отдела снабжения выбивать. Самое что неприятное и вредное для
организма во всей этой истории, это то, что меня кормить начали
забывать. Я уж и ору, и когти выпускать начал, не крыс же из
вивария есть в самом деле? А теперь уже и крик мой не
действует, как делегации из развивающихся стран пошли, так меня
за дверь выставляют. Я сам себе удивляюсь, как это только я
такое терплю. Тараканов этих уже жрать готов. Эх, а было бы
кого жрать. Уж не знаю, каким образом, а амазонские тараканы из
нашей комнаты решительно исчезли. То житья от них не было,
ползли из всех щелей, так что я даже задремать боялся. Кому
приятно будет, когда такая здоровая гадина тебя в бок укусит? А
через неделю, как делегации пошли, этих тварей как ветром
сдуло. Как будто и не было их иногда. Даже грустно как-то.
А дама эта, "феномен", как они ее называют, не зря мне
сразу не понравилась. Каждый раз как она в лабораторию вечерами
заявляется, я в угол прячусь и там сижу. И типы с ней какие-то
странные, да и сама она, скандалит, заявляет, что ее
профессором назначили. "Включайте все свои приборы", --
говорит, -- "Я сама все измеряю и все обЦясню". А хозяин
нервничает, приборы-то молчат, не показывают ничего.
Жизнь сумасшедшая стала. Каждый день с утра и до вечера
визитеры. Если визитеры важные, у входа охранники стоят и
черные правительственные машины. Вот недавно приехало несколько
мужиков из ЦК в серых костюмах и галстуках, лица у всех важные
и одутловатые. Ну им, как полагается, руки до, руки после. Они
рты от удивления раскрыли, глазами хлопают. А руководители
братских компартий? От этих вообще с ума сойти можно было,
откуда ни возьмись официантки набежали, поставили посередине
комнаты стол с напитками и закусками, так что развернуться
негде стало, и совсем кошмар пошел. При каждом старичке
переводчица молоденькая, косметикой несет, шумно, деятели эти
лопочут на своих языках, а им приборы показывают. Один из них
на меня чуть не наступил, когда набрался как следует. Ну и
понятное дело, руки до, руки после, и каждому персональную
цветную распечатку. Президиум для этой цели новейший цветной
принтер выделил. Ученые, которые за мир борются, эти еще
ничего, речи произносили, а один расчувствовался и детскую
песенку спел. И все равно, все попойкой закончилось. Хозяин-то
пить не может, да и не любит, он приспособился, в рюмку
наливает минеральную воду или чай. Пару раз, правда, и ему
выпить пришлось, так он до ночи ходил, стонал и за голову
держался.
А дальше еще хуже пошло. Как цепная реакция, слухи о
лаборатории поползли и всем неожиданно безумно захотелось ее
посетить, товарищи из ЦК своих жен привели, потом любовниц,
потом других товарищей из районных комитетов, академики, так те
валом пошли. Некоторые из них ничего, энергичные, а один в
кресле во время визита заснул. Ему уже наверное лет девяносто
было, взял и натурально захрапел, при ходьбе его двое
заместителей директора поддерживали. А жена у него была
молоденькая, лет двадцать, не больше. И чего это она в этом
старом пне нашла... Убегу я, ей-богу, сил больше терпеть
никаких нету это издевательство......
Дверь снова приоткрылась, и Алик инстинктивно сжался,
словно собираясь бежать куда глаза глядят, но слегка
расслабился, увидев за дверью жизнерадостного директора в
сопровождении брюнета с жгучими глазами.
-- Сергей, -- я уже не знаю куда бежать. Все эти визитеры
замучали.
-- Ты о чем, Алик? -- небрежно отозвался директор.
-- Слушай, ты у себя за охранниками с пистолетами в своей
дирекции прекрасно сидишь и в ус не дуешь. А мне приходится
отдуваться, ты знаешь, сколько экскурсий у нас за последние
недели перебывало?
-- Ну ты потерпи, Алик, ничего страшного. -- Сергей
Васильевич пожал плечами.
-- Знакомься, Лев Ефимович Голодный, известный Московский
журналист. -- директор кивнул головой в сторону брюнета,
брезгливо поджавшего свои слегка отвисающие губы. -- Читал
наверное в "Вечерке" очерки про историю Москвы, про
Гиляровского...
-- Не помню, -- Алик страдальчески сморщился, но брюнету
руку пожал. -- Вы извините, жизнь сумасшедшая. Вы, собственно,
что, тоже хотите на наши картинки посмотреть? Вы извините,
установку мы включим, но пейте сами, я не могу, у меня уже и
так язва начинается.
-- Здравствуйте, -- Лев Ефимович поморщился. -- Да нет, вы
меня не за того принимаете. Я же журналист. Я всех ваших
подопечных первый на божий свет вытащил. Чуть эта Адриана в
Питере обЦявилась, я быстро сработал, раз и в "Смене" статейка
"Непознанные тайны человеческого организма". И эту вашу старшую
и научную ведьму я тоже из говна своими руками вытащил. Ну
сейчас мне печататься не дают, вы сами понимаете. Эта наша
целительница на такие верха прошла, что лучше туда и не
заглядывать. По головке не погладят. А вот про вашу лабораторию
я подвальчик в "Вечерке" тисну. И про руки, которые от водки
краснеют.
-- Они от коньяка краснеют, -- авторитетно вмешался
директор. -- А от водки такими пурпурными становятся, с
синевой.
-- Я Вас умоляю, -- Алик побелел. -- Сергей, -- с паникой
посмотрел он на директора. -- Ну что же это делается, да если
он в газете про нас напишет, ведь всем сотрудникам совсем житья
не станет. Нет, слушай, давай-ка звони в ЦК, пусть ставят на
входе взвод чекистов с пистолетами.
-- Да ты что нервничаешь, Алик. -- директор махнул рукой.
-- Выборы в Академию скоро, вся Москва о нас будет говорить. Ты
видишь какой успех с этими твоими картинками, вся Россия о нас
говорит!
-- Вы, Александр Константинович, -- снова поморщившись
произнес брюнет, -- имеейте ввиду. Так и будет написано:
"Лабораторией руководит ее бессменный руководитель, Александр
Константинович , под руководством директора Института,
действительного члена Академии Наук СССР..."
-- Нет, я умоляю Вас! -- Алик всплеснул руками. -- Это для
нас будет все равно, что смерть. Мы уже и так работать не
можем.
-- Да не преувеличивай... -- Сергей Васильевич хотел
что-то сказать, но не успел, так как из коридора послышался
шум, совершенно непонятно откуда взявшийся звон разбитой
посуды, и в комнату пошатываясь влетел раскрасневшийся завхоз,
на которого наседал двухметрового роста бугай с красно-багровым
лицом. В руке бугай почему-то держал панцирь черепахи.
-- Алик, -- Завхоз сдерживал насколько мог верзилу, --
прет как танк, он же меня в два раза больше....
-- Товарищ, -- начал Сергей Васильевич, но осекся. Лев
Ефимович Голодный с живым интересом следил за происходящим,
профессиональным движением достав из кармана блокнотик с
шариковой ручкой.
-- Вот вы, -- загремел бугай. -- Пора ужо науке понять про
роговые оболочки.
-- Послушайте, -- директор начал раздражаться, -- вы бы
хоть представились, а то что за безобразие?
-- Да я с Киеву ночь в поезде в плацкарте ехал. -- Мужик
протянул панцирь черепахи к Алику. -- Ну чего, ученые
столичные, моща-то какая прет. Чуете? Панцирь этот в пустыне
лежит под солнцем, год, три, пять, ультрафиолет светит, а он
энергией заряжается... Вот я и думаю, взять бы эту энергию и в
народных целях. Алкоголиков излечивать. Да у меня из двадцати
трех алкоголиков двадцать два излечилось... Только панцирь ему
к паховой области приставлю, он капли в рот больше не возьмет.
А уж про потенцию и не говорю!
-- Послушайте, товарищ, вы откуда про нас узнали?
-- Эх, Москва да Киев слухами полнятся. -- Мужик вдруг
внимательно посмотрел на Алика. -- Га, батенька, да у вас аура
зеленая и веревочками вьется. Чай пьете излишку?
-- Да ну вас к черту, я совсем не пью.
Тут ворвались в комнату два милиционера, вызванные
испуганным неистовым натиском незнакомца завхозом, и ловким,
профессиональным движением бугая скрутили.
-- Изверги, сионисты проклятые -- мужик выронил панцирь,
извивался, но, зажатый в тиски блюстителями порядка, был уведен
восвояси...
-- Ну, вы видите? -- Алик в изнеможении поднял с пола
панцирь и опустился на стул. -- Ей-богу, мне моя прошлая жизнь
ночами снится. И ведь чувствую, есть что-то за тем, чем мы
занимаемся, есть... Сергей, умоляю тебя, выдели нам на пару
дней институтского охранника, пусть на входе пропуска
спрашивает, хрен с ним...
-- Да, -- Сергей Васильевич был впечатлен. -- Сколько лет
в Институте работаю, такого не видел. Ты, Алик, связи со Львом
Ефимовичем не теряй, он человек в Москве известный. Может
подсобит когда.
-- Да, спасибо, -- Алик рассеянно кивнул головой. -- Очень
приятно было познакомиться. Вы нас, все-таки извините, работать
надо... -- И он, пожав гостям руки, склонился над письменным
столом, страдальчески потирая раскалывающийся затылок. Какое-то
странное, тревожное чувство не оставляло его, когда он
вспоминал черные вЦедливые глаза журналиста, и каждый
телефонный звонок заставлял его испуганно вздрагивать.
В это самое время в большом сером доме на проезде Серова
творились события странные и, как понятно было бы любому
мало-мальски трезвому уму, ничего хорошего не обещающие. Еще с
утра подкатили к подЦезду черные правительственные машины,
вылезли из них упитанные, с бледноватыми лицами мужчины в
плотных серых пальто с каракулевыми воротниками, и прошли
внутрь. Потом снова подкатили автомобили, вытряхнувшие из
своего чрева таких же мужчин, но одетых в зеленые шинели с
большими золотыми генеральскими и маршальскими звездами. Из
следующей вереницы машин вылезли неотличимые по внешнему виду
от предыдущих мужчины, но цвета у них были другие. Те же
золотые огромные звезды, но шинели черные. Всех поглотило
здание как голодный зверь. В большом кабинете, за столом,
покрытым зеленым сукном, шло совещание, которое, как это не
прискорбно, решало судьбу Советского государства, да и всего
мира, только присутствующие об этом еще не догадывались... Если
бы дано было им об этом тогда знать, кто знает, как бы
поступили они, но по счастью даром предвидения обладают лишь
немногие представители гомо сапиенс, а в этом кабинете тогда их
не было, да и по-видимому быть не могло.
Наследили, наследили швед с американцем, плеснули масла в
огонь. Написал загорелый американец своей проклятый отчет,
пересняли его секретные агенты КГБ, и попал он в достопочтенное
ведомство, расположенное по соседству с магазином "Детский
Мир". Под грифом "Совершенно Секретно" лежал на столе доклад о
преступной халатности ответственных товарищей, и допустивших, и
неуследивших. И об интересе спецслужб Запада к некоторым
исследованиям, проводимым Академией Наук. И о необычно сильном
влиянии удивительной дамы на оздоровление верхушки политбюро ЦК
и лично....
-- Мы здесь, товарищи, собрались по чрезвычайной важности
поводу.-- Выступающий был строг лицом и полон осознания
ответственности момента. - Вы наверное знаете, что именно
происходит сейчас. Можно сказать, Политбюро в значительной мере
живо благодаря удивительным способностям человеческого
организма. Но, к сожалению, на мой взгляд, допущена
непростительная халатность и утечка информации спецслужбам США.
По нашим данным, Пентагон разворачивает крупномасштабную
программу исследований с целью оставить СССР позади и
перехватить инициативу. У нас теперь только один выход.
Поскольку недавно созданная лаборатория при Академии наук
