мог похвастаться густой бородой), несколько раз склонился перед римлянами,
когда те подошли к большой бронзовой двери Палаты.
- Видессос навсегда в неоплатном долгу перед вами, - сказал он, слабо
пожав руку Марка. Ладонь церемониймейстера была бледной и влажной.
Произнеся эти слова, он снова поклонился. Затем повернулся и крикнул,
обращаясь к тем, кто был уже в зале:
- Дамы и господа! У дверей - мужественные римляне!
Марк моргнул и простил ему вялое рукопожатие.
- Капитан и эпаптэс Скаурус и леди Хелвис из Намдалена!
Эти имена произносить было просто, трудности ожидали
церемониймейстера впереди.
- Виридовикс, сын Д-дропа и м-м... его дамы!
Имя кельта было для видессиан почти непроизносимым; пауза же возникла
из-за необычного количества подруг Виридовикса. Марк тихо застонал: этим
вечером на пиру ожидалась Комитта Рангаве. Церемониймейстер с важностью
продолжал:
- Старший центурион Гай Филипп! Младший центурион Юний Блезус!
Блезус долгое время был одним из младших офицеров и показал себя
неплохим воином, но Скаурус знал, что он не сможет заменить ему Квинта
Глабрио.
- Младший командир Муниций и леди Ирэна!
Муниций, гордый своим повышением, отполировал свой доспех так, что он
нестерпимо сверкал в свете факелов. Что до Ирэн, подумал Марк, то она уж
никак не "леди".
- Накхарар Гагик Багратони, командир римского подразделения! Зеприн
Красный, халога на службе римского отряда!
Горгидас предпочел остаться в казарме наедине со своим горем.
Багратони тоже был еще в трауре, но время притупило его боль. Львиной
походкой шел васпураканский князь мимо худощавых видессиан к столу,
похожий на большой корабль, проплывающий мимо рыбачьих лодок. Глаза его
перебегали с одного лица на другое; Багратони отлично понимал, какое
впечатление производит его внушительная фигура на присутствующих в зале. И
на женщин тоже, подумал Марк, и слабо улыбнулся.
Трибун с Хелвис подошли к столу с подносами, на которых среди
колотого льда лежали разные деликатесы, в основном дары моря.
- Это лакомство вы увидите не каждый день; - пожилой слуга указал на
ломтик бледного мяса. - Завитый осьминог, у него всего один ряд присосок.
Восхитителен на вкус!
Из любопытства Скаурус попробовал кусочек. На вкус он не отличался от
любого другого осьминожьего мяса. Интересно, что бы сказал местный гурман
о таком римском экзотическом блюде, как мясо бегемота в маковых зернах и в
меду?
Тихо играл маленький оркестр: флейты, смычковые инструменты, названия
которых Марк до сих пор путал, и клавикорд. Хелвис хлопнула в ладоши от
удовольствия.
- Это самое рондо они играли, когда мы впервые встретились в этом
зале, - сказала она. - Помнишь?
- Помню ли я ту ночь? Конечно. Но это... как ты там его назвала?..
Если бы я сказал, что помню, то солгал бы. Многое тогда случилось.
Он не только встретил в тот вечер Хелвис (Хемонд был тогда еще жив),
но и познакомился с Алипией Гаврой. И тогда же он встретил Авшара, если уж
на то пошло. Как всегда, при одной только мысли о князе-колдуне, трибун
ощутил беспокойство.
Они проходили мимо разбившихся на небольшие группы гостей:
чиновников, солдат, послов - и с каждой обменивались парой фраз. Скаурус
был не совсем обычным офицером-наемником, так как везде находил друзей. Он
имел их среди державшихся несколько обособленно послов, среди чиновников,
не любивших солдат, и среди солдат, дружно не терпевших "чернильных душ".
Тасо Ванес, державший под руку невероятно высокую видессианку, на
этот раз не Плакидию Телетце, поклонился трибуну.
- Откуда ты взялся, мой друг? - спросил он с веселым огоньком в
глазах. - Почему ты не обсуждаешь, как лучше подковать тяжелую
кавалерийскую лошадь и как лучше составить меморандум о какой-нибудь
ерунде?
- Стоит ли говорить об этом сейчас? - поморщилась Хелвис.
- Святотатство, моя дорогая, чернильные души сожгут людей,
высказывающих такие мысли. Хотя, с другой стороны, я не нахожу
кавалерийских лошадей предметом более занимательным, чем бумажные дела.
С таким отношением к чиновникам и офицерам Тасо Ванес, разумеется,
обречен был держаться в стороне как от тех, так и от других.
- Его Преосвященство Патриарх Бальзамон! - провозгласил
церемониймейстер, и гости замерли, отдавая дань уважения вошедшему в
Палату полному пожилому человеку. Несмотря на неуклюжую походку, он
держался уверенно и с достоинством. Патриарх осмотрелся вокруг и произнес
с улыбкой и насмешливо-печальным вздохом:
- Ах, если бы вы были со мной так же вежливы в Великом Храме!
Он взял из наполненной льдом чаши хрустальный бокал с вином и выпил
его с видимым наслаждением.
- Этот человек ни к чему не относится серьезно, - неодобрительно
заметил Сотэрик.
Хотя брат Хелвис и не выбривал затылок, как делали это обычно
островитяне, по длинным темным штанам и короткой меховой куртке любой
сразу же узнавал в нем намдалени.
- Это так не похоже на тебя - беспокоиться по поводу чьих-то
чудачеств, - сказал Марк. - В конце концов, он ведь просто еретик, не так
ли?
Трибун улыбнулся своему шурину, в замешательстве придумывавшему, что
бы ему ответить. Настоящая правда, подумал Марк, заключается в том, что
патриарх слишком интересный человек, чтобы его игнорировать.
Слуги начали выносить столики с холодными закусками на кухню, заменяя
их большими столами, к которым полагались золоченые стулья. По предыдущим
приемам в Палате Девятнадцати Диванов Марк знал, что это было знаком
скорого появления Императора. Понял он также, что ему нужно поговорить с
Бальзамоном прежде, чем придет Туризин.
- О, вот и мой друг, разметавший полчища воронов, - приветствовал
патриарх Скауруса. - Когда ты приближаешься ко мне с таким мрачным
выражением лица, я имею все основания предположить, что ты снова попал в
какую-то передрягу.
Бальзамон, как и Алипия Гавра, был наделен большой проницательностью
и читал в душах людей, как в книге. Марк почувствовал себя как бы
стеклянным. Еще более раздраженный и смущенный этим, он начал рассказывать
историю Леймокера.
- Леймокер? - повторил Бальзамон, выслушав Марка. - Да, Тарон -
честный человек.
Насколько было известно Скаурусу, это был первый случай, когда
патриарх дал кому-то столь высокую оценку.
- Почему ты думаешь, что мое вмешательство может что-либо изменить, а
мое мнение будет стоить больше гнилого яблока? - продолжал Бальзамон.
- Но... - Марк запнулся. - Если Гаврас не выслушает вас, то...
- Скорее всего, он никого не будет слушать. Он очень упрямый юноша, -
патриарх сделал ударение на последнем слове, вкладывая в него,
по-видимому, особый смысл. Его небольшие темные глаза, казалось, заглянули
в душу трибуна. - Ты, вероятно, знаешь это не хуже меня, зачем же стегать
дохлого мула?
- Я обещал, - медленно сказал Марк, не в состоянии найти лучший
ответ.
Однако прежде чем Бальзамон смог ответить, снова раздался голос
церемониймейстера, провозгласившего:
- Ее Высочество принцесса Алипия Гавра! Высокородная леди Комитта
Рангаве! Его Императорское Величество, Автократор видессиан Туризин
Гаврас!
Мужчины низко склонились перед Императором; поскольку причиной для
пира послужило событие достаточно светское, церемониального простирания
перед владыкой в данном случае не требовалось. Женщины сделали реверансы.
Туризин весело кивнул и прогудел:
- Где же наши почетные гости?
Слуги окружили римлян и их дам и подвели их к Императору, который еще
раз представил их аплодирующим гостям. Глаза Комитты Рангаве опасно
сузились, когда взгляд ее обежал всех трех возлюбленных Виридовикса. Она
была очень красива в своей длинной юбке из затканного цветами льняного
полотна, но Марк скорее лег бы в постель с ядовитой змеей, чем с этой
женщиной. Виридовикс не заметил ее яростного взгляда, он давно уже был не
в своей тарелке, но отнюдь не из-за Комитты.
- Что-нибудь случилось? - спросил кельта трибун, когда они подходили
к столу.
- Ариг сказал мне, что видессиане посылают посольство к его клану.
Они хотят нанять побольше солдат, и он собирается поехать с посольством,
чтобы убедить своих людей пойти на службу Империи. Это займет полгода, а
ведь он лучший в мире собутыльник - по крайней мере, лучшего в этом городе
мне не найти. Клянусь, мне будет не хватать этого маленького лопуха...
Слуги рассадили легионеров в соответствии с их высоким положением
почетных гостей вечера. Марк оказался по правую руку Туризина, рядом с
Алипией Гаврой. Император сидел между ней и Комиттой Рангаве. Будь Комитта
его женой, а не возлюбленной, ей досталось бы место справа и она оказалась
бы в опасной близости от Виридовикса. Не подозревавшие ни о чем три
подруги кельта весело болтали, возбужденные присутствием самых знатных
людей Видессоса.
Первое блюдо было супом из картофеля, жареной свинины и лука. Бульон
оказался очень вкусным, и Марк быстро опустошил свою тарелку, не
переставая ожидать взрыва со стороны Комитты. Но та, к его удивлению, вела
себя вполне тактично. Марк полагал, что это качество отсутствует у нее
начисто. Пока трибун размышлял, не съесть ли ему еще одну порцию супа,
расторопный слуга, снова и снова наполнявший его бокал вином из блестящего
серебряного кувшина, принес очередное блюдо - маленьких жареных перепелок,
фаршированных грибами. Трибун много пил. Хотя он не очень любил густое
сладковатое видессианское вино, оно слегка приглушило боль в раненой руке.
Сидевший рядом с Хелвис Бальзамон уничтожил свою порцию с аппетитом,
сделавшим бы честь молодому человеку, и, погладив себя по объемистому
брюшку, обратился к Скаурусу:
- Как видите, я честно его заработал.
- Без него вы бы не были самим собой, и вам это хорошо известно, -
сказала Алипия Гавра, наклонившись к патриарху. Она разговаривала с ним
ласково, как с любимым дядюшкой или дедом.
- Такому старому олуху, как я, трудно заработать уважение, - шутливо
признался он Хелвис. - Я должен быть всемогущим, как древние патриархи, и
уметь устрашать еретиков. Вы устрашены, я надеюсь? - подмигнул он ей.
- Ни капельки, - быстро ответила она. - Не больше, чем теми
клоунадами, которыми вы потчуете свой народ.
Глаза Бальзамона все еще блестели - его забавляла словесная игра, -
но в них уже не было беззаботного веселья.
- У вас есть что-то от ужасной прямоты вашего брата, - ответил он, и
Скаурус подумал, что это весьма мало похоже на комплимент.
Смены блюд следовали одна за другой: хвосты омаров в масле под острым
соусом, козлятина с перцем и чесноком, завернутая в виноградные листья,
жареный гусь - уловив знакомый запах сыра и корицы, Марк отказался от
него, - капустный суп, тушеные голуби с луком и бараньими колбасками. А ко
всему этому пышные сдобные булочки, выпеченные в форме куриных яиц, изюм,
фиги, сладкие груши, простые и острые сыры и, разумеется, вина к каждому
новому блюду.
Раненая рука стала казаться Скаурусу чужой и словно отделилась от его
тела. Кончик носа онемел - верный признак того, что трибун начал пьянеть.
Остальные гости тоже заметно расслабились. Барон Дракс, одетый, в отличие
от Сотэрика и Аптранда, в видессианскую одежду, уже напевал солдатскую
песенку, состоящую из пятидесяти двух фривольных куплетов. Марк вспомнил -
ее пели в имперской армии на марше. Зеприн Красный и Метрикес Зигабенос
подтягивали ему неверными голосами, а Виридовикс заканчивал рассказывать
