последнее время, выгадывая свои интересы, они всюду лезли если не в долю,
то, во всяком случае, требовали полной информации о проводимой "совместной"
операции.
Главный "пожарный" - Комиссар выдержал его в приемной положенные двадцать
минут, и когда впустил в свой кабинет, Арчеладзе был уже слегка раздражен.
Шефу было сорок четыре года, однако выглядел он гораздо моложе: мудрено было
износиться в кремлевских стенах, где уже лет пятьдесят не возгоралось ни
одного пожара, если не считать политических. Но при этом Комиссар тонко
чувствовал, когда от подчиненного уже идет дым, и тактику избирал
соответствующую. Арчеладзе заготовил и документально оформил версию, по
которой значка Зямщица как бы не существовало, однако были показания двух
классных ювелиров, к которым обращались незнакомые им иностранцы с просьбами
установить подлинность и оценить девять золотых значков НСДАП. Короче,
Арчеладзе тем самым давал понять шефу, что на черном рынке золота появились
вещи, составляющие партийную кассу Бормана. Версия была грубоватой, но на
бывшего пожарного должна произвести впечатление... Изложив ее, Арчеладзе
неожиданно почувствовал полное спокойствие шефа, что в начале истолковал
полной его тупостью в данном вопросе.
- Да, это рынок! - тоном поощрения сказал Комиссар.- Торгуют орденами,
значками, бабушкиными золотыми десятками, военными трофеями, раскапывают
могилы, чтобы снять золотые коронки... Насколько мне известно, господин
полковник, вам поручено искать золото компартии. Вы партии не перепутали?
Арчеладзе чуть только не скрипнул зубами, но ответил сдержанно:
- Я ничего не перепутал.
- Вот и занимайтесь тем, что поручено.
- Ко мне стекается вся информация, связанная с золотом, алмазами и
операциями с этими ценностями,- настойчиво объяснил Арчеладзе.- В нашей
практике часто случается так, что ищем одно, а находим другое...
Он замолчал, не окончив своей мысли, поскольку вдруг ясно сознал, что
спокойствие Комиссара- не тупость, а, напротив, отличное знание предмета.
- Это плохо,- назидательно проговорил шеф.- Вы должны находить именно то,
что ищете... Господин полковник, доложите мне, куда исчез человек по
прозвищу "Птицелов"?
В первое мгновение Арчеладзе не мог поверить в то, что Комиссар негласно
контролирует его отдел и получает информацию о его деятельности не только из
официальных докладов. Операцию с Птицеловом проводил узкий круг особо
доверенных сотрудников, и никакой утечки не могло быть. Однако сейчас в
любом случае скрывать результаты встречи на Ваганьковском кладбище не имело
смысла.
- Он принял яд,- признался Арчеладзе.- В целях конспирации я был вынужден
захоронить труп в его же могиле.
- И это плохо,- не изменяя тона, определил Комиссар, и Арчеладзе
сокрушенно подумал, что недооценил нового шефа.- Очень грубо работаете,
господин полковник. Нам сейчас важнее синица в руке, чем журавль в небе, а
вы отвлекаетесь от дела. Оставьте фашистов в покое, занимайтесь
коммунистами.
Только тренированное самообладание не позволило Арчеладзе сорваться.
- Вас понял,- проронил он.- Разрешите идти?
- Одну минуту,- уже без прежнего напора сказал Комиссар.- Ко мне
обратился работник МИДа с жалобой, что вы третируете его больного сына. Что
это такое? Оставьте его в покое!
Это было не требование, а как бы дружеская просьба, высказанная
напоследок, но именно она больше всего насторожила Арчеладзе. Вернувшись в
отдел, он даже не взорвался от наглости шефа, а посидев несколько минут, он
мысленно проанализировал результат аудиенции и вызвал помощника по
спецпоручениям:
- К немедленному исполнению! Незаметно изъять значок у Зямщица. Пусть
думает, что проглотил во сне. И роется потом в своем дерьме!.. Это - раз!
Второе: установить наблюдение за старшим Зямщицем. Но только своими силами!
Далее. Выяснить канал утечки информации о работе отдела.
- Такого не может быть,- заверил помощник.
- Утечка, слава Богу, внутренняя! - разозлился Арчеладзе.- И она есть!..
Хотя- стоп! Немедленно пришли ко мне Воробьева и... Нигрея! Сам разберусь.
Когда в очередной раз перетряхивали весь аппарат КГБ, Арчеладзе, как
завзятый старьевщик, перерывал и тщательно выбирал все то, что выбрасывалось
и чаще всего по политическим соображениям не годилось для службы. Он искал
матерых профессионалов, и ему было наплевать, какому лидеру они
симпатизируют. А бывало, таких спецов выводили за штат, такие кадры выносили
"на чердак", как выносят старую мебель, что слюнки текли. Последний "пожар"
устроил бывший пожарный, и Арчеладзе умудрился выхватить из огня сразу двух
парней. Воробьев всю жизнь занимался контролем за секретностью оперативных
действий, был давним знакомым, скорее, даже приятелем, поскольку сам
отчаянный рыболов и грибник, и незаметно увлек этим делом и Арчеладзе. А
Нигрей был из подразделения, которое занималось проверкой, есть ли "хвост" у
того или иного объекта, то есть наблюдал за наблюдением.
Они чем-то внешне походили друг на друга - здоровые, рукастые, с
переломанными и оттого горбатыми носами, бородатые и языкастые, за что их и
выносили "на чердак". Арчеладзе временно приткнул их в разные группы,
далекие в общем-то от их прежней службы, но их навыки применял по
назначению.
Первым прибежал Воробьев и потому, что в кабинете никого не было,
обращался запросто и на "ты".
- Комиссарчик нас обнюхивает со всех сторон,- объяснил Арчеладзе.- Нашел
какую-то дырку, тянет информацию.
- А прикидывался пожарным шлангом! Ничего, найдем и прикроем,- засмеялся
Воробьев.- У нас самое слабое место - бабы, Никанорыч, я тебе говорил. У
аналитиков есть машинисточка - ити-схвати...
- Ладно, ты мне только дырку найди, но не прикрывай,- распорядился
Арчеладзе.- И мы ему дезинформацию приготовим...
- С огнем не шутят! - Воробьев погрозил пальцем.- Смотри, Никанорыч, я
сначала все проверю, в том числе некоторых мужичков послушаю. Лучше
застрахуемся!
В это время пришел Нигрей, и разговор сразу же перешел в официальное
русло, хотя полное доверие сохранилось.
- Походи за старшим Зямщицем,- приказал Арчеладзе.- Посмотри, кроме
нашего "хвоста", будет кто или нет. Если заметишь кого, кровь из носу -
установи, чей человечек топчет.
- Будет сделано, Эдуард Никанорович! - заверил Нигрей, соскучившись по
любимой работе.
- Если же старика не пасут,- продолжал полковник,- переключись на
Комиссара. Он живет на даче, особых проблем нет. Погляди, кто к нему ходит.
- Опасно, товарищ полковник,- серьезно сказал Воробьев.- Он наверняка
обставился наружкой...
- Наша служба и опасна и трудна,- вздохнул Арчеладзе и ткнул пальцем
Воробьеву в грудь.- А ты дай Нигрею микрофончик с прилипалой. Мне
обязательно надо послушать, о чем вибрируют его стекла в окнах. Понимаете,
мужики, я, кажется, нащупал золотую жилку от Бормана, а Комиссарчик ее тянет
к себе. А чтобы дать ему по ручкам, мне перед "папой" надо выложить факты.
- Вопросов нет,- согласился Воробьев. Нигрей же, более спокойный по
характеру, лишь завернул вислый казачий ус и скрутил его в шильце.
- Если вопросов нет - вперед! - распорядился Арчеладзе.
На следующее утро помощник по спецпоручениям встретил его в приемной с
весьма озабоченным видом.
- Значок исчез,- доложил он.- Изымать нечего. Исполнитель тут,
пригласить?
- Сюда его! - чуть ли не рявкнул Арчеладзе. "Сиделка" младшего Зямщица
вошел в кабинет серым и мрачным, его полные губы спеклись.
- Где значок? - спросил Арчеладзе.- Был приказ глаз не спускать!
- Не спускал, товарищ полковник,- хрипло выговорил тот.- Вечером он
положил его за щеку, как всегда. Перед этим я дал двойную дозу
снотворного... Полез ему в рот - нету. Наверное, в самом деле проглотил,
потому что утром поднял тревогу...
- Иди и ройся в его дерьме, понял?! - не сдерживая гнева, проговорил
Арчеладзе.- Но значок чтобы был! Сделай ему промывание, клизму - что угодно!
- Слушаюсь, товарищ полковник,- старомодно отозвался "сиделка".- Напарник
остался там, следит за стулом...
- Со значком немедленно ко мне! Все!
Арчеладзе послал помощника узнать, поступила ли информация от наружного
наблюдения за старшим Зямщицем, а сам повалился в кресло, отпыхиваясь от
этого раскаленного утра. В это время заглянул секретарь-телефонист и
сообщил, что со вчерашнего дня полковника домогается гражданин Носырев с
какой-то якобы интересной и полезной для Арчеладзе информацией. Это был так
называемый самотек, которым занимался один из помощников, однако настойчивый
гражданин требовал встречи с руководством. Арчеладзе отмахнулся бы, но
секретарь сообщил, что Носырев - бывший сотрудник Института кладоискателей и
бывший работник фирмы "Валькирия".
- Давай бывшего,- согласился Арчеладзе.- Через двадцать минут.
Сначала он дождался результатов наблюдения за "мидаком". Тот после работы
вышел из здания на Смоленской площади, сел в личный автомобиль "Вольво"
черного цвета. Он сначала заехал в коммерческий магазин, купил там сыр,
печенье и баранки, после чего отправился в Химки, в реабилитационный центр,
где пробыл около сорока минут. Оттуда вышел без пакета со свертками и
отправился по Кольцевой дороге в сторону Ленинградского шоссе. По пути он
подсадил двух девушек (занимался частным извозом!), которые рассчитались с
ним и вышли из машины на Ленинградском шоссе возле бензоколонки. После чего
объект тут же посадил женщину с трехлетний ребенком, отвез ее к Белорусскому
вокзалу, а там то ли кого-то ждал, то ли подыскивал безопасного пассажира
двадцать семь минут. Наконец привел пожилого человека с двумя чемоданами и
повез его в Шереметьево. Высадив клиента, объект загнал машину на стоянку и
четырнадцать минут расхаживал возле коммерческих палаток, потом вернулся к
машине, переложил из внутреннего кармана в боковой пистолет-
предположительно девятимиллиметровый газовый вальтер - и простоял возле
переднего бампера пятнадцать минут. Дважды к нему подходили молодые люди -
по всей вероятности, сутенеры, что-то спрашивали- объект отрицательно мотал
головой. В двадцать один час тридцать семь минут к "мидаку" подошел молодой
человек с сиреневой дорожной сумкой,- судя по артикуляции, они заговорили
по-английски, представились друг другу, после чего объект усадил иностранца
в "Вольво" и поехал в Москву. На втором километре возле дорожного указателя
машина остановилась, пассажир помочился, спрятавшись за низкоустановленный
рекламный транспарант, и потом они ехали без остановок, исключая
светофорные, до дома номер тринадцать по улице Восьмого марта. Объект здесь
был впервые- ехал медленно, искал дом. Во дворе они вышли из машины и сели
за доминошный столик возле хоккейной коробки. Говорили по-английски, очень
тихо, но беседе помешали четверо пьяниц из близлежащих домов, которые
согнали чужаков и сели распивать спиртные напитки. Объект в
сдержанной форме простился с иностранцем и, оставив его у подъезда номер
три на скамеечке, поехал к себе на квартиру. Иностранец же в течение восьми
минут находился возле подъезда, из которого скоро вышел бородатый, мощный
мужчина в казачьей фуражке и с плетью в руке. За несколько секунд он
разогнал пьяниц за столиком, которые вели себя очень шумно. Мужчина пошел в
свой подъезд, но в это время к нему выскочила женщина, вероятно жена,-
дородная, степенная красавица, сказала иностранцу: "А ты что здесь торчишь,
рожа? Пошел вон, подкидыш!" Иностранец понимал русский язык и торопливо ушел
