поднял глаза к готовому обрушиться потолку, и в лицо ему посыпалась
каменная крошка.
- Что случилось? - спросил он в тревоге. - Что это значит?
- Это значит, что наступил конец, - сказал Рейстлин. Подобрал полы
черных одежд и раздраженно бросил брату: - Пошли отсюда. Идти-то сможешь?
- Смогу... погоди только чуть-чуть, - проворчал Карамон. Кое-как
оттолкнувшись от камней, он шагнул вперед, но тут же зашатался и чуть не
упал. - Я думал... я крепче, - простонал он и схватился за бок.
Он выпрямился, хотя и с величайшим трудом. Губы у него были белые, по
лицу тек пот. Он сделал еще шаг...
Рейстлин с угрюмой усмешкой наблюдал за тем, как, спотыкаясь, бредет
к нему Карамон. Потом маг протянул ему руку.
- Обопрись на меня, братец, - сказал он негромко.
В гигантском куполе Большого Тронного Зала разверзся огромный пролом.
Каменные глыбы рушились вниз, круша и сметая все живое внизу. Хаос,
царивший в Зале, сменила паника. Напрасно офицеры выкрикивали команды,
напрасно подкрепляли свои слова ударами кнутов, а то и мечей, - воины
думали только об одном: как бы спасти свою жизнь, как бы успеть выскочить
из рушащегося Храма. В своем бегстве они безжалостно рубили всякого, кто
оказывался у них на пути, - даже своих собственных недавних товарищей.
Кое-кому из наиболее могущественных Повелителей удалось-таки сплотить
вокруг себя преданных телохранителей и с их помощью выбраться наружу.
Другие пали - зарезанные собственными воинами, раздавленные падающими
глыбами или попросту затоптанные.
Отчаянно продираясь вперед, Танис неожиданно заметил впереди то, что
он страстно молил Богов позволить ему отыскать - ореол золотых волос,
горевший в серебряных лучах Солинари, словно пламя свечи.
- Лорана!.. - закричал он, вполне сознавая, что за шумом и грохотом
она все равно его не услышит. Он устремился к ней, прокладывая себе путь
бешеными ударами меча. Летящий обломок камня распорол ему щеку. По шее
потекла горячая кровь, но ни кровь, ни боль уже не имели значения. Он
лягал, пинал и рубил мечущихся драконидов, прорываясь к Лоране. Несколько
раз он пододвигался к ней вплотную, но толпа снова и снова оттаскивала его
прочь.
Лорана стояла у прохода в один из притворов, отбиваясь от драконидов
отобранным у Китиары мечом. Действовала она им с ловкостью и сноровкой,
порожденной долгими месяцами войны. Танис почти достиг ее как раз в тот
момент, когда, расшвыряв врагов, она осталась на миг в одиночестве.
- Лорана! - крикнул он, перекрывая шум. - Подожди меня!..
Она услышала его. Она обернулась, и при свете луны он разглядел, что
ее глаза были спокойны, а взгляд - тверд.
- Прощай, Танис, - сказала она ему по-эльфийски. - Я обязана тебе
жизнью, но не душой.
С этими словами она повернулась к нему спиной и, шагнув под арку,
исчезла во тьме.
Очередная глыба, обрушившаяся с потолка Храма, с треском разлетелась
на гранитном полу, с головы до ног осыпав Таниса пылью и мусором. Какое-то
время он стоял неподвижно, качаясь от усталости, и смотрел вслед Лоране.
Кровь затекла ему в один глаз. Он рассеянно стер ее... а потом неожиданно
начал смеяться. Он хохотал, пока с кровью на его лице не смешались слезы,
выступившие из глаз. Наконец, совладав с собой, он поудобнее перехватил
окровавленный меч и побежал в темноту следом за девушкой.
- Они ушли вон по тому коридору, Рейст... то есть Рейстлин...
Карамон едва не прикусил язык, произнеся детское прозвище брата.
Как-то очень уж не подходило оно к этому грозному и молчаливому магу в
черных одеждах.
Они стояли у столика тюремщика, рядом с трупом хобгоблина. Стены
кругом них положительно сходили с ума: шатались, трескались,
выравнивались... перевоплощались. Зрелище это наполняло Карамона смутным
ужасом, точно воспоминание о давно позабытом ночном кошмаре. Он
предпочитал пореже отводить взгляд от лица брата, на руку которого с
благодарностью опирался. Рейстлин, по крайней мере, был существом из плоти
и крови, чем-то реальным посреди страшного сна.
- Ты знаешь, куда он ведет? - оглядывая восточный коридор, спросил
Карамон.
- Да, - ответил Рейстлин равнодушно.
У Карамона свело живот от внезапного страха.
- Ты... ты уже знаешь, что с ними что-то случилось...
- Они, как всегда, сделали глупость, - сказал Рейстлин с горечью. - А
ведь тогда во сне им дано было предупреждение, - тут он глянул на брата, -
как и всем остальным. А впрочем, я, может, еще поспею, хотя для этого и
придется поторопиться. Слышишь?
Карамон посмотрел в сторону лестницы. По ней уже шаркало множество
когтистых лап: стража мчалась предотвратить побег сотен узников, с чьих
камер внезапная катастрофа сбила замки. Карамон потянулся к мечу...
- Уймись! - отрезал Рейстлин. - Подумай сам: на тебе ведь по-прежнему
офицерские латы. На что мы им? Владычицы больше нет, а стало быть, и
подчиняться им некому. Каждый из них теперь думает только о себе и о том,
как бы урвать кусок пожирнее. Держись подле меня, брат, да прикинься,
будто спешишь по делу...
Карамон поглубже вздохнул - и сделал, как ему было велено. Силы
частично возвратились к нему, он мог идти сам, не опираясь на руку
колдуна. Не обращая внимания на драконидов - которые тоже лишь мельком
посмотрели на них, торопясь мимо, - братья отправились дальше по коридору.
Стены справа и слева от них продолжали менять свою форму, потолок
трескался и содрогался, пол вздымался и опадал под ногами. Сзади
раздавались ужасающие крики: это узники отстаивали вновь обретенную
свободу.
- Хорошо хоть, при той двери не будет охраны, - заметил Рейстлин,
указывая вперед.
- О чем ты?.. - Карамон даже остановился, испуганно глядя на брата.
- Там ловушка, - прошептал Рейстлин. - Помнишь наш сон?
Карамон покрылся смертельной бледностью и, собрав остаток сил,
помчался по коридору вперед. Рейстлин покачал головой в черном бархатном
капюшоне и пошел следом за ним. Завернув за угол, он увидел брата стоящим
на коленях между двумя телами, распростертыми на полу.
- Тика!.. Тика!.. - стонал великан. Бережно отведя с белого,
застывшего лица девушки пропитанные кровью рыжие кудри, он пытался
нащупать у нее на шее биение пульса. Вот он нашел его и с величайшим
облегчением зажмурился... потом потянулся рукой к кендеру: - Тас! Ох, Тас,
зачем!..
Услышав знакомый голос, произносивший его имя, кендер поднял веки, но
так, словно они были слишком тяжелы для него.
- Карамон... - прошептал он еле слышно. - Я... мне очень жаль...
- Тас!.. - могучие руки подхватили легкое, пылающее в лихорадке тело.
Обняв Тассельхофа, Карамон стал укачивать его, точно младенца: - Тихо,
Тас, не надо говорить...
Тело кендера скрутила предсмертная судорога. Карамону бросились в
глаза сумочки и кошели Тассельхофа, в беспорядке раскиданные по полу:
позабытые сокровища валялись, точно игрушки в детской, в которой не стало
ребенка. Карамон заплакал.
- Я хотел спасти ее... - содрогаясь от боли, прошептал Тас. - Я не
сумел...
- Ты спас ее, Тас, - задыхаясь от слез, выговорил Карамон. - Она
жива. Она просто ранена. Она выздоровеет, Тас...
- Правда?.. - Лихорадочно горевшие глаза кендера озарились внутренним
светом, потом начали тускнеть. - Не сердись, Карамон, но... я, похоже, не
выздоровею... Ну да ничего, ты не волнуйся... я зато Флинта скоро увижу...
он меня ждет... Хватит ему скучать там одному... и вообще... не надо было
ему туда без меня уходить...
- Что с ним? - спросил Карамон неслышно подошедшего брата. Не тратя
времени даром, Рейстлин склонился над кендером, чей шепот уже перешел в
бессвязное бормотание.
- Яд, - коротко ответил маг, глянув на золотую иголочку,
поблескивавшую в факельном свете. Протянув руку, он несильно толкнул
дверь. Щелкнул замок, и она повернулась на петлях, слегка приотворяясь.
Снаружи раздавались вопли и визг: солдатня и неракские невольники
разбегались кто куда из рушащегося Храма, а небеса над ними содрогались от
надсадного рева драконов. Повелители бились между собой, выясняя, кто же
среди них сильнейший в этом новом, изменившемся мире. Рейстлин прислушался
к шуму и задумчиво улыбнулся...
Рука брата, стиснувшая плечо мага, прервала его размышления.
- Ты можешь помочь ему? - спросил Карамон.
Рейстлин покосился на умирающего кендера.
- Слишком далеко он ушел, - холодно проговорил маг. - Я могу вернуть
его, но это потребует части моей силы. А мы отнюдь еще не в безопасности,
братец.
- Ты действительно можешь спасти его? - не унимался Карамон. -
Неужели у тебя хватит могущества, чтобы?..
Рейстлин пожал плечами:
- Разумеется.
Тика зашевелилась и села, обхватив руками больную голову.
- Карамон!.. - радостно закричала она. Потом она увидела Таса. - Ой,
нет... - прошептала она. И, забыв о собственной боли, тронула
окровавленной ладонью его горячечный лоб. Глаза кендера широко
распахнулись от прикосновения, но Тику он не узнал. Он закричал от боли.
Его крики не могли заглушить топота когтистых лап, бегом
приближавшихся по коридору.
Рейстлин снова посмотрел на брата. Тот по-прежнему обнимал Таса.
Рейстлин хорошо знал, на какую нежность были способны огромные ладони
богатыря.
"Вот так же он и меня обнимал", - подумалось магу. Он смотрел на
кендера, а в памяти проносились яркие, памятные дни их юности, картины
беззаботных путешествий вместе с Флинтом... которого больше не было. И
Стурма не было. Солнечные дни, когда на утехинских валлинах распускались
зеленые почки... вечеринки в "Последнем Приюте"... от которого остались
теперь одни головешки. Как и от сожженных валлинов.
- Пусть это будет моим последним долгом, - сказал он вслух. - Я
расплачусь сполна. - И, не обращая внимания на исполненный благодарности
взгляд Карамона, велел: - Уложи его и поди уйми драконидов. Это заклинание
потребует от меня полного сосредоточения. Ни под каким видом не допускай
их сюда и не позволяй мне помешать!
Карамон бережно опустил Таса на пол у ног волшебника. Глаза кендера
уже закатились, тело судорожно подергивалось, коченея, из горла рвался
хрип.
- Не забудь, брат, что на тебе офицерские латы, - еще раз напомнил
Рейстлин, запуская руку в один из множества тайных кармашков, которыми
изобиловали его бархатные одеяния. - Пустись на хитрость... если сумеешь.
- Ясно, - Карамон бросил последний взгляд на Таса и расправил плечи:
- Давай, Тика, укладывайся обратно. Притворись, что ты без сознания...
Девушка кивнула и опустилась на пол, послушно закрывая глаза.
Рейстлин слышал, как Карамон с лязгом удалился по коридору, слышал, как
там зазвучал его низкий, гулкий бас... Потом маг сосредоточился для
произнесения заклятия, позабыв и о брате, и о приближавшихся драконидах.
Вынув из внутреннего кармашка мягко лучащуюся белую жемчужину,
Рейстлин крепко сжал ее в одной руке, а в другую взял серо-зеленый листок.
Раздвинув судорожно сжатые челюсти кендера, Рейстлин засунул листок под
распухший язык Тассельхофа. Некоторое время маг пристально смотрел на
жемчужину, припоминая мудреные слова заклинания. Он мысленно проговорил их
несколько раз, пока не уверился, что твердо помнит нужный порядок слов и
правильно произнесет каждое. Он знал, что шанс у него был только один,
второго не будет. Мало того. Если он сделает хоть что-то не так, кендер
умрет наверняка, и с ним, весьма вероятно, погибнет он сам.
Прижав жемчужину к своей груди против сердца, Рейстлин закрыл глаза и
