шестерни, звездочки и приводные ремни пришли в действие. К образовавшемуся
в корпусе отверстию устремились три предмета, походившие на автомобильные
шины пяти футов в диаметре. Средней шиной был пилот звездолета, а те, что
катились по бокам от него, имели металлический отблеск. От них к пациенту
тянулось множество трубок. Вероятно, пищевые баки, подумал Конвей. Эти две
шины остановились у люка, а пациент, из тела которого по-прежнему торчала
одна из питательных трубок, вывалился из корабля и, не переставая
кружиться, медленно пошел ко дну, вернее, к полу, что располагался восемью
футами ниже. Харрисон, бывший к нему ближе всех, попытался поймать его, но
не преуспел в своем намерении. Существо плашмя ударилось об пол,
подпрыгнуло и... застыло.
- Оно снова без сознания! Оно умирает! Скорее, друг Конвей! - обычно
вежливый и тихий Приликла включил коммуникатор своего скафандра на полную
мощность. Конвей махнул рукой в знак того, что слышал, и, плывя к
астронавту, крикнул Харрисону:
- Поставьте его! Переверните!
- Что... - Харрисон не договорил. Подсунув под существо обе руки, он
начал поднимать его. Маннон, О'Мара и Конвей подоспели к нему на помощь
одновременно. Вчетвером они быстро поставили существо на, если можно так
выразиться, ребро, но, когда, по настоянию Конвея, попробовали покатить
его, оно сразу как-то обмякло. Приликла, подвергая себя опасности быть
раздавленным чьим-нибудь башмаком, совершил посадку рядом с ними и
принялся во всеуслышанье твердить об эмоциональном излучении пациента,
которое в настоящий момент практически отсутствовало. Конвей велел
остальным поднять существо над полом и вертеть его. Пару-тройку секунд
спустя майор тянул, Маннон толкал, а Конвей с лейтенантом изо всех сил
раскручивали громадное кольцеобразное тело.
- А ну тише, Приликла! - рявкнул О'Мара. Потом он раздраженно
справился: - Кто-нибудь из нас знает, что тут происходит?
- Как будто, - отозвался Конвей. - Поднажмите, в своем корабле он
вертелся куда быстрее. Приликла?
- Ему очень плохо, друг Конвей.
Стараясь всячески ускорить вращение существа, они повлекли его в
предназначенную для него палату, где было установлено чертово колесо и где
вода содержала синтетические организмы, точь-в-точь соответствовавшие
кашице митболских морей. Разумеется, о соответствии можно было говорить
только применительно к калорийности; поскольку до сих пор никто из других
вододышащих этой мешаниной не отравился, помещение для астронавта
огородили пластиковой пленкой, а не металлическими стенками, что тоже
содействовало быстрейшему перемещению пациента на колесо. Наконец он
очутился там, куда его направляли; привязанный к "сиденью", он вращался в
том же направлении и с той же скоростью, что и на звездолете. Маннон и
Конвей с Приликлой расположились как можно ближе к центру колеса к
пациенту и начали обследование, применяя специальные инструменты,
диагностическое оборудование и "мыслескоп" с Митбола. Миновал час. Пациент
по-прежнему находился без сознания.
О'Мара и Скемптон уступили свои места на колесе санитарам, поэтому
Конвею пришлось через коммуникатор описывать им то, что остальные видели
своими глазами.
- Даже на близком расстоянии эта плавучая гадость затрудняет
наблюдение, однако, поскольку пациент в тяжелом состоянии и долго страдал
от нехватки воздуха и пищи, я рад тому, что работаю не в чистой воде.
- Самое мое любимое лекарство, - заметил Маннон, - это еда.
- Интересно, как развилась подобная форма жизни? - продолжал Конвей.
- Я полагаю, она возникла на мелководье, причем вода там под воздействием
приливных сил двигалась не вперед-назад, а по кругу. Предки нашего
пациента кружились вместе с водой и попутно поглощали пищу. Постепенно у
них сложилась особая мускулатура, появились органы, которые позволяли им
вертеться самостоятельно и не зависеть от приливов и течений, а также
отростки в виде щупалец, что выступают, как вы видите, из внутренней
окружности тела между жабрами и глазами. Зрительный аппарат нашего
пациента должен действовать по принципу силеостата, поскольку предметы,
которые попадают в его поле зрения, постоянно вращаются. Размножение
происходит, вероятно, путем деления клеток. Вращение же не прекращается
никогда, ибо остановиться для него - значит умереть.
- Но почему? - вмешался О'Мара. - Почему он должен вертеться, хотя
мог бы есть и дышать в свое удовольствие в неподвижности?
- Вы знаете, чем болен пациент, доктор? - спросил Скемптон и прибавил
озабоченно: - Его можно вылечить?
Маннон издал звук, напоминающий сразу презрительное фырканье,
сдавленный смешок и приглушенный кашель.
- Да и нет, сэр, - ответил Конвей. - Вернее, да - на оба ваши
вопроса. - Он искоса поглядел на главного психолога. - Это существо должно
кружиться для того, чтобы жить. Мы столкнулись с уникальным способом
смещения центра тяжести при сохранении тела в вертикальном положении за
счет надувания той его части, которая оказывается наверху в тот или иной
момент. Постоянное вращение обеспечивает циркуляцию крови, то есть наше
существо вместо мышечного насоса пользуется, да простится мне моя
вольность, гравитационной системой подачи жидкости. У него нет и намека на
сердце. Когда оно останавливается, кровь застаивается, и через несколько
минут существо умирает. Вся беда в том, что мы, может статься, слегка
переусердствовали в своем стремлении заставить его лежать спокойно.
- Я не согласен с вами, друг Конвей, - заявил вдруг Приликла,
который, как правило, обычно соглашался с любым мнением. До телу эмпата
временами проходила дрожь, как то бывает у цинруссиан, когда они
воспринимают приятные эмоции. - Пациент быстро обретает сознание. Сейчас
он полностью ожил. Я ощущаю тупую боль, которая почти наверняка является
следствием голода, но она понемногу слабеет. Он чуть-чуть беспокоится,
сильно взволнован и изнывает от любопытства.
- Что? - удивился Конвей.
- Любопытство - одно из важнейших чувств, доктор.
- Наши первые космонавты, - заметил О'Мара, - тоже были людьми со
странностями...
Примерно через чае митболский астронавт уже не нуждался в медицинской
помощи. Врачи выбрались из скафандров. Лингвист Корпуса мониторов
взобрался на "чертово колесо" и присоединился к инопланетянину с
намерением ввести в память главного транслятора Госпиталя новый язык.
Полковник Скемптон отправился сочинять весьма занимательное по содержанию
послание капитану "Декарта".
- Все не так уж и страшно, - губы Конвея сами собой расползлись в
усмешке. - Во-первых, наш пациент мучился всего-навсего несварением
желудка, да еще у него возникли незначительные трудности с дыханием.
Пострадал он, в основном, из-за неправильного с ним обращения после того,
как его спас, вернее похитил "Декарт". Но, к сожалению, он, по-видимому,
не имеет ни малейшего представления об управляемых мыслями медицинских
инструментах. Отсюда мы, как мне кажется, вправе сделать вывод, что на
Митболе обитает вторая раса разумных существ. Когда наш друг заговорит, я
думаю, мы сможем убедить его помочь нам отыскать эту расу - похоже, он
отнюдь не в обиде на нас за то, что мы несколько раз чуть было его не
прикончили. По крайней мере так утверждает Приликла. Честно говоря, я не
знаю, как мы выберемся из лужи, в которую сами себя усадили.
- Если вы рассчитываете добиться от меня похвалы за свои блестящие
способности к логическому мышлению или, что вероятнее, за случайную
удачную догадку, - произнес О'Мара, - то сильно заблуждаетесь...
- Пошли обедать, - сказал Маннон.
Поворачиваясь к двери, О'Мара прибавил:
- Вам известно, что я не ем на людях, поскольку иначе не замедлит
сложиться впечатление, что я ничем не выделяюсь среди всех остальных.
Кроме того, я слишком занят: мне предстоит разработать тест для еще одного
вида так называемых разумных существ...
3. КРОВНЫЙ БРАТ
- Задание будет не совсем медицинским, доктор, - обратился О'Мара к
Конвею, которого вызвал к себе в кабинет тремя днями позже, - хотя,
естественно, очень важным, - добавил он после паузы. - Если у вас
возникнут сложности политического характера...
- ...То я буду работать под чутким руководством опытных специалистов
по культурным контактам из Корпуса мониторов, - закончил Конвей.
- Ваш тон, доктор, - сухо сказал О'Мара, - подразумевает
незаслуженную критику великолепного коллектива людей и существ, к которому
имею честь принадлежать и я...
В комнате присутствовало еще одно существо. Оно издавало булькающие
звуки, неторопливо вращаясь при этом, словно какое-то большое колесо из
органики, но ничего не говорило.
- ...Однако мы теряем время, - продолжил О'Мара. - До отлета вашего
корабля на Митбол остается еще два дня - время, по-моему, вполне
достаточное, чтобы покончить и с личными и со служебными делами. Вам стоит
лучше ознакомиться со всеми деталями проекта, пока еще есть удобные
условия для работы.
С большой неохотой я решил не привлекать к заданию доктора Приликлу -
Митбол не место для тек, кто станет "загибаться" от того, что в его
присутствии у кого-то возникнут недобрые мысли или отрицательные эмоции.
Вместо него у вас будет Саррешан, который добровольно вызвался быть вашим
гидом и советником. Хотя для меня остается тайной, почему он так поступил,
- ведь мы в буквальном смысле слова похитили его и едва было не лишили
жизни...
- Это потому, что я такой смелый, благородный и не злопамятный, -
раздался ровный голос вращающегося существа. - А еще я дальновидный и
бескорыстный, и единственное, что меня волнует, так это всеобщее благо
обоих наших народов, - добавило оно.
- Да, осторожно согласился О'Мара. - Но наши намерения не совсем
бескорыстны. Мы планирует изучить и определить медицинские потребности
вашей родной планеты, чтобы предоставить помощь в этом районе. Поскольку
мы также благородны, бескорыстны и... и высокоморальны, помощь будет
оказана в любом случае, но если вы нам предоставите эти приборы,
квазиживые устройства, инструменты или как их там еще называют, которые
родом с вашей планеты, то...
- Но ведь Саррешан уже говорил, что его раса их не использует... -
начал было Конвей.
- И я в это верю, - согласился майор. - Но мы знаем, что родом они с
его планеты, и это уже ваша задача - одна из задач, доктор, - найти народ,
который ими пользуется. Ну, а теперь, если других вопросов нет...
Через несколько минут Конвей с Саррешаном были уже в коридоре.
- Ленч, - сказал Конвей, взглянув на часы. - Не знаю, как вы, а мне
всегда думается лучше, когда мои челюсти заняты своей работой. Секция для
вододышащих двумя секторами выше.
- Очень любезно с вашей стороны, но я понимаю, как вашему виду трудно
принимать пищу в нашей среде. Кроме того, я абсолютно неприхотлив и больше
забочусь о комфорте друзей. Через два дня мы улетаем, поэтому возможности
пообщаться с другими видами у меня ограничены. Я предпочел бы столовую для
вас - теплокровных кислорододышащих.
Конвей издал непереводимый вздох облегчения.
- Проходите вперед, - только и сказал он.
Войдя в обеденный зал, он остановился в нерешительности: то ли поесть
стоя за столом тралтан, то ли рискнуть заработать грыжу, восседая на стуле
у стола жителей Мелфа. Дело в том, что все места для людей были заняты.
Он угнездился в одно из орудий пыток, что служит стульями мелфианам,
