другая причина. Я не сразу поднялся на ноги. И некоторое время вообще не
мог пошевелиться, так как встретился взглядом с расширенными голубыми
глазами Алисы.
Судя по всему, на Поливиносела она произвела впечатление. Он издал
громкий, радостный возглас, и опустился на четвереньки рядом с ней,
уткнувшись своим уродливым, увенчанным ослиными ушами черепом, в тело
Алисы.
- О, какая беленькая коровка! Как тебе здесь пасется?
С этими словами чудовище схватило Алису за талию и встало, чтобы,
поворачивая ее из стороны в сторону, рассмотреть при ярком свете луны,
словно незнакомую букашку, которую поймало, ползая по траве.
- Болван! - взвизгнула Алиса. - Не касайся меня своими грязными
лапами!
- Да ведь я же Поливиносел! Местный бог плодородия! Это моя
обязанность и привилегия - проверять твои достоинства, - пояснил он. -
Скажи мне, дочка, кого ты недавно вымаливала - мальчика или девочку? А как
твой огород? Дружно ли взошли кабачки? А лук и чеснок? А курочки твои
хорошо несутся?
Вместо того, чтобы испугаться, Алиса не на шутку рассердилась.
- Ваша Ослиность, не угодно ли меня опустить? И не смотрите на меня
такими похотливыми глазами. Если вам уж так хочется того, о чем я
догадываюсь, спешите скорее на свою оргию. Ваши почитатели ждут вас, не
дождутся.
Поливиносел разжал руки, она метнула в него гневный взгляд и пошла
было прочь, но он протянул руки и снова схватил ее за талию.
- Не туда, моя славная дочурка. Неверные охраняют границу всего лишь
в нескольких сотнях отсюда. Ты же не хочешь, чтобы тебя поймали? Как же ты
будешь пить тогда Божественный Отвар?
- Спасибо, я в состоянии сама за себя постоять, - сухо ответила
Алиса. - Оставьте меня в покое. Плохие времена настали. Стоит только
девушке вздремнуть в траве, как тут как тут какой-нибудь мелкий божок
норовит подразмяться.
Я подивился, как быстро она освоила местный жаргон.
- Ладно, ладно, дочка, не порицай нас, божков, за это. Особенно, если
сама сложена как богиня.
И, издав титанический рев, едва не сбивший нас с ног, Поливиносел
схватил нас за руки и поволок по тропинке.
- Пошли, пошли, ребятушки. Я вас перезнакомлю со всеми. Ох, какой у
нас сейчас будет праздник Осла!
Вновь раздался оглушительный, мерзкий рев. Теперь я понял, насколько
Дурхэм был прав, превратив этого парня в его нынешнее воплощение. Эта
мысль сразу повлекла за собой вереницу других.
Каким же образом ему это удалось? В сверхъестественные способности я,
разумеется, не верил. Все, что происходит в этой вселенной, все-таки
подчиняется определенным физическим законам.
Возьмем, к примеру, уши Поливиносела. Шагая рядом с ним, я имел
неплохую возможность более внимательно осмотреть их. Они видоизменились,
стали похожи на ослиные, однако тот, кто это сделал, не имел перед собой
точного изображения осла. По сути, уши так и остались человеческими,
только необъяснимым образом вытянулись и покрылись мелкими волосками.
Что касается ног, они тоже в общем-то были человеческими, а не
ослиными. Правда, оканчивались они светлыми копытами, очень похожими
внешне на ослиные, но сделанными из того же вещества, что и ногти. Сквозь
них просматривались слабо различимые контуры пяти пальцев.
То есть, было совершенно ясно, что какой-то биоинженер изменял
очертания человеческого тела, располагая человеческим исходным материалом.
Я бросил взгляд в сторону Алисы, пытаясь понять, каково же ее мнение
о нашем поводыре. Она была величественна в своем гневе. Да, Поливиносел
был абсолютно прав, хотя и высказался грубовато - майор Льюис обладала
великолепной фигурой. Она принадлежала явно к тем девушкам, которых всегда
выбирают председателем женского клуба в университете, королевой бала на
студенческих вечерах, а затем выдают замуж за сына сенатора. У меня
никогда не было ни малейших шансов на успех у девушек такого рода, когда я
корпел в Трайбеллском университете.
Вдруг Поливиносел остановился.
- Послушай-ка, эй, ты, а как тебя зовут?
- Даниэль Темпер, - ответил я.
- Даниэль Темпер? Даниэль Темпер? Ох-ха-хо-ха-хо-ха! Послушай,
старина Даниэль Темпер, бросай-ка свой бидон! Зачем таскать на себе
тяжесть? Ты смахиваешь на осла, на подлинно вьючное животное! Я не желаю,
чтобы кто-нибудь здесь копировал меня. Понял? Хо-ха-и-а! Усек?
И он ткнул мне под ребра пальцем, твердым, как рог.
Никогда я еще столь не ненавидел кого-либо из людей, а тем более - из
божеств. Дурхэм просчитался, думая, что накажет его, обратив в осла.
Поливиносел на самом деле гордился своим превращением и, если я верно его
понял, извлекал из него пользу в такой степени, что даже умудрился
насадить свой культ. Разумеется, он не первый, кто создал религию из
собственных недостатков.
- А в чем же я тогда стану таскать Отвар наружу?
- А зачем? Разве, таская такую мелочь, поможешь распространению
божественного напитка? Оставь это рекам всего мира и Мэхруду, Бык его имя.
Он снова сделал характерный знак рукой.
Я не стал с ним спорить - он бы сорвал бидон с моей спины сам,
поэтому я не спеша отстегнул шлейки. Поливиносел помог мне, подхватив
бидон и зашвырнул его в темноту кустов. Я тут же ощутил столь страшную
жажду, что, не в силах сдержаться, дернулся к бидону.
- Не пей эту мерзость! - взревел он. - Идем со мной в поселок Осла.
Там у меня маленький чудный храм. Понимаешь, никакой такой роскоши, как в
Цветочном Дворце Мэхруда, да пребудет он во веки веков Все-Быком! Но очень
славный. И мы здорово там повеселимся!
И все это время мерзкое создание не переставало бесстыдно пожирать
глазами Алису, проецируя на нее уже не одни только помыслы. Как и у всех
дегенератов в этой местности, оно было лишено абсолютно всех сдерживающих
начал. Будь у меня пистолет, я, не раздумывая, пристрелил бы его на месте.
Если бы, разумеется, здесь могли взрываться патроны.
- Послушайте, - сказал я сердито, отбросив всякую осторожность. - Мы
пойдем туда, куда пожелаем. Идемте, Алиса. Бросим этого самовлюбленного
осла.
С этими словами я взял Алису за руку. Поливиносел схватил ее за
другую, перегородив нам дорогу. Чуть монголоидный разрез глаз делал его
еще больше похожим на упрямого мула из Миссури. Огромного, злобного и
сильного, причем среди этих качеств преобладала злобность.
- Эй, вы! Не надейтесь, что вам удастся разозлить меня настолько, что
я сделаю вам что-нибудь плохое, чтобы вы могли пожаловаться своему
пастырю, а тот - доложить о моем поведении Мэхруду! Не надейтесь! Это было
бы с моей стороны страшным грехом, вы, смертные!
Крича о моей неспособности возмутить его олимпийское спокойствие, он
одной рукой обвил мою шею, а другую запустил мне в рот и дернул за верхнюю
челюсть.
- Ты и твоя болтовня досаждают мне!
Ослабив удушающую хватку вокруг моего горла, Поливиносел швырнул мою
челюсть в черноту леса. Я метнулся к кустам, туда, где, как мне
показалось, белели на земле мои зубы. Упав на корточки, я стал лихорадочно
шарить вокруг, но найти их не мог. Внезапный вопль Алисы поднял меня на
ноги, но вскочил я чересчур быстро и сильно трахнулся головой о ветку.
Невзирая на боль, я обернулся, чтобы посмотреть, что случилось, и напролом
кинулся через кусты, но, больно ударившись голенью о какой-то предмет,
полетел лицом вниз, да так, что дух вышибло.
Поднявшись, я понял, что споткнулся о собственный бидон с водой. Даже
не пытаясь возблагодарить каких-либо богов за эту удачу, что они мне
послали, я подхватил бидон, бросился туда, где барахтались в траве
Поливиносел и Алиса, и с размаху обрушил бидон на затылок негодяя. Тот
беззвучно обмяк. Отшвырнув бидон, я наклонился к Алисе.
- У вас все в порядке?
- Д-да, - прошептала она и бессильно уронила голову на мое плечо.
Вреда ей не было причинено никакого. Она просто потеряла голову от
испуга. Я погладил ее по плечу - кожа у нее была восхитительно гладкой - и
провел пальцами по длинным черным волосам.
- Грязный скот! - всхлипнула девушка. - Сначала он губит мою сестру,
а теперь подбирается ко мне!
- Что? Какую сестру?
Она подняла голову в мою сторону. Вернее, опустила, ибо была на
добрых два дюйма выше.
- Пегги - моя сводная сестра, дочь моего отца от первого брака. Ее
мать потом вышла замуж за полковника Рурке. Но мы всегда были близки.
Это было интересно, пора было заниматься делом.
Перевернув Поливиносела на спину, я убедился, что сердце бьется. Из
раны на затылке сочилась кровь, обыкновенная красная кровь, а не голубая,
на которую можно рассчитывать, имея в виду божественную должность.
- Не беспокойся за него, - брезгливо сказала Алиса. - Он, честно
говоря, заслужил смерть. Тупое ничтожество, вообразившее себя Дон Жуаном,
которое принесло несчастье моей сестре...
Не закончив фразы, она застыла с открытым ртом. Я проследил ее взгляд
и увидел, как растекается по земле наша бесценная вода. И сразу испытал
внезапный острый приступ жажды. Ощущение, разумеется, было чисто нервного
свойства, но от того, что я это сознавал, во рту не стало менее сухо.
Алиса приложила руку к горлу.
- Ни с того, ни с сего так пить захотелось!
- Ничего не поделаешь, - прохрипел я. - Нужно искать источник
незагрязненной воды.
Бидон был девственно пуст. Констатировав этот печальный факт, я
заметил у кустов нечто белеющее. Это оказались мои зубы. Повернувшись к
Алисе спиной, я водрузил их на место и, чувствуя себя намного увереннее,
напомнил ей, что пора отправляться в путь.
Так мы и поступили. Мысли Алисы раздражающе вертелись вокруг воды.
- Конечно же, здесь должны оставаться колодцы или ручьи, которые
остались чистыми. Ведь Отвар только в реке, не так ли?
- Если бы я был в этом уверен, то не стал бы брать с собой бидон, -
не пытаясь увиливать от прямого ответа, признался я.
Она было открыл рот, чтобы возразить, но тут мы услыхали голоса
впереди, увидели пламя приближающихся факелов и поспешно спрятались в
кустах.
Идущие по тропе громко пели хором. В мелодии легко узнавался "Боевой
Гимн Республики", но текст был составлен из исковерканных латинских слов.
Вряд ли хоть кто-нибудь из них понимал, что поет.
"Ориентис партибус
Адвентавит Асинус,
Пульхер эт Фортиссимус,
Сарцинис аптиссимус.
Ориентис партибус
Адвентавит... и-и-и-к!"
Словом, что-то вроде хвалы всемогущему Ослу, прославляющей его
сошествие на землю.
Через некоторое время толпа наткнулась на своего истекающего кровью
бога, который все еще не пришел в сознание.
- Уйдем, - прошептала Алиса. - Если они найдут нас, то разорвут на
куски!
Однако я предпочел бы остаться и понаблюдать за этими людьми, чтобы
глубже понять мотивы их поведения и выработать правильную линию общения с
туземцами. Она согласилась со мной. Несмотря на нашу обоюдную неприязнь,
должен признаться, что ума и смелости ей не занимать. Можно было даже
простить некоторую ее нервозность. В конце концов, на то были серьезные
причины.
Люди повели себя не так, как я предполагал. Вместо того, чтобы помочь
раненому, они сбились в кучу, явно не зная, что делать. Сначала я ничего
не мог понять, но приглушенный гул голосов помог мне понять причину столь
странного поведения - они просто опасались вмешиваться в дела полубога,
даже такого ничтожного, как Поливиносел.
