никаких условий до тех пор, пока не буду вновь утвержден во всех моих
духовных и светских правах..."
Не терпевший возражений, Бонапарт утвердил, однако, конкордат. Он принял
бы более энергичные меры против святого отца, не будь у него более серьезных
забот: ему приходилось обороняться от нескольких монархов, которые снова
объединились против него.
Наконец колосс пал: прусские кареты привезли Бурбонов обратно во Францию,
и Людовик восемнадцатый стал законным королем. Тогда Пий седьмой ответил на
все оскорбления свергнутого императора. Он мстил как истинный папа - самым
зверским, предательским и трусливым образом.
Римлян, которых подозревали в том, что они не одобряют папского
абсолютизма, приговорили к каторге, галерам или к смертной казни. Священники
раздавали религиозным фанатикам освященные кинжалы, подстрекая закалывать
ими еретиков, подразумевая при этом республиканцев, либералов и даже евреев.
Изверги доходили в своей звериной ярости до того, что просили папу разрешить
им "отведать жаркое из еврея". И они, конечно, не остановились бы ни перед
чем, если бы не вмешались иностранные послы.
Евреев, правда, не съели, но зато святой отец конфисковал все их
имущество: деньги, ценности, недвижимость, а кроме того, он задавил их
налогами.
Вслед за тем Пий седьмой восстановил общество Иисуса. В это время Людовик
постыдно удирал от Бонапарта, покинувшего Эльбу и высадившегося во Франции.
Наполеон совершал свой триумфальный поход на Париж, где ему оставалось
только занять трон, освобожденный трусливым Бурбоном.
Узнав об этом, насмерть перепуганный Пий седьмой спешно покинул Рим и
укрылся в Генуе. Он возвратился в столицу только тогда, когда англичане
окончательно разгромили императора. Вернувшись в Рим, папа не преминул
горячо поздравить Людовика восемнадцатого и просил его разрешить иезуитам
вернуться во Францию. Разрешение было дано, и сыны Лойолы вновь открыли там
свои многочисленные коллежи.
Первосвященник добился также возвращения отнятых у него Наполеоном
французских провинций и многих произведений искусства, изъятых из Римского
музея. Он заставил Людовика подписать новый конкордат, взяв за образец
соглашение между Львом десятым и Франциском первым.
Обрадованный послушанием старшего сына церкви, Пий седьмой вознамерился
возродить в Европе зловещую реакцию. Он проклял либералов во всех странах,
подверг преследованиям независимых писателей.
В 1823 году папа неожиданно оступился у себя в комнате и сломал бедро.
Случись подобная беда с либералом, католики не преминули бы объяснить
происшествие карой божьей.
Пий седьмой пригласил самых искусных врачей, отказавшись от
чудодейственных средств, которые церковники так усердно рекомендуют своей
простодушной пастве. Но наука была в данном случае столь же бессильна, как и
чудотворные реликвии, и наместник Иисуса Христа скончался на восемьдесят
первом году жизни. Возраст почтенный, чего нельзя сказать о самом папе.
КОГДА ДЬЯВОЛ СТАРИТСЯ.
Кардиналу Аннибале делла Дженга было шестьдесят три года, когда он стал
преемником Пия седьмого. У него был вид человека, которому недолго осталось
жить. Видимо, годы служения Венере, как и Марсу, старят вдвойне. Но так или
иначе, он занимал апостольский трон в течение пяти лет, обманув радужные
надежды кардиналов.
Очень рано вступив на духовное поприще, он быстро достиг высших степеней,
чему немало способствовали его любовные интрижки с фаворитками влиятельных
прелатов, и особенно с дочерьми Пия шестого.
При Пие седьмом он был аккредитован во Франции в качестве нунция сначала
при дворе Наполеона, а затем Людовика восемнадцатого. Вернувшись в Италию,
он стал усердно возрождать варварские обычаи, например вновь ввел в обиход
изощренные пытки.
Таков человек, ставший в 1823 году папой под именем Льва двенадцатого.
Вскоре после избрания он тяжко заболел - к великой радости кардиналов,
зарившихся на его место. Но их надежды не оправдались: папа поправился.
Чтобы ознаменовать выздоровление, папа декретировал всеобщее отпущение
грехов и опубликовал энциклику, направленную против либеральных идей.
Наивный старик напоминал улитку, желающую остановить локомотив! Святой
отец не ограничился философами - он с яростью накинулся на библейские
общества, образованные для пропаганды библии и для борьбы с её
вульгаризацией.
Стремясь вернуть церкви её былую власть, Лев двенадцатый убедился, что
ему нужны верные сообщники. Вполне естественно, что он обратился к иезуитам,
осыпал их милостями, даровал им монастыри, земли, коллежи, предоставил им
монопольное право в делах просвещения.
В административном рвении он издал ряд декретов, касающихся одежды,
убранства домов, экипажей, балов и спектаклей. Этот старец, юность которого
отнюдь не отличалась целомудрием, ополчился на все виды светских
развлечений, ставших для него с возрастом недоступными.
Рим стал неузнаваем: религиозные процессии и торжества, колокольный звон
и литургические песнопения - вот как выглядела теперь жизнь в городе. Дамам
было запрещено элегантно одеваться, носить легкие материи и облегающие
платья. Чтобы задушить зло в его колыбели, святой отец запретил портнихам
под страхом отлучения от церкви шить декольтированные туалеты.
Наряду с этим папа проявлял весьма странную снисходительность к
воровству, убийствам. У папы хватало наглости восстановить для пополнения
апостольской казны специальный прейскурант, по которому богатые мерзавцы
могли безнаказанно совершать самые гнусные преступления.
Когда некоторые кардиналы заметили, что циничное узаконение преступлений
дает в руки оружие врагам папства, Лев двенадцатый ответил: "Не
беспокойтесь, мы научим писателей уму-разуму. Сегодня соберу с помощью
религии деньги, чтобы завтра построить религию на деньгах".
Иезуиты усиленно поддерживали католическую реакцию. Несколько
ограниченные конституционными законами во Франции, они процветали в Испании,
где с возвращением Фердинанда седьмого была восстановлена инквизиция. Число
её жертв росло непрерывно. В начале 1826 года иезуиты сожгли на костре
одного несчастного еврея, обставив казнь с такой же помпой, как во времена
Торквемады. Лев двенадцатый пожаловал индульгенцию всем, кто участвовал или
только присутствовал при этом зверстве. Булла, изданная по этому поводу,
содержала совершенно невероятную декларацию: "Присутствие католиков при
аутодафе приравнивается к присутствию на ста обеднях в ста церквах".
Во Франции, где иезуиты не имели возможности прибегнуть к террору, все
свое внимание они уделили народному образованию. Они даже попытались целиком
прибрать его к рукам, но этому воспротивилась палата депутатов. Было принято
решение, согласно которому все коллежи благочестивых отцов подчиняются
университетскому распорядку. Никто не может быть допущен к преподаванию в
учебных заведениях без уведомления своего начальника о непричастности к
какой-либо религиозной конгрегации.
Чтобы утешить сынов Лойолы, Лев двенадцатый обратился к королю Карлу
десятому, жестоко порицая его за слабость и требуя принятия
правительственных мер в защиту церкви. Это было вполне в духе стремлений и
чаяний ханжи-монарха. Но святой отец уже не увидел, как его распоряжения
претворялись в жизнь: после непродолжительной болезни он скончался 10
февраля 1829 года.
ВОЗВРАТ К СРЕДНЕВЕКОВЬЮ.
Пий восьмой продолжал политику своего предшественника: он обратился ко
всем епископам с циркулярным письмом, в котором поощрял всякую борьбу с
республиканскими, и в особенности с враждебными церкви, писателями.
"Почитаемые братья,- писал первосвященник,- необходимо выявлять опасных
софистов, доносить на них в трибуналы, передавать их в руки инквизиторов,
дабы они под пытками вспоминали об истинной вере".
С удовлетворением следил Пий восьмой за преследованиями, которым
подвергались либералы в Италии, Португалии, Испании. Германия, напротив,
оставалась глуха к его требованиям: немецкие князья и монархи открыто
заявили, что духовная власть целиком подчиняется светской. И святой отец не
осмелился настраивать немецкое население против его правителей.
Во Франции Карл десятый, находившийся под влиянием тайного совета,
стремился во всем подражать жестокому Фердинанду седьмому Испанскому,
воскресившему старинные указы против богохульников и святотатцев. И хотя
власть французского короля была ограничена, он вместе со своими гнусными
советниками издал известные июльские ордонансы 1830 года.
Разразилась революция, но, как известно, завоеванная свобода пошла на
пользу буржуазии. Посаженный ею на трон Луи-Филипп поспешил заверить папу в
своем послушании и уважении. Прежде чем признать "короля баррикад", Пий
восьмой заставил себя долго упрашивать. Наконец скрепя сердце согласился, но
вскоре почил вечным сном, и его сменил Григорий шестнадцатый.
Ещё в бытность кардиналом, новый папа выдал замуж за цирюльника свою
любовницу, которая имела от него семерых детей. Чтобы вознаградить брадобрея
и сохранить возможность общаться со своей возлюбленной, он предоставил её
мужу должность во дворце с кардинальским окладом.
Перед избранием Григорий шестнадцатый, весьма склонный к плотским
радостям, казалось, целиком посвятил себя богу. Но, вступив на престол, он
вернулся к обычному образу жизни. Правда, из-за преклонного возраста
гастрономические радости занимали в его жизни больше места, чем любовные
утехи. Он обжирался до такой степени, что его часто выносили из-за
пиршественного стола на руках.
Дух неверия и безбожия с каждым днем все больше распространялся в Италии.
Тогда Григорий поручил иезуитам организовать мирный крестовый поход во имя
католицизма. Сыны Лойолы шныряли по деревням, расставляли кресты, выступали
с проповедями - словом, всячески старались подогреть религиозное рвение. У
них хватило наглости вновь заставить мадонн и святых творить чудеса. Скоро в
папских землях не осталось ни одной деревенской церкви, где бы ни было
механизированного чуда. В одной часовне богоматерь проливала слезы, в другой
истекал алой кровью Христос, в третьей поднимал руки и двигал головой
апостол. Когда была исчерпана галерея славных обитателей небесного царства,
исполнивших весь свой репертуар, иезуиты перешли к одушевлению животных.
Можно было наблюдать святого духа в облике голубя, петуха святого Петра,
кукарекающего так натурально, что его можно было принять за деревенского;
вифлеемскую ослицу и других животных, которые ржали, блеяли, рычали и лаяли
на все лады.
Сначала все шло отлично. Иезуиты успешно вели религиозную пропаганду -
фабриковали чудодейственные предметы, сбывая их по высокой цене священникам,
а те в свою очередь не оставались внакладе, извлекая из всей этой
механизированной бутафории огромные доходы. Но вскоре конкуренция нанесла
смертельный удар этой отрасли промышленности, процветавшей благодаря темноте
и суеверию, с одной стороны, и жульничеству - с другой.
Вот что произошло.
Каждый приход имел свое чудо, полученное им от общества Иисуса. И
верующим хотелось посмотреть мадонну, святых и зверей, принадлежавших
соседним церквам. Священники, естественно, препятствовали, не желая, чтобы
дары прихожан уходили к конкурентам. Каждый служитель церкви старался
дискредитировать чудеса соперника, и война разразилась не на шутку.
Прихожане, конечно, вставали на защиту своих пастырей, и во всех деревнях
