воздух. Барона Синна, разыскивающего свой мяч в куче фруктов-кибблов.
Прелестно, прелестно. А пока она будет развлекаться, план будет
продвигаться вперед. Большего графиня и не желала.
- Я собираюсь немного подумать, - Мейстрал только что сел за поздний
завтрак - пару сэндвичей на подвесе. - Прошу вас не беспокоить меня, если
у вас не будет полной уверенности в том, что дело срочное.
Мейстрал умел достаточно хорошо играть роль аристократа, чтобы у
Грегора или Пьетро Кихано могла возникнуть мысль спросить, о чем он
намеревался думать и сколько это займет времени. Только Роман знал
Мейстрала достаточно хорошо, чтобы уловить легкую фальшь в его поведении,
но Роман был на задании в "Вулвинн Лизез Лтд.".
А истина заключалась в том, что Мейстралу было нечего делать, пока
Роман не вернулся с задания, а болтаться поблизости и глазеть на реликвию,
пока Кихано продолжал брюзжать, он не желал. Мейстрал, которому в
действительности хотелось досмотреть видео, пока он будет есть сэндвичи, а
потом - вздремнуть, знал, что поддерживать определенный ореол
таинственности было важным фактором для утверждения его положения лидера,
и ему было прекрасно известно, что сообщение о том, как он собирается
провести послеобеденный отдых, к усилению ощущения таинственности не
послужит.
Мейстрал сидел, скрестив ноги, на кровати, пока вестерн приближался в
своему очищающему концу - Джесс и Присцилла мертвы, Бэт ранен, Король
одинок... при последних аккордах гитары в руках человека, удалявшегося в
одиночестве в кровавый закат, комок подкатил к горлу Мейстрала. Трагедия
была ужасна и великолепна, и Мейстрал сразу почувствовал себя лучше. Он
подавил желание съесть третий сэндвич - вообще-то он бы съел что-нибудь
другое, но кухня была епархией Романа, а готовить что-то, кроме сэндвичей,
Мейстрал не умел. Поэтому он растянулся на кровати и попытался заснуть.
Возможно, такая реакция человека, чести которого только что было
нанесено смертельное оскорбление, могла показаться странной. Может быть,
ему следовало топать ногами, бушевать и строить кровавые планы отмщения.
Несомненно, Мясник Роберт так бы и поступил. Но Мейстрал был более
небрежен в этик вопросах - на самом деле, у него не было ни малейшего
намерения посылать вызов барону Синну или кому бы то ни было, и рисковать
своей шкурой больше, чем он рисковал ею до сих пор. Мейстрал сказал это
только из тех соображений, чтобы произвести впечатление на Кихано, а также
потому, что Роман ожидал это услышать. Мейстрал не хуже любого другого мог
сыграть роль.
Он знал, что безнадежно отстал в моральном отношении, но сознание
этого, похоже, не слишком его тревожило. Вне всякого сомнения, совести у
него тоже не хватало.
Так, без зазрения совести, с нервами, успокоенными сэндвичами и
безопасной видеотрагедией, Мейстрал спал крепко.
Перед тем, как разбудить Мейстрала, Роман переоделся в
соответствующее платье, и, с сожалением распростившись с м-ром Кастором,
повесил расшитый галуном камзол в шкаф. Мейстрал, привыкший к тому, что
его будили в самое неподходящее время, полностью проснулся, как только
Роман тихонько поскребся в дверь.
При первом взгляде на Мейстрала, растянувшегося на кровати, Роман
понял, что тот опять предавался низменным развлечениям. Подавив спазм
возмущения, он доложил Мейстралу о результатах своих изысканий и наблюдал,
как Мейстрал просматривал голограмму резиденции Анастасии. Мейстрал
пробежал ее дважды, нервно крутя бриллиант на пальце, затем поднял глаза.
- Нам необходимо составить план, - произнес он. - Как ты думаешь, м-р
Кихано умеет обращаться с пистолетом?
8
Пааво Куусинен большую часть послеобеденного отдыха провел в дреме,
растянувшись под крикетным деревом с желтыми листьями. Он расположился на
небольшом возвышении примерно в полумиле от резиденции графини Анастасии;
открыв один глаз, он мог обозреть сверху все, что находилось позади дома,
а также задний портик с его двойным рядом колонн, выходивший на гладкий
просторный крокетный корт, окруженный аллеей деревьев с красными плодами
Через мощный бинокль, бывший у него с собой, Куусинен мог разглядеть окна,
выходившие на задний двор, и время от времени мелькавшие там неясные
очертания фигур, главным образом, роботов. (Со своего удобного места
наблюдения он не мог видеть загороженного переднего окна, за которым в
плену с отличной кухней томилась Амалия Йенсен, однако не следует
забывать, что в этом деле Куусинен был новичком). Его флаер был
припаркован в незаметном месте, по другую сторону холмика.
С утра смотреть особенно было не на что, разве что на графиню,
игравшую в крокет с бароном Синном. Поставив свой бинокль на максимум,
Куусинен разглядел, что, помимо крокетных молотков оба были вооружены
пистолетами. Он следил за игрой достаточно долго, чтобы выяснить, что
графиня была страстным и искушенным игроком. Она дала барону мяч особого
красноватого оттенка, и когда с треском, доносившимся даже до холмика, где
расположился Куусинен, она посылала мяч за край площадки в аллею, Синну
приходилось разыскивать мяч среди упавших фруктов, а они были того же
размера и оттенка. Куусинен пришел к заключению, что цвет мяча оказался
ничем иным, как психологической военной хитростью со стороны графини. И
это сработало. Обе игры Анастасия выиграла.
Во время сиесты игры закончились. Куусинен задремал. Проснувшись, он
зевнул, потянулся и снова обследовал окна с помощью бинокля. Ничего
интересного. Куусинен отправился к корзине для пикника, которую доставили
ему из ресторана, съел салат из лососины и выпил бутылку ринка. Возможно,
подумал он, следует позвонить Мейстралу и анонимно сообщить ему, в каком
месте держат в плену Амалию Йенсен. Затем решил подождать со звонком до
утра.
Появились звезды. В листве крикетного дерева зашелестел прохладный
ветерок. Куусинена пробрала дрожь, и он завернулся в накидку. Через
минуту, когда ветер стих, он услышал нежный шепот флаера где-то высоко в
ночном небе. Куусинен навел бинокль вверх и безошибочно опознал силуэт
Густафсона SC-700, летевшего по Млечному Пути. Он улыбнулся. Флаером
Мейстрала был "Густафсон".
Флаер приземлился на расстоянии более мили, на дальней стороне гряды,
как корона, украшенной деревьями, в том месте, где открывался вид на
парадный вход дома. Куусинен не мог видеть их со совей позиции, но его это
не волновало. Он достал из флаера несколько таблеток-стимуляторов и
проглотил их, не запивая водой. Куусинен собирался быть начеку. Что-то
должно было случиться, и он был уверен, что когда Мейстрал начнет
действия, ему как-нибудь удастся это увидеть.
Над головой просвистел еще один флаер, промчавшись мимо холмика
Куусинена. Пааво поднял глаза и помахал рукой. Еще один "Густафсон-700",
причем так близко, что можно было разглядеть сидевшую в нем пару. Флаер
описал круг и приземлился рядом с первым. Через несколько минут оба флаера
поднялись и умчались за горизонт.
Куусинен нахмурился. Поведение Мейстрала - если это действительно был
Мейстрал - казалось странным. Но потом он сообразил, что флаеры,
по-видимому, были куда-то отосланы на автопилоте - на тот случай, если
кто-нибудь видел, как они садились.
Пааво Куусинен улыбнулся - первая волна симуляторов начала свой танец
по его нервам. Все это обещало быть очень занимательным.
- Эй. Знаешь, что получается, когда врезаешься в дрифтерный рейнджер
с дизермуном? Младенец, и весь багрового цвета.
У Амалии Йенсен от смеха сделались колики. Хохоча, она подняла
скованные ноги и болтала ими в воздухе. Тви улыбнулась. Это была не такая
уж плохая идея - оставить Амалию крепко связанной после сиесты и тихонько
спуститься вниз за бутылкой вина. Чтобы пробраться незамеченной, Тви
пришлось проскользнуть по винтовой лестнице в круглой библиотеке на
восточной стороне, но для тренированного вора это не представляло особой
трудности. Она поглубже зарылась в свое кричащее кресло.
- Мой дед работал дизермуном целый сезон, - сообщила Амалия. - Он
рассказывал об этом кучу историй. Это было до Восстания. Он командовал
крейсером на Хорне, но с Адмиралом Сколдером познакомился только после
войны. - Она вздохнула. - Отец тоже служил во флоте. До двенадцати лет я
сменила шестнадцать баз. А потом отец погиб в катастрофе на "Хотспуре Б" и
мама приехала сюда. Мы жили с дедушкой до его смерти.
- У меня было такое же детство, - отозвалась Тви. - Только мои
родители оба были гражданскими служащими. - Она подумала, что не слишком
много выдаст таким признанием - имперских гражданских служащих
насчитывались сотни миллионов.
- Большая часть мест были нормальными. Граница довольно близко от
Земли, так что базы в основном были поблизости или на планетах, которые
уже давно были заселены. Так что мой отец не был членом Корпуса Пионеров
или чего-нибудь в этом роде.
- Но все равно он был военным. Могу себе представить.
- Жизнь была, скажем так, дисциплинированной. Но это нормально. Что
мне не правилось - это то, что он постоянно куда-то уезжал.
- Но вы сами не пошли во флот.
Амалия Йенсен пожала плечами. Ее лицо ничего не выражало:
- У меня была эпилепсия в легкой форме. С помощью лекарств ее можно
было контролировать, но из-за этого я не годилась. На ее лечение нужны
большие расходы, и флот предпочел тратить деньги, обучая кого-нибудь
другого.
- Извините. - Тви заинтересовалась, что такое эпилепсия. Видимо,
какая-то особенная человеческая болезнь.
- Я могла пойти в Планетную Службу. Но для меня вопрос стоял так:
флот или ничего. - В желудке Тви заурчало. Она посмотрела на часы и
сообразила, что скоро Хотвинн принесет ужин. Лучше допить бутылку. - Еще
вина? - спросила она.
- Спасибо. Так что вместо этого я стала заниматься политикой. Мне
казалось, это самый лучший способ выполнять свой долг. Во всяком случае,
вне флота. - Тви свела вместе лодыжки и запястья Амалии, налила вина,
отступила назад через комнату и снова уселась в свое кресло, проделав все
это, пока Амалия говорила.
- Думаете, отец бы вас одобрил? - спросила Тви.
- Думаю, да, - отозвалась Амалия. - Он и дед всегда были ярыми
сторонниками человеческой расы.
Тви задумчиво потягивала вино:
- А вот мои родители совсем меня не одобряют, - произнесла она. -
Пока я росла, мы постоянно воевали. Но интересно. Если бы мой отец умер,
когда мне было двенадцать, была бы я сейчас в имперской форме, пытаясь
изображать лучшего служаку за все времена на пятидесяти планетах?
Амалия Йенсен, казалось, была погружена в свои мысли. Раздался стук в
дверь, от которого обе подскочили, а потом - голос Хотвинна.
- Сменяю тебя.
Тви поспешно проглотила вино, затем спрятала бокал в ящике. То
немногое, что оставалось в бутылке, она вылила в чашку Амалии.
- До скорого.
- Au revoir, м-р Шалун, - Амалия пьяно хихикнула.
Тви с удивлением увидела длинный меч, пристегнутый к поясу Хотвинна и
странный дерзкий блеск в его глазах. Она недоумение подумала о том, какие
мысли пришли на этот раз в голову троглодита, затем решила, что он, по
всей видимости, провел послеобеденный отдых, подогревая себя записью
"Десяти величайших милитаристских речей" или чего-нибудь столь же
вдохновляющего.
- Пленница в хорошем расположении духа, - отрапортовала Тви.
Хотвинн прорычал:
- Как зовут того человека, что был у нее вчера вечером?
