оказались доисторические скандинавы, индейцы из Патагонии, монголоиды
ледникового периода и сибиряки двадцатого века. Он отличался
необыкновенной способностью к языкам и вскоре бегло болтал на доброй
дюжине наречий; правда, с чудовищным произношением и абсолютным
пренебрежением к синтаксису. У него повсюду были друзья; за недолгое время
он снискал славу шамана. Но шаманство требует серьезной подготовки, а
Рориг увлекался лишь своими занятиями скульптурой. Кроме того, его безумно
тяготил холод. По своей природе Рориг был солнцепоклонником. Самые
счастливые дни выпали ему в Мексике, куда он приплыл со своей подругой на
маленьком каботажном судне, перевозившем мороженых креветок из Юкатана в
Браунсвиль, Техас. Там он оказался замешанным в дела шайки контрабандистов
и даже провел несколько дней в мексиканской тюрьме.
Рориг уже был готов уплыть в челноке вниз по Реке в теплые края,
когда появилась Агата Крумс, чернокожая женщина, родившаяся в 1713 и
умершая в 1783 году. Она была рабыней, которой гражданская война принесла
освобождение; затем стала баптистским проповедником, четырежды выходила
замуж, родила десятерых детей. Славная толстушка Агата любила выкурить
трубочку, прикладываясь между делом к чарке. После воскрешения она
оказалась за много тысяч грейлстоунов от этих мест, но получила
божественное откровение - Господь призвал ее в свою обитель на северном
полюсе, где посулил распахнуть врата Его царства. Там она станет вечно
прославлять Его, познавать сущность времени и вечности, пространства и
бесконечности, созидания и разрушения, жизни и смерти. Она станет одной из
тех, кому удастся низвергнуть дьявола в преисподнюю, запереть его там и
выбросить ключ.
Рориг решил, что Агата сумасшедшая, но заинтересовался ею. К тому же
он подозревал, что главные тайны этого мира скрыты у истоков Реки.
Он знал, что еще никто не отважился проникнуть в подернутые вечным
туманом северные земли. Если он примкнет к Агате и одиннадцати ее
спутникам, то будет одним из первых, кто доберется до северного полюса;
возможно - даже первым. Завидев полюс, он бросится вперед бегом и поставит
там каменную статуэтку, на которой высечено его имя. Любой, кто потом
доберется сюда, обнаружит, что первым здесь побывал Роберт Ф.Рориг.
Агата не хотела брать его с собой - он не верил в Бога и Священное
Писание; Рориг ненавидел ложь и чистосердечно признался ей в своих
атеистических грехах. Правда, в глубине души он почитал Бога, хотя
колебался в том, как правильно его назвать: Иегова или Р.Ф.Рориг. Библия
же, как и всякая книга, содержит лишь ту правду, которую исповедует ее
автор. Еще не кончилась цепь грейлстоунов, как пятеро их спутников
повернули обратно. Еще четверо отказались продолжать путь у входа в
огромную пещеру, из которой изливалась Река. Рориг двинулся дальше вместе
с Агатой и Винглатом, выходцем из древнего сибирского племени, в каменном
веке перебравшегося на Аляску. Иногда он и сам подумывал о возвращении, но
не мог допустить мысли, что у сумасшедшей чернокожей бабенки и дикаря из
палеолита больше храбрости, чем у него. К тому же, проповеднический дар
Агаты постепенно подталкивал твердыню его неверия; может быть, он
действительно должен предстать перед всемогущим Богом и милосердным
Иисусом в положенный ему срок?
Когда они пробирались по узенькой тропке к пещере, Винглат
поскользнулся и полетел в Реку. Теперь Рориг окончательно понял, что он
такой же безумец, как Агата, - и решил продолжать путь.
Они добрались до места, где тропка резко спускалась и пропадала в
тумане, скрывавшем море; из белесого марева доносился едва слышный плеск.
Рориг с Агатой еле держались на ногах от голода. Если сегодня они не
найдут еды, то завтра их не будет в живых. Но Агата заявила, что пища ждет
их впереди - в пророческом сне ей привиделась пещера, забитая хлебом,
овощами и мясом.
Рориг смотрел, как она уползала от него вниз по тропе. Собрав
последние силы, он двинулся следом, оставив свою чашу, в которой лежала
заветная статуэтка. На миг он замер в нерешительности - не вернуться ли за
ней? Но страшная слабость охватила его, тело налилось тяжестью, и Рориг
понял, что не сможет сделать назад ни шага.
Его убил не голод, а жажда. Какая ирония судьбы! Внизу мчалась
многоводная Река, а у него не было веревки, чтобы спуститься к потоку.
Море билось у подножья скал, но он уже не имел сил подползти к его
холодным волнам.
"Это смог бы понять лишь Колридж, - мелькнуло у него в голове, и еще:
- Ну вот, я уже никогда не получу ответов на свои вопросы. Возможно, и к
лучшему: они могли бы меня не устроить".
Сейчас Рориг спал в хижине на берегу Реки в экваториальной зоне. А
Фригейт, стоя на теплых, нагретых солнцем досках палубы весело хохотал -
ему вспомнилась диссертация Боба и фиаско, которое его приятель потерпел
на защите.
Что вызвало у них одновременно это воспоминание? Телепатия? Память о
прошлом не исчезает; она, как лезвие Оккама, становится острее с каждым
годом. Впрочем, совпадение их мыслей было, скорее всего, простой
случайностью.
Ворчун перегородил путь дохлой рыбешке. Ее тельце скользнуло в
широкую пасть амфибии, за ним последовал футляр с письмом Фригейта. Чудище
легко справлялось с требухой, экскрементами и разложившейся плотью, но
бамбуковую фибру переварить не смогло. Долгое время ворчун корчился в
муках и подох в тщетных попытках исторгнуть из желудка инородное тело.
Письма зачастую убивают; иногда это удается и конверту.
42
Со всех сторон к Джил неслись поздравления. Ее окружили, обнимали,
целовали - и, странное дело, она впервые этому не противилась. Правда,
подобный взрыв чувств следовало частично отнести за счет обильных
возлияний, однако в нем ощущалась истинная приязнь, а не прикрытая
лицемерием враждебность. Сама Джил пребывала в приподнятом настроении;
даже Давид Шварц, обычно называвший ее "дикой собакой динго", подошел с
поздравлениями.
Анна Обренова стояла поодаль с Барри Торном. Они почти не
разговаривали. Анна улыбалась; чужой успех как будто радовал ее, хотя Джил
подозревала, что внутри она кипит от ярости. Джил ошиблась - Обренова
разумно оценивала ситуацию. Она была здесь новичком, а Голбира вложила
много труда и в разработку проекта, и в подготовку команды.
Великое событие свершилось четверть часа назад. Сначала Файбрас
потребовал тишины. Громкая болтовня и пение затихли, и он сообщил, что
сейчас будет зачитан список офицеров "Парсефаля". Его ухмылка в сторону
Джил не предвещала ничего хорошего; она побледнела, стиснув переплетенные
пальцы. Теперь он отплатит ей за несговорчивость, размолвки и споры!
Пусть! Она готова спорить хоть до утра, если считает себя правой! И никому
из мужчин не позволит себя унизить!
Файбрас начал зачитывать список. Он был мужчиной, но Джил не могла
отказать ему в справедливости. Возможно, он являлся исключением?
Улыбаясь, она двинулась сквозь толпу, подошла к Файбрасу, обняла его
и разразилась слезами. Американец без церемоний чмокнул ее в губы,
похлопав по спине. Джил не противилась этой непрошеной фамильярности.
Все-таки он не остался равнодушным к ее чарам, а что касается размолвок...
Всякое бывает во время работы.
С улыбкой подошла Анна и протянула ей руку.
- Примите мои самые искренние поздравления, Джил.
Пожимая холодные тонкие пальцы, Джил почувствовала почти
непреодолимое желание стиснуть их изо всей силы. Вздрогнув, она
постаралась ответить спокойно:
- Чрезвычайно вам признательна, Анна.
Торн обернулся и что-то крикнул - видимо, тоже поздравил ее. Однако
канадец не двинулся с места.
Сейчас Джил ненавидела себя за слезы, за проявленную минутную
слабость. Никогда в жизни не плакала она на людях, даже на похоронах своих
родителей.
Слезы высохли, и мысли ее неожиданно обратились к матери и отцу. Где
они сейчас? Чем заняты? Как чудесно было бы повидать их... но только
ненадолго. Жить рядом с ними она уже не сможет. Джил запомнила их старыми,
седыми и морщинистыми; казалось, этот возраст соответствовал их основному
предназначению - нянчить детей своего многочисленного потомства. Здесь они
выглядят столь же молодо, как сама Джил; тем не менее, между ними лежит
пропасть - ее жизненный опыт, столь не похожий на их тусклое
существование. Прошло бы два-три дня, и они надоели бы друг другу. Да,
видимо, нельзя навеки сохранить связи между родителями и детьми...
Мать всегда казалась лишь придатком своего мужа, а он был сильным,
шумным, волевым человеком. Джил никогда не стремилась ни понять, ни
полюбить отца, хотя и горевала после его смерти.
Она знала, что в Мире Реки они умерли для нее вновь.
Так в чем же дело? Откуда новый поток слез?
43
Репортаж специального радиокорреспондента "Ежедневных Вестей".
- Ну, люди, вот мы, наконец, собрались здесь. Сегодня - великий день,
день грандиозном рывка! Теперь нам нипочем Великая Чаша, Туманный Замок,
Башня Санта Клауса на северном полюсе, пославшего нам от щедрот своих
воскрешение, вечную молодость, хлеб насущный, а также - отличную выпивку и
курево.
- Народу здесь - не меньше миллиона. Посмотрите-ка - трибуны полны,
на холмах - толпы, с деревьев люди валятся пачками. Полиции сегодня
придется хорошо повертеться. Прекрасный день, никогда такого не было,
верно? Ну и гам! Похоже, вы ни одном моего слова не слышите, несмотря на
микрофон.
- Ага! Некоторые все же слышат. Люди, теперь постарайтесь
сосредоточиться, я расскажу вам о "Парсефале". Правда, в ваших руках
проспекты с его описанием, но большинство, я полагаю, не умеет читать. Это
не ваша вина. Вы все говорите на эсперанто, но выучиться читать - совсем
другое дело... Минуточку! Я только смочу глотку каплей спиртного.
- А - ах! Это прекрасно. Беда только, что я начал прикладываться еще
с рассвета... не знаю, что меня ждет впереди. Ну, неважно! Ненавижу
загадывать. Что будет, то будет! В этом мире за удовольствие надо платить;
впрочем, во всех остальных - тоже.
- Вот он - наш "Парсефаль"! Так назвал его Файбрас, первый человек,
задумавший построить дирижабль и написавший это гордое имя на его
серебряной гондоле.
- Второй помощник, Метцинг, предлагал назвать его "Граф Цеппелин-3",
в честь человека, впервые построившего гражданский дирижабль. Первый
помощник капитана мисс Галбира считала, что его надо назвать "Адам и Ева"
- как дань уважения всему человечеству... ведь он предназначен для всех
нас. Другие ее предложения - "Королева неба" и "Титания". Ну, здесь явно
замешаны женские амбиции, к тому же "Титания" звучит почти как "Титаник",
а вам известно, что случилось с этим судном. Простите, я забыл, что многие
из вас никогда не слышали этого названия.
- Кто-то из команды, - забыл его имя, - предложил "Серебряное
яблоко"... помните - как в книге "Том Свифт и его огромный корабль".
- Кто-то еще предложил назвать судно "Анри Жиффар" - в честь
француза, впервые взлетевшего на аппарате легче воздуха. Как жаль, что
старина Анри не сможет увидеть своими глазами этот воздушный корабль -
вершину дирижаблестроения, последний и величайший из всех, когда либо
построенных. И как жаль, что все человечество не станет свидетелем этого
вызова богам - перчатки, брошенной им в лицо.
