под сводами которого можно летать, уподобляясь птицам, и многие другие
развлечения. Впрочем, одиночество у нас относительное: из 173 колонистов
почти половина - дамы, посему даже есть танцевальный салон. У каждого
колониста - свой коттедж, заметьте, трехэтажный. Что касается пожизненных
работ, то, право же, они не обременительны. Разумеется, никто не погонит
вас в шахту добывать радунит-там справляются роботы - биоты. Сообразно
вашим наклонностям я сама подберу вам занятие по душе. Зовут меня Беатриса,
я здесь что-то вроде начальницы колонии. Других начальников нет, так что с
любыми вопросами обращайтесь ко мне. В любое время суток, желательно по
видеофону.
- А кофе здесь дают, любезная Беатриса? - спросил Данилевский, не
поднимая глаз.
- Дают, любезный капитан. Сорока двух разновидностей. Желаете
по-мексикански? Или по-бедуински?
- Сойдет любой, но покрепче.
Когда фарфоровая дымящаяся чашечка оказалась у него в руках, Алан жадно
отхлебнул и впервые улыбнулся:
- Как красиво у вас цветет сирень. Не кабинет, а оранжерея. С таким
напитком готов строить планы на будущее. Извините, но у меня почему-то в
глазах рябит и предметы чуть расплывчаты, даже ваше лицо. Смутно различаю
отдельные жемчужины в вашем ожерелье.
- Не тревожьтесь, такова особенность здешней атмосферы, через полтора-два
месяца зрение восстановится. Что же касается планов на будущее, можете
строить их на полвека вперед. Учтите главное: возвратиться на Землю можно
только после кончины - в платиновом гробу. Некоторые предпочитают кремацию
в расплаве радунита: тогда биоты опустят ваши бренные останки в шахтный
ствол и... И заметьте: за все 19 лет существования колонии - ни одного
самоубийства.
- Я тоже не склонен к суициду, - сказал Данилевский. - Нельзя ли кофе
повторить?
- Сколько угодно... Единственная закавыка: если рождаются дети - их
немедленно отправляют на Землю. Таков закон, и он ни разу не был нарушен. И
не будет. Впрочем, вас эта проблема не должна интересовать.
- Почему же? - В холодноватых серых глазах Алана проскакали чертики. -
Мой дед Никифор в 76 годочков сына на свет Божий произвел. Правда, та, кто
его родила, была вдвое моложе моего бравого предка.
- В колонии есть дамы и помоложе, - сказала я. - Однако история с
Никифором Ивановичем и Анной Владиславовной (как видите, я неплохо знаю
вашу родословную) - для вас светлая сказка. Вы еще на Земле были
стерилизованы. Безболезненно, во сне. Это секретная часть приговора Сената,
которую я вам и объявляю. Как особо опасному преступнику... Хотя лично я
никого из колонистов преступником не считаю. Все они жертвы вмешательства
злого рока в их судьбу.
Лицо капитана потемнело.
- Нет-нет, - поспешила я его успокоить. - Потенции это не касается,
скорее наоборот. Так что вы вольны в ваших пристрастиях и страстях. Да и
нравы здесь абсолютно свободные. Браки как таковые не заключаются.
- Что я должен делать дальше, если уж брачные узы мне не светят?
- Пожаловать в ваш персональный коттедж. Я вас отведу. Еда и напитки в
холодильнике. Обязательная вечерняя трапеза - в 20.00, прошу не опаздывать
в кают-компанию... Кстати, столь же обязательно для каждого дежурство на
Дозорной Вышке. Дважды в неделю, по 8 часов. Это связано с нашей общей
безопасностью.
- Там я вряд ли пригожусь, - сказал капитан.
- Это почему же?
- Да потому, черт побери, что меня, возможно, не только сделали
бесплодным, но и сварганили лоботомию. Выпотрошив половину мозгов, к
примеру. Безболезненно. Во сне. По секретному вердикту Сената, будь он
трижды проклят!
- Алан Данилевский! Остерегайтесь на Короне прибегать к крепким
выражениям! - жестко оборвала я грубияна. - Тем более общаясь с
единственным представителем Сената в колонии. Не забывайте, что за подобные
проступки вы можете быть подвергнуты домашнему аресту. И уясните себе на
вечные времена: здесь все решаю я, Беатриса.
2
Я, Беатриса, никогда не забываю, что наше поселение на Короне - второе.
Первое было уничтожено 21 год тому назад Молекулярным Ураганом - так ученые
окрестили страшного врага. Ветры и бури здесь скорее правило, чем
исключение, они свирепствуют в ущельях между горами, не принося местной
флоре и фауне ни малейшего вреда. Первоколонисты преспокойно добывали
радунит, довольно быстро освоившись на необитаемой планете. И вдруг
оказались мертвыми - в считанные мгновения кровь вскипела у всех, как если
бы они оказались на высоте 10 километров в разгерметизированном самолете.
Кружили над Короной искусственные спутники, выискивая незримого врага,
множество гипотез пыталось объяснить, казалось бы, необъяснимое.
Возобладало предположение, что радунит - подобие мозга планеты, и она
жестоко мстит чужакам, причиняющим ей боль. О том, чтобы закрыть шахты, не
могло быть и речи - другого источника горючего для звездолетов во Внеземье
пока не обнаружили. Пришлось по гребню кратера - а его диаметр свыше
километра - установить генераторы, возбуждающие в случае опасности шаровой
защитный барьер, - он накрывал колонию как бы колпаком, смыкаясь глубоко в
шахте, и держался шесть минут, будучи непробиваем хоть для метеора, хоть
для термоядерной бомбы, хоть для Молекулярного Урагана. Затем энергия
накапливалась в течение часа. Ураган посещал Колонию 3-4 раза в год, не
чаще. Необъяснимо, но местное зверье и птицы он не затрагивал, а наш
спаниель Рокко, любимец всей колонии, бродивший по ту сторону кратера, был
уничтожен.
Самыми надежными предсказателями бедствия оказались летучие мыши: за
минуту до Урагана поднимали тревожный писк, начинали судорожно метаться в
своей полусфере, установленной на Дозорной Вышке. Помогали и земные
растения: традесканция вирджинская, первоцвет Зибольда и тюльпан
тяньшаньский примерно за четверть часа до катастрофы осыпали лепестки,
однако иногда их предсказание не сбывалось - абсолютно надежными были лишь
летучие мыши. Надо ли говорить, что исключительным правом включать защитное
поле обладала одна я, Беатриса.
3
- Я, Беатриса, готова вас выслушать, Алан Данилевский. Насколько знаю, вы
- жаворонок, а сейчас глубокая ночь. Что случилось?
- Хочу поблагодарить вас, сударыня, за то, что никого не считаете здесь
преступником. В виде знака признания процитирую несколько строк из "Словаря
имен", что обнаружил в библиотеке моего персонального, как вы изволили
выразиться, коттеджа. Правда, читать пришлось с лупой - буквы расплываются.
- Повторяю, скоро зрение восстановится. Не тревожьтесь.
- Знаете, что сказано в словаре о вашем имени? Вот послушайте: "Беатриса:
в переводе с латинского - счастливая. Зодиак имени - созвездие Весы.
Планета - Венера. Благоприятное дерево - сирень. Покровитель имени -
океанская раковина. Каменьталисман - жемчуг. Сокровенный девиз:
"Преступления, втайне содеянные, надлежит карать неукоснительно, но тайно".
Характер: "Все, что делает в жизни Беатриса, происходит очень ненавязчиво,
женственно и заманчиво: словно ласковые паутинки оплетают людей, заставляя
их рабски подчиняться той, что носит это имя". Вы согласны, Беатриса?
- Никогда не задумывалась над подобными пустяками, - отрезала я.
- А некоторые совпадающие аксессуары? Цветущая сирень...
красавица-раковина на столе... жемчужное ожерелье...
- Спокойной ночи, капитан. Не забывайте, что спокойствие на Короне
обеспечиваю я, Беатриса.
4
Я, Беатриса, воплощение интуиции и расчета, не смогла, однако, и
помыслить, что дальнейшие события сложатся столь диковинно.
На третий день после прилета Данилевского, утром, когда он знакомился с
ботаническим садом, к нему подошла одна из колонисток.
- Спасибо, капитан, что вернули "Сварог" на Землю, - сказала она. - Меня
зовут Екатерина... Скажите, после стольких лет анабиоза... какими они
стали?..
Капитан понюхал цветок саррацении пурпурной и отвечал:
- Точно такими, как до анабиоза. Холод приостанавливает
жизнедеятельность. Для них восьмилетний сон пролетел, как для нас с вами -
одна ночь.
- И никаких нарушений в психике?
- Что и подтвердили медики.
- И у Олега Сильвестрова все хорошо?
- У третьего помощника штурмана? Все в норме. Весел. Кудряв. Быстроглаз.
Непредсказуем, как все Водолеи. Чем-то похож на меня в молодости. Он
выступал свидетелем на процессе в Сенате. Но от обвинений в мой адрес
воздержался, не в пример кое-кому из экипажа... Почему вы интересуетесь
Сильвестровым? Знакомый?
Она присела на розовую скамейку, закусила губу, выдохнула:
- Сын. - И заплакала.
Данилевский сел рядом с нею. Несколько раз у него непроизвольно дернулось
плечо. После долгого молчания заговорил:
- Простите меня, Катерина. Тогда должен объяснить поподробней. Клянусь, у
меня не было злого умысла - угонять "Сварог". Это произошло неожиданно для
меня самого... Вы, вероятно, кое-что знаете о том новогоднем штурме Ликерии
десантом с Земли, когда большая часть нападавших, наводивших так называемый
конституционный порядок, была уничтожена - из-за бездарных генералов, из-за
предателей в Сенате и в правительстве. Десантники, уцелевшие в том аду,
попали в плен, среди них и мой сын, Антон. Я долго его искал, слал запросы
во все инстанции. Бесполезно.
- Но все же нашли? - участливо спросила она.
- В конце концов, отыскал. Помните, в ту пору торговали из-под полы
видеокассетами со зверствами ликерийцев над землянами: показательные
расстрелы, отрубание рук и голов, сдирание кожи с живых. На одной из таких
пленок однажды мелькнуло лицо Антона - так мне показалось. Нет-нет, его не
пытали и не расстреливали. Лента называлась "Чаша Возмездия", там мой сын
или тот, кто был похож на него, маялся в каком-то странном загоне из
стекла. Знаете, Катерина, как я поступил?
- Показали пленку в Сенате?
- Э-э, там все было продано и предано. Слишком много крыс разжирело в ту
пору на военных поставках. Действовать можно было лишь на свой страх и
риск. Отрастив усы и бороду, переодевшись ликерийцем и притворившись то ли
немым, то ли контуженным, я тайно прилетел на Ликерию. И спустя месяц
отыскал-таки сына.
- Выкупили?
- Представьте себе загон с футбольное поле. Стены высотою в четыре метра
- из прозрачного стекла, пол тоже стеклянный. Выше трибуны, как на
стадионе. Ликерийцы называли загон "Чашей Возмездия". А в загоне - тысячи
пленников-землян. Со следами пыток и увечий: кто с выколотыми глазами, кто
с отрезанными ушами, кто со вздувшимися струпьями вместо кожи - сожгли,
гады, сигаретами. Там были и старики, и женщины, даже дети - в рубище, в
рванье, а то и обнаженные. Многие сидели на стеклянном загаженном полу, так
они ослабли, но даже лечь было негде из-за тесноты. Мертвых не убирали,
некоторые из них вздулись. А сверху, на трибунах, бесновались ликерийцы.
Швыряли в загон огрызки яблок, кукурузы, обглоданные кости, палки, камни.
Лили из ведер нечистоты, нефть. Смрад. Грязь. Стоны землян. Сытое гоготание
победителей.
- Боже мой, такое невозможно вынести, - простонала Екатерина. - Какое
зверство!
- И увидел я моего Антона... Изъязвленного... Окровавленного. Левою рукой
он поддерживал вконец обессиленного паренька, а правую протягивал к
трибунам и повторял разбитыми губами: "Будьте прокляты! Будьте прокляты!
Будьте прокляты!" Должно быть, изуверов озлобили, наконец, эти проклятия, и
несколько выстрелов с трибуны прекратили мучения сына.
Екатерина содрогнулась.
- Да как же вы такое вынесли?
- Вынес. Но за несколько часов поседел... Тогда-то я поклялся Антону и
его собратьям - отомстить. И вскоре хладнокровно расстрелял Ликерию. Другой
возможности, как пустить в ход лазерные орудия "Сварога", у меня не было.
Чтобы экипаж не стал соучастником моей мести, я всех сначала усыпил газом,
а затем погрузил в анабиоз.
- И зная весь этот ужас с "Чашей Возмездия", Сенат вас не оправдал?
- Ничего я Сенату не рассказывал - ни о сыне, ни о "Чаше Возмездия".
