатки зарубцевавшихся попыток бежать в другую реальность или соединить
миры. Золотое было клеймом проломов будущих. Май видел Ведьмин Холм. К
некоторым золотым пометкам оттуда тянулись нити.
Еще Май знал, что Маддалена смотрит на долину его глазами, и уловил
ее молчаливое одобрение.
Юрген Юм находился где-то поблизости и тоже наблюдал. Он был зависим
от колдуньи и потому сильно волновался за исход дела. Колдунья взяла с
него залог, частицу его человеческого "Я", какие-то личные качества,
воспоминания из сокровенных глубин души, которые вряд ли и доверишь кому.
Еще Май видел, что таким же залогом колдун подчинен Цеху. Только цеховой
залог выглядел сложнее оттого, что частицы Силы многих магов оказались
перемешаны друг с другом, словно спутаны в клубок. Таким образом судьба
одного зависела от воли других. И наоборот...
"И наоборот." Эту фразу с усмешкой подсказала мыслям Мая колдунья. Он
не удивился тому, что понимает ее без слов. Ему казалось, что все в
пределах правил. Потом он поймал себя на том, что вновь думает ее мысли, а
не свои. "Тебе не страшно?" - спросил он ее. Она, по своему обыкновению,
хмыкнула. "Я начну бояться, когда моя оборона рухнет. Сейчас нельзя. Да и
нечего пока. Делай свое дело, ни за кого не беспокойся. Я предупрежу,
когда пора будет бояться."
Май посмотрел на долину. Нити, связывающие ведьмин Холм с золотыми
метками в горах, переливались и дрожали, от них исходил низкий, зудящий,
неприятный звук. Тут же явилась чуждая познаниям Мая об устройстве этого
мира теория каких-то резонансных явлений, углубляться в которую он просто
не стал.
- Не понимаю, что он медлит, - проговорила Маддалена вслух. - Я бы на
его месте поторапливалась. В любой момент Цех может обнаружить непорядок.
- Я жду ТЕБЯ, - раздался голос. - Готова ли ТЫ?
- Он подслушивал! - вскричал со своего подоконника Юрген Юм.
- Не с самого начала, - ответил со смешком Бернгар Пелерин.
Пространство стремительно полетело навстречу Маю. Он хотел закрыть
глаза от неожиданности, но они почему-то оказались уже закрыты. За
полстука сердца внизу промелькнули снега, острые ребра скал, белые фермы и
идиллические луга с овцами, море деревьев, заросший чертополохом сухой
осыпавшийся ров, замковая стена. Потом земля приблизилась. Еще доля мига,
и они с Маддаленой стоят среди деревьев в печально знакомом Маю саду,
каждый на своем месте - Май в углу пентаграммы, Маддалена в центре. Знаки,
написанные ею мылом и золой окрасили в серо-стальной цвет ухоженную
садовую травку. В руке Маддалена держала одно из гусиных перьев со стола
Юргена Юма.
Сам Юм последовать за ними не смог, он вздыхал в далекой граагской
каморке и поминутно оглядывался на окно - не явится ли Мастерский Совет,
не пресечет ли творящиеся в Долине безобразия? Но Мастерский Совет не
ехал. Май чувствовал его уходящий и возвращающийся тоскливый взгляд в
спину, - непонятно только, в свою или колдуньи: во-первых, Юм не привык
полагаться на других, а, во-вторых, боялся, что на парочку вроде Мая с
Маддаленой положиться и вовсе нельзя.
- Ты делаешь вызов, Пелерин, или предоставишь это право мне? - громко
сказала вслух колдунья.
Пелерин вначале театрально вздохнул, и лишь затем появился шагах в
двадцати за низко склонившимися ветвями яблони. Его пентаграмму издалека
разглядеть было сложно, но отчего-то казалось, что она не начерчена, а
выложена небольшими камешками и песком с садовых дорожек.
Встречаться с Пелерином Маю было так же приятно, как найти в пироге
запеченого таракана.
- Как будто мы уже бить друг друга собрались, - с упреком проговорил
колдун. - Давай вначале поговорим.
- О чем нам с тобой разговаривать? - пожала плечами Маддалена. - Ты
против нас, значит, мы против тебя.
- Как ты все просто разграничила. А ведь на самом-то деле в мире
ничтожно мало вещей, между которыми возможно провести четкую границу. Все
преображается, перерождается, дополняет друг друга, меняется местами... а
ты решила как? Если я плохой, то ты - хорошая?
- Или наоборот, - тихо произнесла Маддалена. - Не заговаривай мне
зубы. Или ты делаешь вызов, или в Грааге соберется Мастерский Совет и
придушит тебя твоим же залогом.
- Не волнуйся за меня и мой залог. Мастерский Совет еще нужно
собрать, что само по себе непросто, а залог я подменил. Я всю жизнь менял
вещи местами, и сыграть шутку с Цехом мне не составило труда. Поговорить
же я хотел о тебе. Что бы ты хотела получить от жизни, Маддалена?
- Мастер, - сказала колдунья, - при чем здесь я? Мы о поединке
беседуем или просто время убиваем?
Бернгар Пелерин покачал головой. С лица его не сходила притворная
опечаленность недостатком сообразительности у противницы.
- Похоже, ты нарочно не желаешь меня понимать. Хорошо, я предложу
