сушеных зерен и десять этих хлебов и отнеси поскорее в стан к твоим братьям;
а эти десять сыров отнеси тысяченачальнику и наведайся о здоровье братьев и
узнай о нуждах их.
Саул и они и все израильтяне находились в долине дуба, и готовились к
сражению с филистимлянами.
И встал Давид рано утром, и поручил овец сторожу, и, взяв ношу, пошел,
как приказал ему Иессей, и пришел к обозу, когда войско выведено было в
строй и с криком готовилось к сражению. И расположили израильтяне и
филистимляне строй против строя. Давид оставил свою ношу обозному сторожу, и
побежал в ряды, и, придя, спросил братьев своих о здоровье. И вот, когда он
разговаривал с ними, единоборец, по имени Голиаф, филистимлянин из Гефа,
выступает из рядов филистимских, и говорит те слова, и Давид услышал их. И
все израильтяне, увидев этого человека, убегали от него, и весьма боялись. И
говорили израильтяне: видите этого выступающего человека? Он выступает,
чтобы поносить израиля. Если бы кто убил его, одарил бы того царь великим
богатством, и дочь свою выдал бы за него, и дом отца его сделал бы свободным
в Израиле.
И сказал Давид людям, стоящим с ним: что сделают тому, кто убьет этого
филистимлянина и снимет поношение с израиля? ибо кто этот необрезанный
филистимлянин, что так поносит воинство бога живого? И сказал ему народ те
же слова, говоря: вот что сделано будет тому человеку, который убьет его"
(первая книга царств глава 17, стихи 16-27).
Из этого места Библии совсем не заметно, чтобы Давид рвался в бой,
движимый любовью к родине. Им больше руководила жажда наживы.
"И сказал Давид Саулу: пусть никто не падает духом из-за него; раб твой
пойдет и сразится с этим филистимлянином. И сказал Саул Давиду: не можешь ты
идти против этого филистимлянина, чтобы сразиться с ним, ибо ты ещё юноша, а
он воин от юности своей.
И сказал Давид Саулу: раб твой пас овец у отца своего, и когда, бывало,
приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, то я гнался за ним, и
нападал на него и отнимал из пасти его; а если он бросался на меня, то я
брал его за космы и поражал его и умерщвлял его; и льва и медведя убивал раб
твой, и с этим филистимлянином необрезанным будет то же, что с ними, потому
что так поносит воинство бога живого. (Не пойти ли мне и поразить его, чтобы
снять поношение с израиля? Ибо кто этот необрезанный?)
И сказал Давид: господь, который избавлял меня от льва и медведя, избавит
меня и от руки этого филистимлянина. И сказал Саул Давиду: иди, и да будет
господь с тобою" (первая книга царств глава 17, стихи 32-37).
Царь Саул был ошеломлен, и так было бы с каждым на его месте, до такой
степени рассказ этого юнца невероятен, Представьте себя на минуту
свидетелями этого приключения: лев или медведь хватают овцу из стада старика
Иессея и удаляются с добычей. В это время пастушонок бросается вдогонку за
похитителями и отбивает у них овцу, нанося им удары руками и ногами куда
попало и хватая их прямо за челюсти. Что за картина! Найдете ли вы
где-нибудь, кроме Библии, подобные подвиги? О Тартарен, о барон Мюнхгаузен и
прочие классические врали, вас, очевидно, воспитала Библия!
Ещё из описания жизни Самсона мы узнали, что лев водился в Палестине. Это
уже и тогда было сюрпризом для читателя. Но с Давидом мы встречаем в
Палестине и медведя. Натуралисты утверждают, что там, где живет медведь, не
водится лев, и наоборот. Плевать на натуралистов! Значит, их наука врет. О
"божественный голубь"! Тебе остается только поведать нам о медведях, живущих
на экваторе, и львах северного полюса.
"И одел Саул Давида в свои одежды, и возложил на голову его медный шлем,
и надел на него броню. И опоясался Давид мечом его сверх одежды и начал
ходить; ибо не привык к такому вооружению. Потом сказал Давид Саулу: я не
могу ходить в этом; я не привык. И снял Давид все это с себя" (первая книга
царств глава 17, стихи 38-39). Не привык к ношению оружия? Ладно! Но тогда
почему стих 18 предыдущей главы воспевает Давида как человека "храброго" и
"воинственного"?
"И взял посох свой в руку свою, и выбрал себе пять гладких камней из
ручья, и положил их в пастушескую сумку, которая была с ним; и с сумкою и с
пращею в руке своей выступил против филистимлянина. Выступил и
филистимлянин, идя и приближаясь к Давиду, и оруженосец шел впереди его"
(первая книга царств глава 17, стихи 40-41).
Оруженосец Голиафа? О нем упоминают только полные тексты Библии. Но этот
оруженосец упразднен в учебниках "священной истории", и Голиаф представлен
там простым пехотинцем. Почему же современная церковь так урезывает
"священный" текст? Оруженосец филистимского гиганта вовсе не заслуживает
того, чтобы его упраздняли по произволу. В армиях прошлого времени был
солдат, сопровождавший конного офицера и оберегавший его вооружение; в наши
дни его назвали бы вестовым. Следовательно, если Голиаф имел оруженосца,
значит, он был кавалерийским офицером филистимской армии. Библия говорит в
нескольких местах, что филистимляне располагали значительной кавалерией. Но
этот неописуемый "голубь-утка" забыл сказать нам, каковы были размеры коня
Голиафа. Конь Голиафа тоже должен был быть исполинским. "Священное писание",
однако, не говорит, какая страна производила феноменальных жеребцов,
способных вынести наездника ростом в три метра. Досадный пропуск!
Вернемся к библейскому тексту.
"И взглянул филистимлянин, и, увидев Давида, с презрением посмотрел на
него, ибо он был молод, белокур и красив лицем. И сказал филистимлянин
Давиду: что ты идешь на меня с палкою (и с камнями)? разве я собака? (И
сказал Давид: нет, но хуже собаки.) И проклял филистимлянин Давида своими
богами. И сказал филистимлянин Давиду: подойди ко мне, и я отдам тело твое
птицам небесным и зверям полевым.
А Давид отвечал филистимлянину: ты идешь против меня с мечом и копьем и
щитом, а я иду против тебя во имя господа Саваофа, бога воинств израильских,
которые ты поносил; ныне предаст тебя господь в руку мою, и я убью тебя, и
сниму с тебя голову твою, и отдам (труп твой и) трупы войска филистимского
птицам небесным и зверям земным, и узнает вся земля, что есть бог в израиле;
и узнает весь этот сонм, что не мечом и копьем спасает господь, ибо это
война господа, и он предаст вас в руки наши.
Когда филистимлянин поднялся и стал подходить и приближаться навстречу
Давиду, Давид поспешно побежал к строю навстречу филистимлянину. И опустил
Давид руку свою в сумку и взял оттуда камень, и бросил из пращи и поразил
филистимлянина в лоб, так что камень вонзился в лоб его, и он упал лицем на
землю. Так одолел Давид филистимлянина пращею и камнем, и поразил
филистимлянина и убил его; меча же не было в руках Давида. Тогда Давид
подбежал и, наступив на филистимлянина, взял меч его и вынул его из ножен,
ударил его, и отсек им голову его; филистимляне, увидев, что силач их умер,
побежали.
И поднялись мужи израильские и иудейские, и воскликнули и гнали
филистимлян до входа в долину и до ворот Аккарона. И падали поражаемые
филистимляне по дороге шааримской до Гефа и до Аккарона.
И возвратились сыны израилевы из погони за филистимлянами, и разграбили
стан их. И взял Давид голову филистимлянина и отнес её в Иерусалим, а оружие
его положил в шатре своем" (первая книга царств глава 17, стихи 42-54).
Стоп! Значит, он имел и шатер, этот молодой Давид? И голову филистимского
гиганта он торжественно отнес в Иерусалим? Это ещё более странно, ибо в ту
эпоху Иерусалим ещё не принадлежал евреям. Мы увидим дальше, каким образом
взят был этот город, и именно Давидом, царствовавшим после смерти Саула.
Впрочем, нам уже не привыкать к противоречиям в "священном писании".
И вот, "когда Саул увидел Давида, выходившего против филистимлянина, то
сказал Авениру, начальнику войска: Авенир! чей сын этот юноша? Авенир
сказал: да живет душа твоя, царь; я не знаю. И сказал царь: так спроси, чей
сын этот юноша? Когда же Давид возвращался после поражения филистимлянина,
то Авенир взял его и привел к Саулу, и голова филистимлянина была в руке
его. И спросил его Саул: чей ты сын, юноша? И отвечал Давид: сын раба
твоего, Иессея из Вифлеема" (первая книга царств глава 17, стихи 55- 58).
Что ещё за нелепая белиберда? Где у него мозги, у этого "божественного
вдохновителя" Библии? В предыдущей главе нам рассказали с самыми мельчайшими
подробностями, что Саул для успокоения своих нервов пожелал иметь человека,
который играл бы ему на гуслях. Один из его слуг достал такого человека: это
был Давид, и царь знал его семью. Больше того, Саул послал к Иессею посланца
просить старика отпустить сына, который ему очень понравился. "Голубь" нам
сказал также, что Давид часто возвращался от Саула в Вифлеем, в общем,
курсировал между царским дворцом и отцовскими стадами. И вдруг ни Саул, ни
Авенир, никто из слуг царя не знают, кто такой Давид, борющийся с Голиафом?
Музыкант царя, усладитель его слуха, его оруженосец вдруг стал неизвестен
никому?! Что думать о подобной галиматье? Был ли он в трезвом уме, "святой
голубь", когда диктовал эту главу? В этом можно усомниться!
Извлечем из рассказа эти выводы и будем продолжать поучительное чтение.
Нимало не смущаясь своими противоречиями, "священный" автор повествует,
что на этот раз Саул больше не позволял Давиду возвращаться в отчий дом. С
другой стороны, Ионафан внезапно воспылал великой дружбой к молодому
придворному гусляру, о существовании коего он также, по-видимому, ничего не
знал доселе. "Ионафан же заключил с Давидом союз, ибо полюбил его, как свою
душу. И снял Ионафан верхнюю одежду свою, которая была на нем, и отдал её
Давиду, также и прочие одежды свои, и меч свой и лук свой, и пояс свой"
(первая книга царств глава 18, стихи 3-4).
Вот это дружба! Что должны были думать "генерал" Авенир, весь его штаб,
придворные и свита, видя, как "цесаревич" раздевается до рубашки и отдает
свое оружие и все свои одежды победителю Голиафа? К сожалению, Библия
забывает привести соображения тех, кто видел это замечательное зрелище.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ.
БОРЬБА ЗА ЦАРСКИЙ ПРЕСТОЛ И УКАЗУЮЩАЯ ДЕСНИЦА ГОСПОДА БОГА.
Началась новая жизнь для юнца, которого Самуил помазал в цари и который
до поры до времени, не желая соперничать с Саулом, довольствовался службой
оруженосца и гусляра. Однако, несмотря на скромность, Давид вскоре омрачил
дух "его величества" Царя Саула.
"Когда они шли, при возвращении Давида с победы над филистимлянином, то
женщины из всех городов израильских выходили навстречу Саулу царю с пением и
плясками, с торжественными тимпанами и с кимвалами. И восклицали игравшие
женщины, говоря: Саул победил тысячи, а Давид-десятки тысяч" (первая книга
царств глава 18, стихи 6-7).
Трудно, конечно, допустить, чтобы покойный Голиаф, каким бы великаном он
ни был, один стоил бы десятков тысяч человек. Саул, который отличился на
войне многими ратными подвигами, нашел, что овации, устроенные его
оруженосцу-гусляру, выходили за пределы благоразумия и принимали
непочтительный по отношению к нему характер.
"И Саул сильно огорчился, и неприятно ему было это слово, и он сказал:
Давиду дали десятки тысяч, а мне тысячи; ему недостает только царства. И с
того дня и потом подозрительно смотрел Саул на Давида. И было на другой
день: напал злой дух от бога на Саула, и он бесновался в доме своем, а Давид
играл рукою своею на струнах, как и в другие дни; в руке у Саула было копье.
И бросил Саул копье, подумав: пригвожду Давида к стене; но Давид два раза
уклонился от него" (первая книга царств глава 18, стихи 8-11 ).
