предательствами. Но революционный пролетариат вывел его из себя.
Непрерывные стачки ведут к анархии, анархия грозит культуре. "Скорее за
дело!" - взывает он в "Русских Ведомостях".
"В атмосфере русской жизни висит диктатура: диктатура тех, кого клянут
"черной сотней", и тех, кто себя именует (sic!) "революционным
пролетариатом".
"Крайние левые партии мы не станем убеждать бесполезными речами. Мы должны
поставить их лицом к лицу с нашими действиями - единственный метод,
гарантирующий успех".
Что это за "действия"? Г. Струве мямлит что-то о политической демократии,
но секрет "действий", которыми нам грозят, не здесь.
"Фабриканты могут, - пишет Струве, - уйти от хозяйственной дезорганизации,
заколотив фабрики и переселившись за границу со своими капиталами. Рабочие
и крестьяне со своими женами и детьми могут уходить от нее только - в
могилу".
В то время когда фабриканты, за спиной которых стоит Витте, выбрасывают
пролетариат на улицу, чтобы убить революцию голодом, г. Струве требует от
революционного пролетариата спокойствия - под угрозой "действий", за
которыми для рабочих открывается могила.
"Скорее за дело!", - торопит г. Струве, которому октябрьская победа
пролетариата дала возможность вернуться в Петербург - для продолжения
таинственных переговоров с Витте.
Не есть ли статья, именем либерализма угрожающая рабочим голодной смертью,
прямой и непосредственный результат сделки Струве-Витте? Мы громко и
отчетливо спрашиваем об этом. Мы будем считать это доказанным, если г.
Струве не объявит публике, о чем именно и от чьего имени вел он переговоры
с временщиком, так уверенно стремящимся затянуть петлю на шее рабочего
класса.
Мы ждем ответа.
"Начало"*227 N 3,
16 (29) ноября 1905 г.
РЕЧЬ ДОКЛАДЧИКА ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА СОВЕТА РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ
(5 ноября*228)
Только что была оглашена правительственная телеграмма, в которой говорится,
что кронштадтские матросы предаются не военно-полевому суду, а
военно-окружному суду*229.
Опубликованная телеграмма представляет ничто иное, как демонстрацию
слабости царского правительства, ничто иное, как демонстрацию нашей силы.
Мы снова можем поздравить пролетариат Петербурга с огромной моральной
победой. Но скажем прямо: если бы это правительственное заявление и не
появлялось, мы все равно должны были бы призвать петербургских рабочих к
прекращению стачки. По сегодняшним телеграммам видно, что везде в России
политическая манифестация идет на убыль. Наша настоящая забастовка имеет
характер демонстративный. Только под этим углом зрения мы можем оценивать
ее успех или неуспех. Нашей прямой и непосредственной целью было показать
пробуждающейся армии, что рабочий класс - за нее, что молчаливо он не даст
ее в обиду. Разве мы не достигли этой цели? Разве мы не привлекли к себе
сердце каждого честного солдата? Кто станет это отрицать? А если так, можно
ли утверждать, что мы ничего не добились, можно ли смотреть на окончание
забастовки, как на наше поражение? Разве мы не показали всей России, что
через несколько дней после окончания великой октябрьской борьбы, когда
рабочие еще не успели омыть кровь и залечить раны, дисциплинированность
масс оказалась настолько высокой, что по одному слову Совета все снова
забастовали, как один человек. Смотрите! к забастовке примкнули на этот раз
самые отсталые заводы, никогда раньше не бастовавшие, и здесь, в Совете,
заседают теперь вместе с нами их депутаты. Передовые элементы армии
устроили митинги протеста и таким образом приняли участие в нашей
манифестации. Это ли не победа? Это ли не блестящий результат? Товарищи, мы
сделали то, что должны были сделать. Европейская биржа снова салютовала
нашей силе. Одно сообщение о постановлении Совета Рабочих Депутатов
отразилось крупным падением нашего курса за границей. Таким образом каждое
наше постановление - было ли оно ответом гр. Витте или правительству в
целом - наносило абсолютизму решительный удар.
Некоторые товарищи требуют, чтобы забастовка продолжалась до передачи
кронштадтских матросов суду присяжных и до отмены военного положения в
Польше. Другими словами - до падения существующего правительства, ибо
против нашей забастовки - в этом нужно отдать себе ясный отчет, товарищи, -
царизм выдвинет все свои силы. Если смотреть на дело так, что целью нашего
выступления должно быть свержение самодержавия, то, разумеется, мы не
достигли цели. С этой точки зрения нам нужно было затаить негодование в
груди и отказаться от демонстрации протеста. Но наша тактика, товарищи,
вовсе не построена по этому образцу. Наши выступления - это ряд
последовательных битв. Цель их - дезорганизация врага и завоевание симпатии
новых друзей. А чья симпатия для нас важнее сочувствия армии? Поймите:
обсуждая вопрос, продолжать забастовку или нет, мы в сущности обсуждаем
вопрос, оставить ли за забастовкой демонстративный характер или обратить ее
в решительный бой, т.-е. довести до полной победы или поражения. Мы не
боимся ни сражений, ни поражений. Наши поражения - это только ступени нашей
победы. Мы это уже не раз доказывали нашим врагам. Но для каждого боя мы
ищем наиболее благоприятных условий. События работают на нас, и нам не к
чему форсировать их ход. Я спрашиваю вас, для кого выгодно оттянуть
решительное столкновение - для нас или для правительства? Для нас,
товарищи! Ибо завтра мы будем сильнее, чем сегодня, а послезавтра -
сильнее, чем завтра. Не забывайте, товарищи, что только недавно для нас
создались те условия, при которых мы можем устраивать тысячные митинги,
организовывать широкие массы пролетариата и с революционным печатным словом
обращаться ко всему населению страны. Необходимо возможно более
использовать эти условия для самой широкой агитации и организации в рядах
пролетариата. Период подготовки масс к решительным действиям мы должны
затянуть, сколько можем, сколько успеем, быть может, на месяц-два, чтобы
затем выступить возможно более сплоченной и организованной армией.
Правительству, конечно, было бы удобнее расстрелять нас сейчас, когда мы
менее готовы к окончательному сражению. У некоторых товарищей возникает
сегодня, как и в день отмены похоронной манифестации, следующее сомнение:
ударив сейчас отбой, сможем ли мы в другой момент снова поднять массу? Не
успокоится ли она? Я отвечаю: неужели же нынешний государственный строй
может создать условия для ее успокоения? Неужели у нас есть основания
беспокоиться, что впереди не будет событий, которые заставят ее подняться?
Поверьте, их будет слишком много, - об этом позаботится царизм. Не
забывайте, далее, что нам еще предстоит избирательная кампания, которая
должна будет поднять на ноги весь революционный пролетариат. И кто знает,
не окончится ли избирательная кампания тем, что пролетариат взорвет на
воздух существующую власть? Не будем же нервничать и обгонять события. Мы
должны больше доверять революционному пролетариату. Разве он успокоился
после 9 января? После комиссии Шидловского? После черноморских событий?
Нет, революционная волна неизменно нарастает, и недалек тот момент, когда
она захлестнет собою весь самодержавный строй.
Впереди - решительная и беспощадная борьба. Прекратим сейчас забастовку,
удовлетворившись ее огромной моральной победой, и приложим все наши силы
для создания и укрепления того, что нам нужнее всего - организация,
организация и организация. Стоит оглянуться вокруг, чтобы увидеть, что и в
этой области каждый день приносит нам новые завоевания.
Организуются сейчас железнодорожные служащие и почтово-телеграфные
чиновники. Сталью рельс и проволокою телеграфа они свяжут в единое целое
все революционные очаги страны. Они дадут нам возможность поднять в нужный
момент всю Россию в двадцать четыре часа. Необходимо подготовиться к этому
моменту и довести дисциплину и организованность до высших пределов. За
работу, товарищи!
Сейчас же необходимо перейти к боевой организации рабочих и их вооружению.
Составляйте на каждом заводе боевые десятки с выборным десятским, сотни - с
сотским и над этими сотнями ставьте командира. Доводите дисциплину в этих
ячейках до такой высокой степени, чтобы в каждую данную минуту весь завод
мог выступить по первому призыву. Помните, что при решительном выступлении
мы должны рассчитывать только на себя. Либеральная буржуазия уже начинает с
недоверием и враждою относиться к нам. Демократическая интеллигенция
колеблется. Союз союзов, так охотно примкнувший к нам в первую забастовку,
значительно менее сочувствует второй. Один член его на-днях сказал мне:
"Своими забастовками вы восстановляете против себя общество. Неужели вы
рассчитываете справиться с врагами только собственными силами?". Я напомнил
ему один момент из французской революции, когда Конвент сделал
постановление: "французский народ не вступит в договор с врагом на своей
территории". Кто-то из членов Конвента крикнул: "неужели вы заключили
договор с победой?" Ему ответили: "нет, мы заключили договор со смертью".
Товарищи, когда либеральная буржуазия, как бы кичась своей изменой,
спрашивает нас: "вы одни, без нас, думаете бороться? разве вы заключили
договор с победой?" - мы ей в лицо бросаем наш ответ: "нет, мы заключили
договор со смертью!".
"Известия СРД" N 7,
7 ноября 1905 г.
ВОЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ В ПОЛЬШЕ СБРОШЕНО!
Военное положение в Польше отменено. После реакционного безумия -
политическая трусость, не смеющая даже дело репрессии доводить до конца.
Правительственное сообщение говорит, что военное положение "отрезвило"
Польшу и ныне снято по ходатайству Скалона*230.
Этот кровавый маниак, требовавший на-днях расстрела мирных митингов -
"вплоть до полного истребления!" - выставлен в сообщении ходатаем за права
Польши.
Как будто нельзя было совершить отступление, не подчеркивая своего позора
нелепостью мотивировки!
На провокацию военного положения пролетарская Польша ответила укреплением
своих связей с пролетарской Россией.
На позорное отступление врага братская Польша ответит вместе с нами новым
наступлением.
Да здравствует революционная борьба!
Да здравствует братство свободных народов!
"Начало" N 6,
19 (2 декабря) ноября 1905 г.
РЕЗОЛЮЦИЯ СОВЕТА РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ
(5 ноября*231)
Царское правительство решило воспользоваться передышкой, наступившей в
революционной борьбе после славных дней октябрьской забастовки; рассчитывая
на утомление пролетариата, правительство бросило наглый вызов народу,
объявив всю Польшу на военном положении, отправив пулеметы к голодающим
крестьянам и поставив кронштадтских солдат и матросов перед угрозой
расстрела.
Рабочие Петербурга сочли своим долгом дать новый урок царскому
правительству и напомнить ему, что революционный пролетариат существует,
бодрствует и готов отвечать ударом на удар.
Стачка-протест, объявленная Советом Рабочих Депутатов, началась 2 ноября в
12 часов дня и продолжается в настоящий момент с таким единодушием, которое
превосходит даже январскую и октябрьскую забастовки. Этот новый
революционный удар, нанесенный царскому правительству, не только показал
удивительную энергию, неутомимость, сплоченность и дисциплину пролетариата,
но и привлек к рабочим симпатии лучшей части армии и вместе с тем еще
больше подорвал русские государственные финансы.
Единодушная забастовка петербургского пролетариата ясно показала царскому
правительству и всему населению, что пролетариат не позволит молча душить
граждан, восстающих против варварского деспотизма; поэтому Совет Рабочих
Депутатов, считая необходимым беречь силы рабочих для решительного
сражения, постановляет:
прекратить стачечную манифестацию в понедельник 7 ноября, в 12 час. дня.
Приглашая рабочий класс всей России поддержать в той или другой форме
протест петербургского пролетариата против полевых судов, военного
положения, смертной казни и зверских погромов черной сотни, Совет Рабочих
