рекламы в Интернете" или ознакомиться с опусом "Виртуальная
жизнь и смерть Кати Деткиной", автор которого Александр
Житинский предлагает любого участвующего в жизни сети персонажа
считать виртуальным, вне зависимости от реальности его
существования.) К литературе он имеет непосредственное отношение
- и не только потому, что его главный редактор Евгений Горный по
образованию литературовед. Создатели Журнала для начала
организовали в прямом интернетском эфире встречи с читателями
таких классиков жанра (какого именно - выбирайте сами), как
Дмитрий Александрович Пригов и Виктор Пелевин. Кроме того - и
это главное - Журнал включает в себя раздел "Словесность", в
котором находятся первые публикации литературных произведений.
Тексты эти уровня разного (авторы зато люди на Сети, по большей
части, уважаемые.). Что тут сказать... Линор Горалик, например,
во сне видится такое:
Я приносила чай, ты чмокал губами, пил
И засыпал на кушетке.. И в тот же момент входил
В комнату кто-то третий, и, не видя его лица,
Сердце мое узнавало в нем твоего близнеца...
... Не знаю, что все это значило.
А Олег Постнов любит "запах домашнего чада. Это - детство,
Россия". Писать он, видимо, тоже любит и пишет - о малышке Мими,
которая "немка лишь на часть, по отцу" и девушке Заире,
открывшей "тысячи дверей там, где он знал лишь одну."
Зато несомненной удачей журнала можно считать сонет
поэта-декадента Петра Пустоты. Чтобы это осознать, достаточно
лишь на него посмотреть (что всем и рекомендую). Также в разделе
публикуются "Ядерные бывшеградцы" бывшего тартуского студента
Дмитрия Болотова ("и не поленилась Неля с пнем. Отчего не
выкорчевать?") и "двенадцать осколков" признанного авторитета в
поэзии хайку Алексея Андреева ("когда у меня будут деньги/ я
подарю тебе спаниеля/ с ушами, как две стельки").
Всему свое время. Молодое дело Интернет, зеленое.
Когда-нибудь, может быть, и литература расцветет на новой,
электронной почве. Журналисты (с большой буквы) надеются, что
скоро у них появятся "деньги и люди." Деньги - чтобы платить
гонорары авторам. Люди - чтобы отбирать тексты (видимо, все же
есть из чего) и редактировать продукт. Недавно Журнал обрел и
бумажного близнеца, то есть печатного брата. Четвертый номер
вышел из типографии практически параллельно с сетевым вариантом.
Не все еще обзавелись компьютером, стало быть, пусть пока
знакомятся с изданием так - по старинке.
Россия и Германия на примере
фестиваля "Берлин-Москва: Мир без границ".
Литературное кафе.
Мероприятия фестиваля "Берлин - Москва: Мир без границ"
проходили на редкость спокойно. Кроме разве что совместного
выступления Д. А. Пригова и Берта Папенфус-Горека, на которое
явился Александр Бренер. Надо сказать, что в этом боксерском
поединке (между Приговым и Бренером) безусловную победу одержал
Дмитрий Александрович. Вопервых, он нанес упреждающий удар,
сообщив публике, что если господин Бренер начнет раздеваться или
"просто что-нибудь вытворять" - не стоит обращать внимание. Это
нормальное действие в рамках художественного процесса. После
такого предуведомления Бренеру ничего другого не оставалось,
кроме как горестно выкрикивать одну и ту же фразу: "ты сегодня
плохо выглядишь," - вначале из зала, а затем вплотную
приблизившись к столику президиума.
Фраза эта должна была, видимо, подразумевать скорую смерть
концептуализма и, быть может, даже постмодернизма - в лице
Дмитрия Александровича Пригова и предвещать расцвет нового
тоталитарного и радикального искусства, олицетворяемого самим
Бренером. Однако прозвучала она неубедительно - Д. А. выглядел
на редкость спортивно и как всегда молодо - в отличие от А.
Бренера. Кстати, как известно, внешность поэта не претерпела
заметных изменений за последние лет десять - что явно
свидетельствует в пользу постмодернистской идеологии. Дмитрий
Александрович же нанес противнику и завершающий (а заодно и
посрамляющий) удар - ухватив Бренера за нос. ( Кстати, что
особенно символично, классик русской поэзии Вознесенский
удалился в самом начале вечера - абсолютно сраженный поведением
Бренера.)
А вот мнения самих участников фестиваля с российской
стороны:
Виктор Ерофеев:
- Мероприятие это не бессмысленное, потому что до сих пор
мы общались друг с другом не на уровне смысла, а на уровне
прагматики - политической, идеологической и даже культурной.
Уровень смысла предполагает включение двух ментальностей - их
возгонку и совместное кипение - и дальше мы понимаем, где мы
разны и где мы общны. Вообще, Бог нас создал разными не зря, но
нам эта разность должна быть в радость, а не в тягость, должна
придавать энергию, которую и дает это мероприятие.
- Довольны ли вы организацией фестиваля?
- В общем, да, хотя, конечно, если бы я был стратег, я бы
сделал иначе, постарался извлечь больше смысла, взамен светского
ожидания этого самого смысла, ведь остаются не решенными еще
многие глубинные проблемы. А так - слава богу, что мы
знакомимся, ведь наши народы парадоксальным образом близки, чего
мы за занавесами войн, недоразумений и прочих переплясов не
замечаем.
- Можно ли сказать, что происходят параллельные процессы в
нашей и немецкой литературе?
- Да, есть такое. Туман постмодерна покрыл всю Европу, но
это не локальная проблема и не болезнь, а просто примета времени
. Наше время - время полисемантизма, обожания кича, скрытого
цитирования и многих других вещей, которые спасают нас от
стерилизации и стереотипизации слова, в этом смысле постмодерн -
санитар леса, но не моральный, а просто на уровне языка. Мораль
к литературе не имеет прямого отношения.
Дмитрий А. Пригов:
- Не надо преувеличивать значение фестиваля. Мероприятие
это - маленькое событие на фоне гораздо более существенных
контактов. Например, тема фашизма овладела авторами российскими,
а в то же время даже по этому чтению видно влияние российской
стилистики и современного футуризма на немецких авторов. Мне
представляется, это индикатор более важный, чем сам фестиваль.
Как ступень взаимопроникновения он, конечно, интересен. Но если
проследить всю драматургию развития - она впечатляюща для обеих
культур и обоих народов. Русский и немецкий менталитеты,
склонные к пристрастию к тотальным утопиям, отражаются друг в
друге.и помогают понять эту драматургию. Что касается наших
литератур, я думаю, и там и здесь страсть и искренние
идентификации в конце концов возымеют преимущество над временно
постмодернистским дискурсом.
Лев Рубинштейн:
- Я полагаю, что роль таких мероприятий неправильно ни
недооценивать, ни переоценивать. Мне кажется, что любое
культурное движение в ситуации все нарастающей энтропии имеет
смысл. В целом, я очень тепло отношусь к немецкой славистике,
которая старается все понять, описать, оценить и сделать
достоянием культуры.
- Вы долго жили в Германии и можете сравнивать. Скажем, по
Бердяеву, Россия это как бы женщина, а Германия - воплощение
истинно мужского характера. Каковы ваши впечатления?
- Мой опыт пребывания там показывает, что из всех
заграничных государств Германия - наиболее "русская" страна. Я
даже как-то подумал, что это заведомо неосуществимая мечта того
среднего русского класса, который так и не возник.
Илья Фальковский
Александр Бренер
Интернационал неуправляемых торпед
М.: Гилея, 1996
Всем знакомым с творчеством Бренера мало-мальски
образованным ценителям искусства давно уже ясно: он - ведущий, а
то и лучший, художник нашего времени.
Теперь, приоткрыв этот сборник, можно убедиться - он еще и
великолепный поэт.
Чего стоят строки....Черт, тут понимаешь, что
процитировать-то нечего - не то что решимости не хватает, нет,
просто очевидно - зачем понапрасну копья ломать, все равно,
редакторы не позволят... Слишком уж издание приличное - зазря
почтенную публику обижать не будет. Вспоминается старый анекдот,
герои которого рассказывали друг другу анекдоты по номерам. Так
и сейчас - придется перечислять номера страниц. (Ведь, не правда
ли, лучше не портить авторское высказывание, комкая, вырывая из
контекста, оскопляя или стерилизуя?) Скажем, стихотворение на
стр. 34 - выдержано в духе восточной миниатюры, изящно и
прекрасно. Или - ни в коем случае не пропустите обращение к
Сорокину и Рубинштейну - страница семьдесят четвертая. Мощно
ревет там Бренер, чувствуется - второй Маяковский пришел... Во
всех ипостасях - от акций и фотообъектов до поэтической - Бренер
остается верен себе. (Знаменитый р. Баал-Шем-Тов учил: человек
должен выправить себя по трем напрвлениям: мысль - слово -
действие. Бренеру, судя по всему, это удалось.) Свою поэзию он
подчинил одной теме, одной Прекрасной Даме Свободы и
Революционности. Вот когда впору говорить о настоящей
мускулистости - мускулистости тела, точнее, отдельных его
членов, мускулистости духа, мускулистости строки. На память
приходит его лаконичное, мудрое изречение, почти афоризм:
"Настоящая любовь - это похоть". Оно многое раскрывает. Красной
нитью пролегая, упругой железнодорожной стрелкой простираясь,
восставшим перстом указуя, улыбается муза: вот он, перенявший
дыхание Горация и Овидия, подхвативший лиру, самостийный,
плывущий по волнам реалий нового времени, подлинный Поэт. Гордым
факелом, подняв голову, взметнулся ввысь, воссияв.
Рискнем все же напоследок завершить текст цитатой: "На небе
синими буквами написано слово..."
Не вышло. Три буквы.
Современное зарубежное литературоведение.
(страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины.
Энциклопедический справочник.
М.: Интрада-Инион, 1996.
Вполне нужный, просто необходимый, справочник даже для так
называемого "широкого круга" читателей. Ведь все чаще на
страницах псевдофилологических, подлинно культурологических и
чисто литературных, ставших в последнее время почти научными,
текстов мы сталкиваемся с незнакомыми нам терминами. Да что там
сталкиваемся! Бывало, сами так и норовим в беседе ловко
ввернуть, щегольнуть неведомым словцом. Ляпнешь невзначай
что-нибудь вроде: "Эх, несмотря на всю маргинальность,
интравертность моего сознания, дискурса, не могу распознать
симулякр!" Тут, осекшись, призадумываешься: "А что это за
симулякр такой? Каким сачком его выловить?" Или: "Как же мне,
горемычному, отличить парадигму от синтагмы? Кому может быть
присуща нарочитая навязчивая нарративность - нарратору или
наррататору? И причем здесь масло масленое, то бишь,
дискурсивный диегезис? И что есть герменевтика, а что -
феноменология?" Толком-то и понятия не имеешь. Так вот, на все -
или практически все - эти наболевшие вопросы ответит
вышеупомянутый справочник. (Хотя, если быть до конца честными,
так сказать, глянуть правде в глаза, то вовсе не на все.
Никакого симулякра. к примеру, вы в нем не отыщите.) Отрадно,
что долго и трепетно ожидаемое пособие такого рода, наконец,
увидело свет.
Дмитрий Александрович Пригов (1940, Москва) - известный
поэт, художник, один из идеологов отечественного концептуализма.
Недавно издательство "Текст" выпустило книгу его стихотворений и
