нации о прекращении переговоров с евреями. Позовите мне Квинта, нужно
готовить послания к главам правительств Северного Блока...
Минутная стрелка часов повисла вертикально.
- Половина восьмого, - сказал Курион. - Вот видишь...
Пол в бункере вздрогнул.
Как потом говорили эксперты, заряд не был сильным - около половины
килотонны, обычная ядерная мина поля боя. Погибших оказалось немного -
человек двадцать, в основном - водители и пассажиры машин, следовавших с
севера на юг через провинцию Марке. Гриб был виден даже из Рима.
- Я уполномочен заявить, - сказал рав Рубинштейн, - что взорванное
полчаса назад тактическое ядерное устройство является предупреждением. Я
уполномочен заявить также, что ядерный заряд с тротиловым эквивалентом в
десять килотонн буден подорван в Риме в четырнадцать часов по местному
времени в том случае, если Римская республика не ответит согласием на
предложение романской стороны о полной независимости территорий,
принадлежащих романским евреям.
- Ты уполномочен... - сказал посланник Калигула. - Кем?
Рав Рубинштейн протянул через стол лист бумаги.
- Я не понимаю по-арамейски, - сказал Калигула, бросив взгляд на
лист.
- У тебя есть переводчики, - вздохнул Рубинштейн. - Поверь мне, я и
сам... Я не одобряю всего этого. Но не я сейчас определяю позицию моей
делегации.
- Ты ее и раньше не определял, - пробормотал Калигула.
- Боюсь, - сдерживая себя, сказал рав, - что у Президента Суллы нет
иного выхода. Люди, которых я сейчас представляю, доказали, что способны
на все ради независимости родины.
- Фанатики, - бросил Калигула.
- Историю обычно делают именно фанатики, - печально сказал
Рубинштейн. - Это может нравиться или нет, но это так.
Калигула встал.
- Президент Сулла, - сказал он, - будет ждать делегацию романских
евреев в своем дворце сегодня в четырнадцать часов. Он надеется, что у
делегации будут достаточные полномочия, а у нового еврейского руководства
- достаточно власти.
Рав Рубинштейн опустил голову. Он не был фанатиком. Он всего лишь
верил в Творца...
- У меня прошла антивирусная программа, - сказал Моше Рувинский,
директор Штейнберговского института альтернативной истории, - и в
результате появилось это... И мы пока не знаем, является ли то, что ты
видел, альтернативной реальностью, или это некий виртуальный мир,
созданный больной фантазией нашего компьютера...
- Послушай, - сказал я. - Все просто. Запусти меня в эту
альтернативу, и я тебе точно скажу, что это - вывих сознания у компьютера
или физическая реальность, данная нам в ощущениях.
- Ни за что! - воскликнул Рувинский. - И не изображай из себя идиота.
Ты прекрасно знаешь, что я смогу позволить тебе надеть шлем только в том
случае, если ты точно укажешь мне точку возникновения альтернативы и
нахождение в этой точке твоих предков.
- Точка очевидна. Тит не сумел взять Иерусалим и разрушить Храм. За
этим последовал разгром его легионов, бегство римлян, и этот еврейский
полководец... как его... Бен-Дор... гнал римлян до их исторической родины
и еще дальше. И похоже, что даже разрушил Храм Юпитера, чего я лично не
одобряю.
- Это не точка, это следствие, а момент создания альтернативы
неизвестен.
- Запусти меня для начала в виртуальную реальность компьютера, и я
разберусь...
- Ни за что! Нет у меня уверенности, что антивирусная программа
сработала нормально. Не хочу, чтобы ты помер на моих глазах.
- Не понимаю, - сказал я, - почему директором Штейнберговского
института назначили человека нерешительного и безынициативного.
- Только без рук, Песах! Если не можешь разобраться в проблеме, так и
скажи.
- Почему же? Разобраться несложно. По-моему, это результат
антивирусной программы. Неужели ты думаешь, что может реально существовать
мир, в котором евреи поступают с римлянами так же, как не так давно арабы
поступали с евреями? Террор, бомбы...
- Бытие, знаешь ли, определяет сознание, - возразил Рувинский. - И я
не убежден, что...
- Глупости! - воскликнул я.
...Когда разговор закончился (безрезультатно, как и следовало
ожидать), я подумал, что погорячился зря. Чем-то симпатичны были мне и
бедняга Зеев, и рав Рубинштейн, и даже фанатичная Далия Шаллон. А римляне,
при всей их исторической правоте, казались мне чужими - врагами,
пришедшими и отобравшими у нас, евреев, землю Рима, Тосканы, Ломбардии,
землю, на которой мы жили две тысячи лет...
Трудно судить себя, даже если неправ.
Неправ ли - вот вопрос.
П.АМНУЭЛЬ
ПЯТАЯ СУРА ИРИНЫ ЛЕЩИНСКОЙ
- Люди стали пропадать, - сказал Роман Бутлер, комиссар уголовной
полиции Тель-Авива. - Женщины.
- Проститутки, - поправил Меир Брош, начальник полиции нравов. - Да,
к тому же, из России. И ты знаешь, что я по этому поводу думаю.
Оба при этом смотрели на меня, будто я мог отыскать в истории Израиля
либо пропавших женщин, либо аналогичный случай, способный помочь в
расследовании. Я почувствовал себя неуютно: никогда не занимался
профессионально историей проституции в эрец Исраэль. Так, слышал
кое-что...
- Меир по этому поводу думает, - пояснил мне Роман, - что девушек
прячут сутенеры. Версия возможная, но нелогичная: зачем прятать работника,
способного принести большие прибыли? К тому же, сутенеры с Бен-Иегуды
растеряны не меньше нас.
- А нельзя ли, - сказал я, - изложить последовательность событий?
Заодно и объяснить, я-то тут при чем?
- Да, пожалуйста, - сказал Брош, вытягивая из бокового кармана
микродискету. - Здесь все изложено.
- А твоя роль, Песах, - добавил Роман, - начнется, когда ты
ознакомишься со сценарием.
Сценарий оказался таким. На тель-авивской улице Бен-Иегуды, в доме
17, находится массажный кабинет с замечательным названием "Наша мечта".
Кабинет высшего класса, за час клиент обычно просаживает здесь до двухсот
долларов. Контингент массажисток самый что ни на есть смешанный - времена
сугубо "русских" или сугубо израильских публичных домов давно прошли.
Так вот, 12 мая 2026 года, в 2 часа 30 минут ночи некий клиент вышел
из комнаты Иры Лещинской, одной из самых красивых девушек "Нашей мечты" и,
насвистывая, направился к выходу. Заплатил он по таксе, и проводили его с
поклоном. Минут через пять один из хозяев заведения, носивший по иронии
судьбы славную фамилию Бен-Гурион, зашел в комнату Ирины, как он
выразился, "по нужде". Какая нужда была у однофамильца великого человека,
осталось неизвестным, потому что три с половиной секунды спустя означенный
Бен-Гурион с воплем выбежал из комнаты. На вопль прибежали охранники
Михаэль и Алекс, а затем явился и второй совладелец, Рон Охана.
Войдя в комнату, они прежде всего почувствовали вонь. Воняла чем-то
кислым и тухлым шкура, похожая на овечью, которая лежала на полу посреди
комнаты. На шкуре стоял и дрожал всем немощным телом небольшой козленок,
смотревший на людей с такой тоской, будто хотел дать немедленные показания
и мучился в поисках нужных для этого слов. Ирины Лещинской в комнате не
было.
Естественно, бросились догонять клиента - будто он мог унести Иру,
спрятав под пиджаком на своей мощной груди. Но клиента и след простыл.
Удостоверения личности он, ясное дело, не предъявлял, так что случай
выглядел безнадежным. В полицию не заявляли, надеясь на лучшее. Козленка
продали на бойню, шкуру помыли, а комнату проветрили.
Второй случай приключился три недели спустя в массажном кабинете
Меира Ханоха, улица Бен-Иегуды, 33. После ухода очередного клиента девушку
по имени Сара Вайнбрун пожелал иметь не кто иной, как сам знаменитый
писатель Ави Ройзен. Ави третий месяц как развелся с очередной женой и
потому страдал. Душевные свои недуги автор романа "Мессия поневоле" обычно
врачевал Сарой Вайнбрун, и потому его появление в салоне Ханоха удивления
не вызвало. Ему сказали, что Сара только что освободилась, и Ройзен
отправился в известную ему комнату. Выскочил он оттуда семь секунд спустя,
и вопль его был не очень слышен, потому что Ави мгновенно сорвал голос.
Сары в комнате не оказалось. Вместо нее стоял в углу большой шкаф с
раскрытыми дверцами, на внутренних его стенках висели на крюках различные
типы холодного оружия, огромных размеров секач вывалился из шкафа на пол
комнаты. На лезвии секача ясно были видны запекшаяся кровь и густая прядь
человеческих волос. Похоже, что даже с остатками скальпа. Было отчего
завопить.
Не зная ничего о случае в "Нашей мечте", Ханох тоже не заявил в
полицию.
Роман Бутлер занялся этим делом после того, как пропала одиннадцатая
по счету девушка, Соня Беркович. В полицию обратился прохожий, стоявший у
витрины магазина перчаток и услышавший вдруг вопль с третьего этажа, где,
как все знали, помещался массажный кабинет Руди Бернштейна.
Вместо Сони в комнате обнаружили мальчишку лет пятнадцати, по виду -
типичного араба, который не мог дать никаких показаний, поскольку у него
был аккуратно вырезан язык.
- Вот так, Песах, - сказал Роман, когда я просмотрел микродискету и
вытер выступивший на висках пот. - К твоему сведению: до сегодняшнего дня
исчезли одиннадцать девушек из восьми массажных кабинетов. Ни в одном
случае не удалось задержать клиента, который выходил от девушек последним.
Но вместо девушек всегда что-нибудь появлялось. Перечисляю: живой баран,
мальчишка-араб с вырезанным языком и лишенный рассудка, камень размером с
журнальный стол, пуховая перина с пролежнями, несколько пергаментных
свитков, к сожалению, без записей, оружие, в том числе явно побывавшее в
употреблении... И, наконец, боевое облачение для мужчины среднего роста.
Эта последняя находка и заставила нас обратиться к историку.
- Можно взглянуть?
- Диск у тебя в руках.
Посмотрев, я сказал:
- Роман, тебе известно, что я специализируюсь на новейшей истории
Израиля. А это облачение не имеет к израильской истории никакого
отношения.
- А к какой? - терпеливо спросил Роман.
- Ни к какой, - отрезал я. - Это искусная подделка боевого облачения
курашитского воина первой четверти седьмого века нашей эры.
- Почему - подделка?
- Потому, черт возьми, что облачение совершенно новое. Я бы сказал -
непристойно новое. Ты что, сам не видишь?
- Вижу, - сказал Роман. - Именно поэтому мы и обратились к тебе, а не
к Даниэлю Дотану, специалисту по раннему исламу.
Только тогда до меня начал доходить ход мыслей Романа и Меира.
- Н-ну... - сказал я, подумав, - как-то это все... э-э... притянуто
за уши...
- У тебя есть иное объяснение?
- Н-нет... Но, во имя Творца, зачем?! Кому это надо?!
Как известно, три главных вопроса, на которые должен ответить
полицейский следователь, таковы: кто сделал? зачем сделал? как сделал? Я
сразу спросил "зачем", а нужно было начать с вопроса "как". Насколько я
понял, некие злоумышленники воспользовались стратификаторами Лоренсона с
целью, которая пока оставалась неизвестной. Таким образом, к делу об
исчезновении девушек добавилось дело о хищении стратификаторов, поскольку
аппараты эти имеются во всем мире в очень ограниченном количестве и
используются лишь по решению Комитета безопасности того или иного
государства. Штука серьезная, но для террора, скажем, или ведения боевых
действий бесполезная.
- Сколько в Израиле стратификаторов Лоренсона? - спросил я у Бутлера.
- Значит, ты полагаешь... - протянул Роман.
