А появиться придется. Кому же, как не ему, объявить всему миру, что
сбрендивший "зеленый", нагнавший ужас на весь Детройт, мертв?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
-- Так вот он какой, "дайнакар". Когда приступаете к производству?
Лайл Лаваллет искоса посмотрел на своего нового, только что приступившего
к работе консультанта по связям с общественностью и сказал:
-- Пусть это вас не беспокоит. Есть дела поважнее.
Они находились в просторном гараже главного здания завода "Дайнакар
индастриз". Консультант был в полном недоумении: судя по газетам и выпускам
теленовостей, Лаваллет хоть сейчас готов начать выпуск "дайнакаров". Однако
внутри завод выглядел голой пусто, как бейсбольный стадион в декабре.
Рабочих нет, конвейерные линии не установлены, ни деталей, ни оборудования.
Не завод, а огромный пустой ангар.
-- Не вполне уверен, что уловил вашу мысль, мистер Лаваллет, -- неуверенно
произнес он.
До того, как пойти в консультанты, чтобы "заработать по-настоящему", он
пятнадцать лет был газетчиком, и сейчас журналистское чутье настойчиво
подсказывало ему, что он вляпался в какую-то аферу.
Даже зрелище изящного черного "дайнакара", одиноко стоящего посреди
гаража, не развеяло этого чувства.
-- Слушайте внимательно, и вам все станет ясно, как дважды два, -- сказал
Лаваллет. -- Сначала я, конечно, готовился запустить производство, но потом,
когда в округе стал хозяйничать этот "зеленый" киллер, все изменилось.
-- Каким образом? -- спросил консультант.
-- Во-первых, когда подстрелили Мэнгена, осиротевшие директора его
компании начали со мной переговоры об объединении и совместном производстве
"дайнакаров". Верно?
-- Верно.
-- Во-вторых, вы сами вчера передали газетчикам утку о том, как "Америкэн
автос" обратилась ко мне с точно таким предложением. Они клюнут, непременно
клюнут и позвонят нам, как только выйдут утренние газеты. Ну не позже
полудня.
-- И как это объясняет то, что вы не собираете "дайна-кары"?
-- Одну минуту. Я еще не кончил. В-третьих, всем известно, что Ривелл из
"Дженерал автос" наложил в штаны от страха и скрылся, якобы в отпуск. Что
нам теперь требуется? Опять намекнуть газетчикам, что и управляющие
"Дженерал автос" явились по мою душу!
-- И просят возглавить их тоже?
-- Именно.
-- То есть вы не прочь управлять всеми тремя компаниями, плюс еще и
"Дайнакаром"?
-- Вот теперь до вас дошло.
-- Но это еще никому не удавалось!
-- Но на свете еще не бывало Лайла Лаваллета! Ну теперь вам ясно, почему
сейчас здесь замерла жизнь. Слившись с компаниями "Большой Тройки", я смогу
в полной мере использовать их производственные мощности для сборки
"дайнакаров". Таким образом, всего через год удастся сделать то, на что при
других условиях мне понадобилось бы столетие. "Дайнакар" появится в каждом
гараже. Понимаете?
-- Вполне, -- сказал консультант.
Понял он только одно: Лайл Лаваллет, этот Непризнанный Гений
Автоиндустрии, здорово не в себе. Размечтался! Ну кто поверит, что три кита
автоиндустрии, существующие, чтобы взаимодополнять друг друга, все, как
один, дружно обратятся к одному и тому же человеку? Может, в России об этом
еще и можно было бы говорить, но -- в Америке?!
-- Отлично, -- сказал Лаваллет. -- Вот и продолжайте распространять слухи
об объединении. Теперь, когда у меня есть "дайнакар", только мне одному по
силам спасти всю "Большую Тройку". А что, может, стоит где-нибудь как бы
мимоходом окрестить меня -- знаете как? "Непризнанный Спаситель"! Кажется,
неплохая идея.
-- Идет, -- кивнул консультант. А почему нет? Деньги Лаваллет платит
большие.
-- И еще один жизненно важный момент, -- прибавил Лаваллет.
-- Да, сэр?
-- Проследите, чтобы фотографировали меня всегда слева. Так я
фотогеничнее.
-- Будет сделано, мистер Лаваллет. Скажите, а эта машина, она что, и в
самом деле ездит на мусоре?
Лаваллет с укором покачал головой.
-- Не на мусоре. На отходах. Мы всегда говорим: отходы. Если к этой штуке
прилипнет прозвище "мусоромобиль", потребитель может заартачиться, и поди
его потом уговори. Запомните хорошенько: отходы! -- Он пригладил рукой
волосы. Отлично. Каждый волосок на своем месте. -- И чтобы ответить на ваш
вопрос, скажу, что ездит она, как по волшебству, и что это величайшее
открытие в автомобилестроении, может быть, со времен изобретения колеса.
Вставьте это в какое-нибудь интервью. Величайшее открытие со времен
изобретения колеса!
-- Будет сделано, мистер Лаваллет.
В Белом доме президент Соединенных Штатов пил в спальне кофе, когда
вошедший помощник подал ему краткий перечень важнейших событий минувшей
ночи.
Главной новостью значилось, что Хьюберт Миллис, президент "Америкэн
автос", скончался в 1.32 ночи в Детройте.
Президент принял решение. Он отпустил помощника, открыл ящик ночного
столика и снял трубку телефона без наборного диска, затиснутого между двумя
грелками и старым номером "Плейбоя".
Он ждал, когда Харолд У. Смит снимет трубку.
Он собирался поставить Смита в известность, что КЮРЕ, этот оплот порядка в
Америке, должна быть распущена. Организация не выполнила своих функций.
Отныне придется прибегать к более традиционным средствам соблюдения
законности, таким, как ФБР. Ему всегда нравилось ФБР, особенно с тех пор,
как он сам однажды сыграл фебеэровца в кино.
Однако на звонок никто не ответил.
Президент подождал еще немного. По прошлому опыту он знал, что Смит редко
отсутствует на рабочем месте, а когда отлучается, то носит с собой
портативный спецрадиотелефон.
Прошло пять минут. По-прежнему никакого ответа. Президент повесил трубку.
Не горит, отложим приказ о расформировании на несколько часов, и все.
Несколько часов ничего не значат.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Чиун, Мастер Синанджу, позволил швейцару гостиницы "Детройт-плаза" себе
услужить.
Когда подкатило такси, швейцар в форме, напомнившей Чиуну камзолы
придворных французского Короля-Солнце, почтительно открыл для него заднюю
дверь и мягко закрыл ее после того, как Чиун уселся.
Затем с выжидательной улыбкой швейцар склонился к окошку такси.
-- Хорошо сделано, -- похвалил его Чиун. -- А теперь убери свое лицо из
поля моего зрения.
-- Видимо, вы недавно в нашей стране, сэр, -- ответил швейцар, все еще
улыбаясь. -- У нас в Америке хорошая служба обычно вознаграждается.
-- Отлично, -- сказал Чиун. -- Вот тебе в награду совет: не заводи детей,
иначе в преклонные годы их неблагодарность принесет тебе множество
огорчений.
-- Я говорил о совсем не такой награде! -- возмутился швейцар.
-- Тогда вот другая, -- проговорил Чиун. -- Людям, которые задерживают
других людей, спешащих по своим важным делам, случается, ломают шею. Вперед,
водитель!
Таксист влился в поток машин и спросил:
-- Куда едем, приятель?
-- К конторе этого автомобилыдика. Лаваллета.
-- А, "Дайнакар индастриз"! Знаю. Домчу мигом.
-- В каком это направлении? -- встревожился Чиун.
-- Направлении? Я бы сказал, на запад.
-- Тогда почему ты едешь на север?
-- Чтобы попасть на автостраду, которая идет на запад, нужно сначала
поехать на север, -- добродушно пояснил таксист.
-- О, мне хорошо известны уловки занимающихся твоим ремеслом. Направляйся
на запад.
-- Как это?
-- Очень просто. Поверни колеса на запад, и все.
-- По прямой?!
-- Плачу только за мили, приближающие нас к месту моего назначения. За
западные мили, -- сказал Чиун. -- За ненужные отклонения от заданной цели
платить не собираюсь.
-- Да как же по прямой-то? На пути могут встретиться разные пустячки вроде
небоскребов.
-- Я даю тебе разрешение такие препятствия объезжать. Но на запад,
неизменно на запад. Я тебе помогу. Буду подсчитывать за тебя западные мили,
-- сказал Чиун, уставясь на пощелкивающий таксометр.
Водитель пожал плечами:
-- Хорошо. Босс у нас -- ты.
-- Я не босс, -- поправил его Чиун. -- Я -- Мастер.
-- Ладно. Лишь бы я был водитель, -- согласился таксист. Пока они ехали,
Чиун не отрывал глаз от таксометра, но думал при этом о Римо.
Он не солгал, когда сказал Смиту, что Римо потерян для Синанджу. Появление
Римо Уильямса-старшего -- кровного отца Римо -- повело воспитанника Чиуна по
другой тропе, его жизненный путь направился прочь от Синанджу. Чиун надеялся
предотвратить это осложнение, убив стрелка еще до того, как Римо узнает о
его существовании. Не получилось.
Однако Чиун солгал, когда сказал Смиту, что Римо мертв. В некотором смысле
оно, конечно, так и было. Без направляющей руки Чиуна, удерживающей ученика
в русле правильного дыхания и -- шире того -- существования вообще, могучие
возможности Римо скоро ослабнут и, может быть, исчезнут совсем. Так уже
бывало раньше, когда Римо оставался один, без Чиуна. Не исключено, что это
может случиться и теперь. Римо перестанет быть Синанджу.
Но чего Чиун опасался пуще всего, так это что Смит, узнав, что Римо не
умер и существует неподконтрольно
Чиуну, прикажет убить Римо, и связанный контрактом
Чиун будет вынужден подчиниться приказу.
Время для крайних мер еще не пришло. Еще не упущен последний шанс вернуть
Римо в лоно Синанджу.
Вот почему этим прохладным утром Чиун направился к автомобильщику. Не ради
автомобильщика. Не ради Смита. И уж, конечно, не ради того, чтобы послужить
этой дурацкой стране белых людей, которым -- всем до единого -- неведома
благодарность.
Чиун ехал туда в надежде, что если на жизнь этого Лаваллета будет еще одно
покушение, предполагаемый киллер придет туда не один, а прихватит с собой
Римо.
Тогда-то все и разрешится, думал Чиун. На веки веков.
К заводу "Дайнакар индастриз" такси подъехало сорок минут спустя.
-- Сорок девять долларов двадцать пять центов, -- сказал таксист. Было бы
в три раза меньше, если бы они ехали по автостраде.
-- Цена разумная, -- кивнул Чиун, порылся в складках кимоно и выудил
оттуда одну из новеньких, только что выпущенных правительством США
сувенирных золотых монет с обозначенным достоинством пятьдесят долларов.
Таксист посмотрел на нее скептически:
-- Что это такое?
-- Что видишь. Пятьдесят долларов золотом. Американских.
-- А чаевые? Только не надо мне пудрить мозги этим "не заводи детей"! У
меня их уже девять. Потому-то мне и нужны чаевые.
-- Вчера котировка этих монет на Лондонской бирже равнялась четыремстам
сорока шести долларам двадцати пяти центам. На мой взгляд, триста девяносто
семь долларов -- весьма приличные чаевые за езду в правильном направлении.
-- Откуда мне знать, что она настоящая? -- усомнился водитель.
-- Когда через пять секунд ты умрешь из-за своего дерзкого языка, я выну
вторую такую же и, чтобы облегчить переход в мир иной, положу их тебе на
веки. Достойно ли пользоваться для такого дела фальшивкой?
-- Так это что, настоящее золото?
-- А я тебе что говорю?
-- И стоит взаправду четыреста сорок шесть долларов?
-- Четыреста сорок шесть долларов двадцать пять центов, -- поправил его
Чиун.
-- Хотите, я подожду, чтобы доставить вас обратно в отель? -- спросил
таксист.
-- Не хочу, -- отказался Чиун.
Охранника у ворот огромной пустующей автостоянки "Дайнакар индастриз"
заинтересовало, что за дело привело Чиуна на завод.
-- Это мое дело, а не твое. Дай пройти.
-- Что ты не служащий, это точно. В такой-то одежке! Вот что, без разового
пропуска впустить не могу. У тебя есть пропуск, а, старина?
-- Есть, -- Чиун поднял открытую ладонь к носу охранника. -- Пожалуйста.
Охранник поглядел, ожидая увидеть в ладони удостоверение, но ничего не
увидел. Не увидел в первый раз, потому что ладонь оказалась пустой. А во
