голубом мундире говорил что-то в трубку телефона полицейской
связи, стоявшего на углу Энгель увидел, как курсант быстро
повесил трубку и, достав дубинку, осторожно вышел из-за
столба, на котором висел телефон Слева зиял проулок,
стиснутый то ли складскими помещениями, то ли цехами завода
Энгель быстро прикинул, как лучше поступить, ничего не решил
и юркнул в проулок.
По бокам тянулись грязные кирпичные стены, взметнувшиеся
на высоту шести этажей, а в конце проулка виднелся деревянный
забор из трухлявых стоявших торчком досок Это шаткое
сооружение покосилось и едва не падало. В заборе была калитка
Энгель бросился к ней, напоминая всевышнему, что он не убивал
Мерриуэзера, а вчера утром даже посетил храм божий. В итоге
калитка открылась после первого же толчка Энгель шмыгнул за
забор и закрыл ее за собой
Тут тоже был проулок, посреди которого стоял большой
черный грузовик. Мотор его тихонько урчал на холостом ходу.
Рядом к забору прислонился толстый деревянный брус, которым,
очевидно, запиралась калитка, снабженная для этой цели
скобами. Энгель засунул в них брус, и тот идеально подошел по
размерам.
Спустя секунду на калитку обрушилась ревущая лавина
полицейских. Калитка выдержала, забор тоже, потому что его
подпирали толстые балки. Полицейские перестали ломиться и
заорали: "Открывай! Открывай!"
От двери до стены справа громоздился штабель бочек из-под
мазута, укрепленный веревками и дощатыми подпорками. Энгель
вышиб доски, порвал веревки, и бочки с грохотом покатились
вниз, забаррикадировав калитку. Теперь полицейским
понадобилось бы минут двадцать, чтобы расчистить завал и
освободить путь.
- Открывай! Открывай именем закона!
Энгель побежал дальше
Аллея с этой стороны забора была шире, но все равно
Энгелю пришлось протискиваться между стеной и бортом
грузовика, стоявшего кузовом к забору, из-за которого
доносились крики и грохот. Когда Энгель добрался до кабины,
то увидел, что она пуста, и проворно влез за руль Не забыв
включить первую передачу, он выехал из проулка, меньше чем за
минуту обогнул квартал и загнал грузовик задним ходом в
набитый полицейскими проулок с другого его конца При этом он
мельком увидел среди легавых и курсанта, который с жаром и
вожделением колотил по забору дубинкой. Ни один полицейский
не заметил, как грузовик втиснулся в проулок, будто пробка в
бутылку Ну, а потом было уже поздно.
Когда Энгель заглушил мотор и сунул ключ зажигания в
карман, над проулком поднялся новый громовый стон, полный
ярости и отчаяния.
Энгель как ни в чем не бывало пошел прочь и бросил ключ
зажигания в канализационный колодец на углу, где все еще
царила сумятица. Возле "барракуды" и "мустанга" дрались на
кулаках двое парней в спортивных костюмах Автобус окружила
толпа. Две полицейские машины с горящими мигалками
перекрывали перекресток, а четверо патрульных стояли вокруг
похожей на художницу девушки на мотороллере, которая во всех
подробностях объясняла им, что случилось Толпа людей
охватывала эту группу широким кольцом, и в задних ее рядах
уже ходили самые фантастические слухи
- Извините, - бормотал Энгель - Прошу прощения Извините.
Он пробрался сквозь толпу с одного края, обогнул похожую
на художницу девушку и четверку ее внимательных слушателей,
застрявший автобус с его рассерженными пассажирами и
рассыпавшимся в извинениях водителем, растолкал народ на
другой стороне перекрестка и зашагал обратно к салону скорби.
Он еще не получил ответов на все свои вопросы.
8
Крыльцо опустело. Никто не прощался с телом в ритуальном
зале. Но в вестибюле по-прежнему стояли верные стражи - тумба
и человек. Обращаясь сразу к обоим, Энгель сказал:
- Я из полиции. Мне надо поговорить с миссис Мерриуэзер.
Меня прислали выяснить, что случилось. Где она?
- Не знаю, сэр. Я не видел, чтобы она выходила. Значит,
она, наверное, где-то в задних комнатах или наверху.
Энгель вошел в коридор и зашагал по нему, по очереди
открывая двери и заглядывая в комнаты. Времени у него почти
не было. Зато был весьма нехитрый замысел: отыскать миссис
Мерриуэзер, похитить ее, увезти в укромное местечко и
выяснить, что ей известно о Чарли Броди и о людях, имевших
доступ к его телу, после чего убедить новоиспеченную вдову,
что он не убивал ее супруга, и привезти обратно в дом скорби.
Но прежде всего надо, разумеется, ее найти.
Двери из коридора вели в гардероб, чуланчик для венков,
маленькую кладовку, набитую раскладными стульями, такую же
маленькую каморку, заставленную гробами, на черную лестницу,
ведущую вниз, на желтую лестницу, ведущую наверх, и, наконец,
в кабинет. Во всех помещениях не было ни одной живой души,
включая и кабинет, где лежал один Мерриуэзер.
Значит, вдова наверху, приходит в себя после своего
ужасного открытия. Энгель поднялся по желтой лестнице. Салон
скорби вмещал в себя множество разных миров. Тот, в который
сейчас попал Энгель, был выдержан в желтых и розовых тонах,
ярких и воздушных, как цвета в рекламных роликах,
прославляющих туалетную бумагу. От кружев и мишуры пестрило в
глазах, на обоях было полным-полно цветов и скачущих
кузнечиков. В тон были подобраны даже розовый пушистый коврик
в ванной и плюшевый чехол на стульчике в туалете. Ковры на
натертых полах. Повсюду - надраенная до блеска кленовая
мебель. Но миссис Мерриуэзер тут не было.
Пойдем выше. Энгель поднялся в пыльную, заброшенную,
кишащую осами мансарду под косой крышей, повел носом и опять
затопал вниз.
Должна же она где-то быть, эта вдова недавно убиенного
супруга. Она только что обратилась к полицейским, и ей
полагается находиться поблизости. Энгель снова обшарил
спальни второго этажа, спустился на первый и в конце концов
решил заглянуть в подвал, поскольку больше искать было негде.
На верхней площадке черной лестницы был выключатель.
Повернув его, Энгель увидел, что ступеньки лестницы сделаны
из досок, а бетонный пол внизу покрыт серой палубной краской.
Энгель спустился и попал в лабораторию безумца-ученого:
гробы, железные столы, полки со склянками, трубы и
шланги. Большая дверь вела в громадный холодильник, похожий
на те, что стоят в лавках мясников. В холодильнике было
несколько платформ, на двух лежали прикрытые простынями тела.
Энгель приподнял простыни, но покойники были ему не знакомы.
Он поднялся и пошел к выходу, где стояли тумба и человек
- символы вечного бессмертия в царстве тлена.
- Вы уверены, что она не выходила? - спросил Энгель.
- Кто, сэр?
- Миссис Мерриуэзер. Высокая женщина в черном.
- Прошу прощения, сэр?
- Я ищу миссис Мерриуэзер.
- Да, сэр, я знаю. Если ее нет, значит, она все еще ходит
по магазинам.
- Она была здесь десять минут назад! Высокая женщина в
черном.
- Высокая женщина в черном, сэр?
- Миссис Мерриуэзер. Супруга вашего хозяина.
- Нет, сэр, извините, сэр, но миссис Мерриуэзер - вовсе
не высокая женщина в черном. Миссис Мерриуэзер очень
маленького роста, крепко сбитая и обычно одевается в розовых
тонах.
- Что? - воскликнул Энгель и услышал то ли от тумбы, то
ли от человека:
- В розовых тонах, сэр.
9
На двери его квартиры на Кармайн-стрит висела записка,
начертанная ярко-красной губной помадой на большом листе
бумаги и пришпиленная к двери накладным ногтем: "Милый., я
вернулась с побережья. Где ты, малыш, или не хочешь больше
видеть свою Долли? Свяжись со мной через службу Роксаны. Твоя
Долли - сладкий язычок".
Энгель заморгал, выдернул накладной ноготь, перевернул
лист и увидел на обратной стороне перечень клубов и театров,
в которых выступала Долли. Она называла себя исполнительницей
экзотических танцев и была одним из побочных благ, полученных
Энгелем четыре года назад вместе с опорно-двигательной
должностью правой руки Ника Ровито.
Энгель кивнул, раздумывая о законе подлости. В другое
время он, не теряя ни минуты, оставил бы сообщение в конторе
Роксаны и уже до захода солнца они с Долли были бы вместе,
но... Но довольно травить себе душу, размышляя о
несовершенствах системы распределения даров судьбы. Энгель с
горечью смял листок в ладони, завернул в него ноготь, достал
ключ и открыл замок своей квартиры.
Телефон заливался. Энгель оглядел себя в овальном
зеркале, висевшем над столиком в прихожей, прошагал по ковру,
на котором лежали медвежья шкура, несколько шкурок персидских
кошек и две-три оранжевые подушки, снял трубку и сказал:
- Я сейчас занят и не могу с тобой разговаривать, мам.
- Конечно, я всего-навсего твоя мать, - ответила она.- А
посему два вечера подряд тружусь у плиты, пытаясь накормить
тебя как полагается. Я не из тех матерей, которых показывают
по телевизору, я не мешаю жить своему ребенку и не лезу к
нему с чашкой куриного бульона. Но вчера был особый случай, и
я никогда не думала, что буду так гордиться тобой, и я хотела
выразить свою любовь и радость единственным доступным мне
способом - стряпней. Кроме как стряпать, я никогда ничего
толком не умела. А ты не пришел - ни вчера вечером, ни
сегодня.
- Мама, у меня работа. Это не отговорка, я занят больше,
чем когда-либо. Передо мной стоит самая сложная задача за всю
мою жизнь, и я не могу сейчас разговаривать с тобой. Мне надо
позвонить в несколько мест.
- Алоиз, я не просто твоя мать. Ты знаешь, что я еще и
твоя наперсница, которая делит с тобой все беды и радости
жизни, как делила их с твоим отцом, хотя он так и не достиг
таких высот, каких достиг ты, но ведь сын всегда должен
превзойти отца, таков порядок вещей в мире.
- Это не телефонный разговор, - ответил Энгель.
- Так приходи к обеду. Все равно обедать где-то надо, так
почему не здесь?
- Я приду, как только покончу с этим делом. А сейчас мне
надо позвонить, иначе у меня будут неприятности.
- Алоиз...
- Я позвоню, как только выкрою свободную минутку.
- Если ты...
- Обещаю.
- Ты не...
- Я не забуду.
Он быстро положил трубку, досчитал до десяти, снова снял
ее и позвонил Нику Ровито. В конторе ему сообщили, что Ника
нет. Тогда Энгель назвался, сказал, что дело срочное, и
попросил передать Нику, чтобы тот незамедлительно позвонил
ему домой.
Потом Энгель набрал номер человека по имени Орас
Стэмфорд. Когда-то он был весьма известным судебным
защитником, но потом его лишили адвокатской практики, и с тех
пор Стэмфорд подвизался в юридических советниках организации.
Дозвонившись, Энгель сказал:
- Мне понадобится прикрытие на сегодняшний день.
- Подробнее, - потребовал Стэмфорд. Он гордился своей
смекалкой, дотошностью, беспристрастием и умением составлять
планы, а оттого говорил рублеными фразами, какими обычно
написаны телеграммы людей, плохо владеющих английским.
Энгель рассказал ему, как провел день, не вдаваясь в
объяснения причин своих поступков, и добавил:
- Каллагэн долго мучился, вспоминая, кто я такой. По-
моему, он и сейчас не совсем уверен. Кроме того, когда они
обнаружат, что женщина, указавшая на меня пальцем, вовсе не
была женой убитого, все запутается еще больше. Поэтому мне
нужно только прикрытие на сегодня.
Обеспечение прикрытий было одной из обязанностей
Стэмфорда. Энгель слышал возню на том конце линии. Адвокат
цокал языком, шуршал бумагами, производил множество других
шумов. Наконец он сказал:
- Бега. Рысаки. Ипподром Фрихолд в Джерси. Ты был. С Эдом
Линчем. Большим Малышом Морони. И Феликсом Смитом. В третьем
заезде ты поставил. На Больной зуб. Четыре к одному. И
выиграл. Ставка была десять. Долларов. Обедал. В
"Американской гостинице" во Фрихолде. Ехал туда в новой
машине Морони. "Понтиак-бонневиль". Белый. С откидным верхом.
Опущен был вверх. Ехали: через туннель Линкольна, Джерси-
Тэрн-пайк и по шоссе. Девятому. Так же и обратно. До Нью-
Йорка ты доберешься через пять-десять минут. Тебя высадят на
