-Опять высочество? - рявкнул герцог. -Нас с твоим высочеством
первый же патруль повяжет, и сто раз прав будет, змеиное молоко! Угог
меня зовут, санитар Угог, и сейчас не я твой начальник, а ты мой!
Он снова играл роль Бойцового Кота, но на этот раз сам - ведь
кодовое слово было известно только Одноглазому, а с тем мало ли что
может случиться за это время? Все-таки человек в возрасте, битый,
многажды раненый... Так что ж, потом до конца жизни в Бойцовых Котах
ходить? Да и недолго эту роль играть, но играть уж придется на
совесть...
-Не возьму в толк, котяра, - сказал Гугу, выполняя приказ герцога, -
как мы эту войну проиграли.
-Тебе виднее, - сказал герцог. -Меня здесь не было, я по
лазаретам валялся, по санаториям отдыхал.
-Сводки, главное дело, благоприятные, - продолжал шофер. -Ну,
сводкам-то у нас мало кто верит, но вот и ребята, которых с передовой к
нам направляли, тоже рассказывали, что, мол, перешли в
контрнаступление, выбили крысоедов из Красных Мельниц, загнали в
леса и там всех пожгли. Говорят, генерала Дрыггу из штрафного лагеря
освободили, вот он все это и возглавил. И десантная бригада с
Архипелага самовольно прибыла - не хотим, говорят, синежопых
сторожить, когда отцы-матери в опасности. Старый герцог собирался
было каждого десятого расстрелять за нарушение Устава, но потом
только рукой махнул и приказал выдать по бутылке на рыло из своих
погребов. На аэродроме тогда еще одна целая полоса оставалась - вот
они и полетели. Спустились крысоедам в тыл, разгромили авиабазу, еще
чего-то там... В общем, все ходят как именинники, мечтают о вступлении
в Каргон - и тут на тебе! Говорит радиостанция военно-революционного
комитета! Династия низложена, кровавый герцог... - он покосился на
полковника Гигона, -ну, в общем, низложена династия.
-И все согласились? Я имею в виду там, на фронте?
-Так у крысоедов-то то же самое получилось! Они фронт открыли,
а идти в Каргон уже ни горючки нет, ни машин, а главное - сил уже нет,
воевать-то не за кого. Генерал Дрыггу застрелился - я, говорит, за какую-
то другую страну воевал. Ну, а как врага не стало, тут старые счеты
начались, начали потихоньку офицерам грубить, а потом и резать. Тут
еще городские в войсках крутятся, подначивают - повернуть оружие,
стало быть, против своих же угнетателей. Эх, если бы крысоеды не
подвели, мы бы до сих пор победоносно воевали!
-Нравится воевать, что ли? Ты же санитар.
-Молчи, котяра! Знаешь, сколько я вашего брата на спине
перетаскал? Может, дивизию, может, больше.
-Молчу, - поспешно сказал герцог. -Откуда же городские взялись?
-Городские-то? То ли не знаешь - из города. Как это у них
называется... Союз борьбы какой-то. Кого-то с кем-то. Не зря у нас в
деревне городских все время бьют. Даже сборщиков налогов все время
били. Налог платили, а сборщиков били... Им, которые к нам в деревню
приезжали, начальство даже приплачивало за риск... Про это особая
сказка-легенда есть, будто бы при вашем... то есть молодого
герцога прадеде это все началось. Сборщики вернутся в город -
жалуются. Ну, пришлют карателей, перепорют всю деревню, а на
следующий год - та же история. Надоело это старому герцогу Инггу, сам
пожаловал. Что вы, сукины дети, говорит, моих слуг обижаете? Я ведь
спалю ваши дома, вот уж попляшете! И выходит к нему тогдашний
староста и говорит так жалобно: "Ваше Алайское Высочество, ну не
любим мы городских!". Тогда обнял его старый герцог и говорит, что,мол,
алайским крестьянином крепка земля наша, бейте их сколько влезет,
только подати в срок платите...
-А с какой радости их слушать-то стали? - спросил Гигон,
пропустив мимо сознания всю эту в высшей степени занимательную
историю.
-А кого больше слушать? Небось из ваших-то никто не приехал, -
шофер осекся.
-Некому было приезжать, - сказал герцог. -Они тут власть делили.
-Вот пакость, - сказал шофер. -Ты смотри - весь бетон снесли, как
же мы поедем? И когда успели, кому теперь бомбить?
Действительно, впереди вместо пусть плохого, выбитого и
раскрошенного бетона, тянулась полоса грязи, в которой утонул даже
гравий подушки. На первых же метрах машина взревела, основательно,
до ступицы, зарывшись в жидкую дорогу.
Герцог покорно взялся за ручку дверцы, но Гугу взревел:
-Сиди, зараза, без тебя обойдемся, бери баранку - весу-то в тебе
против моего...
И сам вылез и заорал:
-Эй, покойнички, вылезай - в землю ложиться будем!
Было слышно, как в фургоне завозились легко- и тяжелораненные.
Кряхтя и стеная, они с удивительной легкостью и проворством
вытолкнули грузовик, начали таскать с обочин бревна, камни, обломки
бетона и подкладывать их под колеса. Герцог только головой мотал да
успевал выруливать, куда надо.
Солнце поднялось уже довольно высоко. По обе стороны дороги
тянулся лес, и все верхушки у всех деревьев были срезаны на одной
высоте, словно гигантская бритва просвистела в воздухе. Герцог
попробовал прикинуть, что же за боевые действия тут велись - и не
определил. Зато определил, что впереди белеет какое-то строение.
-Гугу, - перекрывая рев мотора сказал он. -Кажется, блок-пост
впереди...
-Зараза, - сказал шофер. -Снова в одиночку придется... Эй,
покойнички, давайте-ка назад в гробик!
Раненые охотно полезли в фургон, отчего машина основательно
осела.
Так, под рев мотора и Гугу, они кое-как добрались до вагончика,
крашеного белым, и долго еще ждали, когда оттуда соизволит выйти
какое-нибудь начальство.
-Они, падлы, дорогу и разорили - чтобы к ним на скорости не
подскочили да не перестреляли, - сказал Гугу. Бинты на его голове были
густо заляпаны грязью, да и перчатки на руках уже не были белыми.
-Ну и глупо, - сказал герцог. -Мы бы уже сто раз их обошли и
тепленькими взяли.
-Стратег, - уважительно сказал Гугу. -Прямо маршал Нагон-Гиг.
Из вагончика вальяжно, почесывая все места, вышел человек в
солдатской форме, типичный дикобраз. Размерами дикобраз не уступал
шоферу, но весь был какой-то рыхлый, белесый и вроде даже бы
заплесневелый. Плесенью от него и несло.
-Бумаги давай! - потребовал он.
-Зачем тебе бумаги? Ты же неграмотный, - сказал герцог, но
бумаги подал. Дикобраз сделал грамотное лицо и долго изучал
документ, шевеля губами.
-Что в фургоне? Оружие? Наркотики? Бабы?
-Бабы, бабы, - сказал герцог. -Иди потрахайся.
Дикобраз обошел машину, лязгнул дверцей фургона и вернулся на
удивление быстро.
-Да вы с ума сошли! Вы же их не довезете! Лучше давайте их
здесь пристрелим, чтобы не мучились...
-Добрый какой, - сказал Гугу. -А разве у вас в столице не знают,
что доктор Магга придумал лекарство от всех болезней?
-От всех? - не поверил дикобраз.
-От всех, - подтвердил Гугу. -Кроме дурости твоей.
-Змеиное молоко! А сам-то ты кто такой? Морду замотал, чтобы
беглого аристократа не узнали?
Гугу заревел еще сильнее того, как ревел, выталкивая машину. Он
ревел о том, как трижды горел в бронеходе в то время как господа
дикобразы отсиживались в окопах, о нравственном облике господ
дикобразов, о некоторых особенностях интимной жизни господ
дикобразов, о поведении жен господ дикобразов во время войны, о
благороднейшем происхождении детей господ дикобразов, о том, как
господа дикобразы...
-Ой, хорошо... - сказал заслушавшийся дикобраз. -Штатскому
человеку и не понять, как хорошо. Да, аристократы так не могут, один
генерал Дрыгга мог, за это они его и извели, сволочи...
В это время дверь вагончика снова распахнулась, оттуда
показалась качающаяся фигура в черной шинели и зеленом колпаке.
-Ох, яйцерез мой оклемался, - с испугом сказал дикобраз. -Ко мне
яйцереза приставили для верности, вот я его и пою всю дорогу, чтобы не
донес... У вас выпить есть? Не себе прошу, вам же лучше...
Герцог с сожалением достал из бардачка фляжку и протянул
дикобразу.
-Есть, есть у них! - радостно заорал дикобраз в сторону вагончика.
И добавил негромко: -Вы проезжайте быстрей от греха, а то он тут с
похмелья у меня человек пять расстрелял...
Гугу не надо было долго уговаривать.
-А чего мы его не убили-то? - с удивлением спросил он, когда
блок-пост остался позади.
-Мы же не яйцерезы, - сказал герцог.
-Яйцерезы, не яйцерезы, а только они у меня, когда порядок
наводить станем, эту дорожку будут языками вылизывать.
-А ты веришь, что станем порядок наводить? - спросил герцог.
-Возил бы я тебя иначе, котяра! - ответил Гугу и сунул в рот
дорогую сигарету из личных запасов герцога Алайского.
Скоро внизу, в долине, показалась и столица. Дым стелился над
ней, дым от многочисленных пожаров, и не все из них мог погасить
дождь. Серая ладонь дыма принакрыла развалины герцогского дворца,
громаду торгового центра, сгоревшие сады, шестигранник министерства
обороны, взорванный мост через Иди-Алай, исторический музей,
построенный безумным архитектором в виде древней усыпальницы,
стадион боевых искусств на триста тысяч зрителей, старинный театр,
который по привычке именовали Императорским, заводской район,
откуда в основном и поднимались клубы дыма, и страшно было даже
представить, что может гореть, скажем, на фабрике синтетического
топлива, поскольку компоненты были сплошь токсичные - а надо всем
этим торчал из дымного покрывала согнутый гвоздь Радиобашни.
Они проехали последний рубеж обороны - рубеж, который так и не
понадобился, зато кому-то очень понадобилось привести его в полную
негодность. Тут и там валялись сорванные взрывом боезапаса башни
врытых в землю бронеходов, колпаки дотов, изготовленные из
армированного бетона, были расколоты ударами чудовищной силы,
словно вышел из моря пацифист ростом до неба и принялся приводить в
исполнение свою давнюю мечту.
Может, это и к лучшему, подумал герцог, по крайней мере, въезд
свободен, если только, конечно, наши далекие друзья не привезли сюда
что-нибудь посерьезнее... Хотя не должны бы, это против их принципов.
На блок-постах их останавливали еще дважды, но в первый раз
Гугу снова провел словесную артподготовку, и помогло, а во второй раз
бородатый яйцерез, вполне грамотный, стал очень пристально
приглядываться к герцогу, но тут один из раненых в фургоне издал столь
жалобный предсмертный вопль, что проняло даже яйцереза.
Они доехали до условленного места. Гугу загнал машину во двор.
Похоже, что жильцы покинули этот район, и понятно - район был
аристократический, престижный. Все тут уже на десять рядов
разграбили, а чего утащить не смогли - расколотили. Посреди двора
стояла бывшая скульптура Морской Девы работы самого Тругга. От
скульптуры остались одни ласты на постаменте. Герцог бывал раньше в
этом доме.
Их встретил бывший капрал дворцовой стражи, немолодой и
небритый мужик с подбитым глазом. Герцога он, конечно, узнал,
несмотря на стриженую голову и грязно-зеленый халат санитара, но
виду не подал, потому что виду подавать было нельзя, только вздохнул
глубоко и выкатил из-за угла мотоцикл "Прыгунчик", некогда
принадлежавший хозяйскому сыну. Герцог и мотоцикл узнал. Не новый,
но шикарный, со всеми хромированными причиндалами и очень
мощный. Как раз на таких сейчас и катались оборванцы.
-Располагайтесь, - сказал герцог шоферу, и тот выпустил
истосковавшуюся раненую братию из фургона. Братия выстроилась в
шеренгу по росту, хотя рост у всех был примерно один,
соответствующий стандарту личной гвардии герцогов Алайских. -Ждите
меня до вечера. Если не вернусь... - он подумал и продолжил: -Значит,
не вернусь. Тогда капрал выводит вас из города по своему усмотрению.
Он еще раз осмотрел Гугу, оценил свою работу. Издали сойдет.
Да и вблизи сойдет, ведь времени присматриваться не будет. Не должно
быть.
По городу бродили какие-то самодельные патрули, иногда со
страху стреляли по окнам, в которых им чудились снайперы старого
режима. На Цветном кольце его остановил патруль настоящий - двое
полицейских и яйцерез на спецмашине.
