поворачивающих вправо под зеленую стрелку. Все произошло мгновенно: он видел
вишневый "Москвич" и лишь успел отметить это, как водитель с расстояния в
полметра метнул гранату в салон машины Арчеладзе.
Тяжелая граната "Ф-1" стукнулась о спинку пассажирского сиденья и упала у
задней дверцы. Предохранительная скоба отлетела уже в кабине...
Он резко обернулся назад, машинально потянулся рукой и понял, что достать
гранату не успеет. Из запала вырывался свист и резкая струйка дыма - горел
замедлитель...
Вдруг он ощутил полное спокойствие и состояние, похожее на дрему,- не
хотелось двигаться и отгонять ее...
Потом раздался хлопок, похожий на пистолетный выстрел, граната
подпрыгнула на резиновом коврике и покатилась к его краю, стуча рубчатым
кожухом. Из запала курился синий дымок.
Дрема отходила медленно, и ощущение времени, утраченное, пока горел
замедлитель, возвращалось вместе с реальностью. Сзади сигналили, мимо,
обтекая его, мчался поток машин. Арчеладзе ткнул кнопку аварийной остановки,
перегибаясь через спинку сиденья, поднял теплую чугунную "лимонку".
Разорвавшийся запал не выкручивался. Он положил гранату на сиденье рядом и
огляделся: вишневый "Москвич", разумеется, давно унесся в веренице машин,
повернувших на Сретенку. Службы наблюдения на сером "жигуленке" тоже не
было... Арчеладзе вынул из кармана рацию и вдруг понял, что забыл позывной
наружки.
- Где находитесь?- спросил он.- Вас не вижу. Его узнали по голосу.
- На Сретенке, стоим у булочной.
- Ждите, подъеду...
Он в наглую перестроился в правый ряд и, не дожидаясь светофора, выехал
на Сретенку. У булочной остановился, чуть не уткнувшись в задний бампер
"жигуленка". Не спеша вышел из машины. Старший группы выскочил навстречу.
- Заметил что-нибудь сейчас на перекрестке? - спросил Арчеладзе.
- Нет,- краснея, выдавил тот.- Мы повернули... А вы...
Арчеладзе не помнил фамилии старшего группы, да и не должен был помнить.
Взял его за рукав, подвел к своей машине, ткнул пальцем:
- На, смотри.
Парень побледнел, кадык на его тонком горле двинулся, как челнок, и
замер.
- Какой у тебя позывной?
- Двадцать второй...
Он не ожидал удара и потому кувырком покатился по тротуару. Арчеладзе
подождал, когда старший группы встанет на четвереньки, и пнул его голову,
как футбольный мяч. Парень опрокинулся на бок и снова начал подниматься...
И тут полковник понял, что если не остановится в это мгновение, то убьет
его.
Прохожие шарахнулись в стороны. До ушей донеслось:
- Мафиозные разборки!..
Арчеладзе спокойно сел в свою машину и медленно поехал в отдел.
Гранату он принес в свой кабинет и положил на стол. Рука потянулась к
кнопке селекторной связи с лабораторией, однако он нажал другую - вызвал
помощника.
- Доложи обстановку,- сдерживаясь, попросил он.
- Воробьев задание выполнил, направляется в отдел.
- Кому Нигрей передал наблюдение за вишневым "Москвичом"? - перебил его
полковник.
- Группе Локтионова.
- Немедленно свяжись, выясни, что у них...
- Есть!
- Погоди. Что на Рокотова?
- Все по-прежнему.
- Иностранца установили?
- Пока нет, работают.
- В гранатах разбираешься?
- В этой разберусь,- помощник кивнул на гранату.
- Возьми и сам проверь, пустая она или заряженная,- приказал Арчеладзе.-
Мне пока этого хватит. Только сам. Доложишь мне домой, по телефону
спецсвязи. И обстановку доложишь... Я поехал домой.
- Воробьев хотел к вам, товарищ полковник.
- Пошли его на... кошкодава,- меланхолично сказал Арчеладзе.- У кого
позывной "Двадцать два" из наружки?
- У группы Редутинского.
- Подготовь документы на увольнение всей группы. Профнепригодность.
- Есть.
Полковник забывчиво похлопал по карманам, затем, вспомнив, взял пистолет
"ПСМ" из ящика стола.
- Хотя нет, погоди... Пусть еще поработают. Все, я- домой.
...А дома было пусто, пыльно и тихо. У Зямщица в пустой квартире сидел
хоть кот; тут же, кроме нескольких осенних мух на кухонном окне,- ни души...
Полковник принял душ, после которого обрядился в пижаму и стал готовить
ужин. С женой он разошелся еще до Чернобыля, как только на подобные вещи в
КГБ стали смотреть сквозь пальцы и это перестало отражаться на карьере. А
после Чернобыля женщины вообще не бывали в этом доме. Полковник давно привык
все делать сам, хотя на службе любил быть барином. Он, как профессиональная
повариха, нарезал мерзлого мяса тонкими ломтиками, бросил в жир на
сковородку и принялся чистить крупные головки лука. В его
русско-украинско-мордовской крови бродили остатки грузинской крови: он любил
готовить и есть острые мясные блюда. Лук был злой, ядреный и начал драть
глаза, как слезоточивый газ "Черемуха". Полковник намочил под краном нож и
луковицы, но на сей раз это не помогло. Слезы продолжали течь и скоро
пробили влажную дорожку до верхней губы. Он ощутил их соль, бросил нож и
некоторое время сидел сгорбившись на кухонной табуретке, ощущая на губах
горечь. Иногда дома ему становилось особенно грустно и одиноко. Почему-то
вспомнился Птицелов, который тоже был один и жил примерно так же, как
полковник. Правда, в его квартире было много птиц...
Мышление, привыкшее к постоянному анализу, неожиданно соединило три
судьбы разных людей в одну, и он не ощутил странности, что жизни Зямщица,
Птицелова и его, полковника МБ, так похожи. Пожалуй, "мидак" лишь чуть
счастливее - все-таки есть сын. Но теперь - несчастнее всех...
Золото как бы соединяло всех и одновременно становилось причиной
одиночества. И суть тут не в самом металле, а в том поле, которое
образовывалось вокруг него. Всякий оказавшийся в нем отчего-то испытывает
это тягостное чувство...
И полускрытную жизнь, и несвободу, и сумасшествие.
Через несколько минут полковник умылся холодной водой, включил телефон
спецсвязи и, не уронив ни единой слезы, напластал целую миску лука. В доме
сразу запахло живым - острой мужской пищей.
"Гогия, ты памидоры любишь? Кушать- да, а так- нэт..."
Он не хотел думать о службе и, пока жарилось мясо, сервировал стол, молол
кофе ручной "мельницей", убирал тряпкой воду из-под холодильника. Позвонил
помощник, доложил, что граната учебная, но запал боевой. Полковник выслушал
и тут же забыл об этом. Собственная жизнь и ее безопасность волновали его,
но не до такой степени, чтобы думать, даже когда вытираешь пол. Вот если бы
сообщили, что установлен водитель "Москвича", бросивший гранату, выявлены
его связи с Комиссаром или получены разведданные из Германии положительного
характера, полковник бы, возможно, и встрепенулся...
Ужин начал, как и обед, со стакана красного вина, которое выводит
стронций из организма. Ему нравилась собственная кухня: когда во рту
полыхает жар от перца и приправ, сердце становится холодным и спокойным.
Помощник проинформировал: иностранца зовут Кристофер Фрич, двадцати трех
лет, прибыл из Канады, цель - частная поездка. До сих пор отдыхает на улице
Рокотова у секретчицы фирмы "Валькирия".
Полковник принял к сведению и стал домывать посуду.
Еще через четверть часа поступило сообщение, что Зямщиц и с ним врач
Масайтис, занимающийся частной практикой, несмотря на протесты заведующего
отделением реабилитационного центра в Химках, забрали Зямщица-младшего и
отвезли в Безбожный переулок, в дом № 16. Полковник велел звонить лишь в
экстренных случаях, разобрал постель и лег спать. В ранней молодости
полковник был впечатлительным и, бывало, после трудных лейтенантских дней не
мог уснуть до утра, заново переживая и перемалывая в воображении все
события. Тогда бы ему эта граната со свистящим запалом снилась и виделась не
одну неделю. Но уже в майорах он научился спать без сновидений.
Звонок телефона спецсвязи разбудил его в двадцать три часа семнадцать
минут: это была давняя привычка- при любом повороте событий отмечать время.
Полковник встрепенулся и сел, ощущая зуд кожи на голове.
- Эдуард Никанорович?- услышал он незнакомый голос.
Никто не должен был, да в общем-то и не мог ему звонить в это время по
спецсвязи.
- Да...
- Нам необходимо встретиться сейчас же,- заявил незнакомец, по голосу
человек в возрасте.- Приеду куда скажете.
- Кто вы? - спросил Арчеладзе.
- Объясню при встрече. Можете взять с собой охрану, хотя вам нечего
опасаться.
- Причина встречи? Предмет разговора?
- Сведения о золотом запасе СССР.
Если этот человек имел доступ к системе спецсвязи, возможно, что-то мог
знать и о золоте. При условии, что он - не человек Комиссара.
- Насколько вы сами оцениваете объективность информации? - Голову
раздирал зуд.
- Птицелов велел кланяться,- вместо ответа намекнул тот.
- А вы с того света звоните?
- Пока с этого,- был ответ.- Но я уже стар.
- Хорошо,- согласился Арчеладзе.- Через сорок минут у кинотеатра "Форум".
Серая "Волга", госномер 23-71.
Это был одновременный сигнал дежурному помощнику, по которому на место
встречи высылалась усиленная группа обеспечения, имеющая в своем составе
двух снайперов.
4
Возле машины они проговорили несколько минут, после чего Августа села за
руль, а Петр Григорьевич торопливо направился в дом. Русинов на
заплетающихся ногах вернулся к столу.
Пчеловод вошел озабоченный и решительный.
- Тебе придется сейчас же уехать. Сними этот камуфляж,- он кивнул на
халат.- Попробую тебя одеть. И бороду сбрей!
- С кем ехать?- Русинов покосился на окно.- С ней?
- Да. Эту женщину зовут Августа.
- Я знаю! - дерзко ответил Русинов.- И еще знаю, что она служит у шведов
в качестве "постельной разведки".
- Кому она служит, ты знать не можешь! - отрезал Петр Григорьевич.- И
постарайся не задавать ей вопросов. Выполняй все, что она скажет.
- Так,- медленно сказал он.- Понимаю... Пора бы уже привыкнуть к
превращениям...
- Пора бы! - согласился пчеловод и достал из шкафа поношенный костюм.-
Одевайся, Августе приходится спешить.
- Я не могу уехать... Я должен дождаться Ольгу!
- Запомни, Мамонт: ждут только женщины. Ожидающий мужчина - это
несерьезно, правда? - Он подал ножницы и бритвенный прибор.- Мыло и помазок
возле умывальника.
На месте бороды и усов осталась белая, незагоревшая кожа. Непривычное
ощущение голого лица вызывало чувство незащищенности...
Вместо тесного пиджака пришлось надеть свитер и просторную куртку.
Хорошо, кроссовки остались целыми, хотя сильно потрепанными. На улице
вякнула сирена "БМВ", однако Петр Григорьевич присел у порога.
- Перед дальней дорогой...
От его слов на душе похолодело и непонятная обида защемила скулы. Он
хотел попросить старика спасти, защитить волосы Валькирии и тут же поймал
себя на мысли, что начинает бредить ими, как Авега. На улице Русинов глянул
в сторону берега- может, в последнее мгновение увидит летящий к нему
парус?.. Нет, пусто, лишь отблеск багрового закатного солнца...
Петр Григорьевич проводил до машины, на прощание легонько стукнул в
солнечное сплетение:
- Ура!
И, не оборачиваясь, пошел к дому. Августа приоткрыла дверцу, откликнулась
негромко:
- Ура!
Русинов сел на заднее сиденье и нехотя проронил:
- Здравствуйте...
Августа круто и умело развернула тяжелую машину и погнала ее прямо на
вечернее зарево. Огненные сосны замелькали по обочинам лесовозной дороги,
красные листья искрами посыпались из-под колес.
- Здравствуйте,- не глядя, бросила она.- Возьмите под сумкой оружие.
Ехать придется всю ночь, на дорогах люди генерала Тарасова.
Русинов приподнял большую, мягкую сумку и вытащил короткоствольный
