который всю войну прошел. Вот где опыту набираться! Я в своей
дивизии совещание провел, мне мои молодые офицеры и
посоветовали... Пригласите, говорят, товарищ генерал, товарища
Якубовского к нам в дивизию, пусть он нам про войну расскажет!..
Товарищ командующий! Я пользуюсь этим случаем, чтобы передать
вам просьбу молодых офицеров нашей дивизии!
Всех присутствующих генералов так и перекоробило от такой
змеиной хитрости. Главное, наш генерал уклонился и от конкретной
критики и от конкретных предложений. Все же его выступление было
засчитано как конкретное предложение и притом самое ценное.
- Что ж, и приеду,- промычал дорогой Иван Игнатьевич.- Почему
б не приехать?
Когда командующий округом вышел, заместитель командующего
армией генерал-лейтенант Геленков обернулся к лукавому комдиву и
эдак сладенько, чтобы, однако, все присутствующие слышали,
поинтересовался, не на его ли должность расторопный комдив
целит. Присутствующие ответили дружным хохотом. Комдив же не
обиделся: зам. командира был пока его прямым начальником, а на
начальников комдив не обижался, это был его жизненный принцип,
который его никогда не подводил.
После возвращения с окружного совещания комдив развернул
кипучую деятельность. Первым делом была остановлена вся боевая
подготовка, танки, бронетранспортеры, орудия - все было
поставлено на консервацию. Все солдаты были брошены на
"облагораживание", чистить и красить машины, ремонтировать
казармы. Больше половины дивизии ушли на нелегальные работы: кто
в колхоз, кто на разгрузку вагонов, кто на заводы.
Директор любого завода и председатель любого колхоза всегда
просят армейских командиров подсобить людишками. Людей ведь
нигде не хватает: ни в колхозах, ни в промышленности, ни на
транспорте. Такая нелегальная операция взаимовыгодна.
Армейский командир нелегально получает цемент, асфальт, кирпич,
сталь, лес, гвозди, а самое главное - краску. Директор или
председатель срочно докладывают о перевыполнении плана, а самое
главное - о повышении производительности труда. Сейчас это самый
модный критерий - производительность труда. Ибо еще Владимир
Ильич учил нас, что для победы новой экономической формации
производительность труда, в конечном итоге, есть самое главное.
Все хозяйственные руководители до Косыгина включительно это
массовое явление приветствуют. Всем контролерам на этот счет
строгие указания даны: выполнение плана и производительность
прежде всего. Народный контроль должен помогать выполнению
планов, а не срывать их.
Засекут, допустим, контролеры нехватку одного, другого
десятка тонн краски: где?
- Да мы же производительность на прошлой неделе поднимали! Вы
что, забыли, что ли?
- А! Так бы раньше и сказали.
Так что промышленность, сельское хозяйство и транспорт такую
активность армий только приветствуют. Они в любой момент готовы
принять любое количество солдат и щедро оплатить их труд
натурой. У директоров одна лишь проблема - чем армейских
командиров умаслить, чтобы они солдат давали побольше да почаще.
Такая практика армии тоже очень нравится. Один лишь человек
противится этому - министр обороны. И ведет с этим беспощадную
борьбу. Только разве может один человек противостоять
коллективу?
Издает, допустим, министр обороны громовой приказ: только он,
и никто больше, может в порядке исключения дать приказ войскам
отрываться от боевой подготовки. Командующие округами слушают
внимательно, кивают головами, кто же может посягнуть на
монополию министра обороны? Приказывает затем министр какой-либо
дивизии работать три дня на полях и заводах и всю выручку внести
в фонды Министерства обороны. Ecть! Будет выполнено!
Три дня дивизия работает для Министерства обороны, а
четвертый день для командующего округом. Если нагрянет
московская комиссия, оправдаться в любой момент можно: работаем
для вас и по вашему приказу.
Каждый командующий округом издает подобный же приказ: только
по его приказу войска могут вместо боевой подготовки заниматься
побочными делами, в любом другом случае работа будет считаться
левой. Командующие армиями, конечно, соглашаются, но в своих
армиях отдают подобные приказы: прекратить всю левую работу,
приказ о таких работах может исходить только из штаба армии.
Все, конечно, согласны. В моей собственной практике наш полк
ровно половину времени проводил в левых операциях.
Левая нелегальная работа в Советской Армии - явление
повальное и повсеместное, за исключением только войск,
находящихся за рубежом. Там понятие "левый" только начинает
входить в моду.
В свете левых операций Советскую Армию можно смело сократить
вдвое - при этом ее боеспособность совершенно не пострадает.
Это именно и предпринял Хрущев, он, однако, не снабдил армию ни
достаточным количеством продовольствия, ни самыми необходимыми
предметами потребления, вдобавок сохранялась наша система оценки
способностей командиров всех степеней только по тому, насколько
свеже выкрашены заборы военного городка. Оттого-то хрущевские
реформы и не удались, армия, сокращенная почти вдвое, продолжала
столь же интенсивные левые операции.
Но вернемся к нашему бравому комдиву, столь решительно
направившему налево 4 000 солдат.
Комдив был смел, но рисковал обдуманно. Ни штаб армии, ни
штаб округа его сейчас ни в чем упрекнуть не могли, ибо сам
генерал армии Якубовский дал ему согласие на неофициальное,
внеслужебное посещение и тем самым разрешил комдиву готовить
соответствующую встречу.
Распределив всех солдат дивизии, комдив назначил начальника
штаба руководить добычей стройматериалов, то есть левыми
операциями, а своего заместителя - правыми операциями, то есть
полной реставрацией всего военного городка. Сам же он вместе с
начальником политотдела занялись наиболее важной частью -
организацией самой встречи.
Времени было в обрез, всего два месяца, за это время
предстояло самым доскональным образом изучить биографию любимого
полководца, выбрать из нее самые яркие и запоминающиеся моменты,
подготовить вопросы по этим моментам, причем самые невинные, но
провоцирующие командующего рассказывать о самом героическом и
беспримерном. Предстояло, кроме того, провести отборочный
конкурс среди молодых офицеров и выбрать тех, кто будет задавать
вопросы, из зала, предстояло также отобрать дублеров для
задающих вопросы и потом с этими двумя группами провести
длительные тренировки. Кроме всего прочего, нужно было
провести в дивизии конкурс лучших художников и умельцев, которым
затем предстояло нарисовать гигантскую карту боевого пути
командующего и подготовить ему сувениры, подарки от личного
состава нашей дивизии. Ну и, конечно, большой концерт и банкет,
это уж по линии политотдела и начальника тыла дивизии.
На конкурсе молодых офицеров я попал в число избранных и при
распределении ролей стал третьим дублером задающего вопрос:
"Товарищ командующий, расскажите, пожалуйста, как вы подковали
Черчилля?"
Эту историю я и все мои друзья слышали не одну тысячу раз,
теперь же нам предстояло толкнуть Якубовского вновь и самому ее
рассказать. Ее вы, наверное, тоже слышали: во время войны
Великобритания поставляла Советскому Союзу танки типа
"Черчилль". Однако их использование в условиях русской зимы было
делом сложным - гусеницы пробуксовывали на снегу. И тогда
какой-то солдатик в танковой бригаде подполковника Якубовского
предложил набить шины на гусеничные траки, отчего проходимость
танков по снегу увеличилась. Командующему фронтом в тот же день
доложили, что в бригаде Якубовского подковали Черчилля.
Командующий при случае доложил Сталину о том, что подполковник
Якубовский подковал Черчилля. Шутка Сталину понравилась, и
подполковник, находясь много месяцев в тылу, в резерве фронта,
стал Героем Советского Союза и личным фаворитом Сталина. По мере
возвышения Якубовского история эта деформировалась, обрастая
новыми героическими подробностями.
Два месяца подготовки к встрече высокого гостя были для меня
самым лучшим временем за всю мою службу в учебной дивизии.
Солдаты мои где-то работали, я даже не знал где. Каждое утро нас
после зарядки и завтрака всех собирали в доме офицеров, и
репетиция начиналась: первый вопрос, первый дубль, первый
вопрос, второй дубль и так далее. После первой недели упорных
тренировок из Киева пригласили театрального режиссера, и дело
пошло веселее.
- Бесспорно, командующий наш гениален, но если бы он был и
абсолютным идиотом, мы за пару месяцев смогли бы сделать из него
Бонапарта! - это было общее мнение всех офицеров дивизии, всех,
кто принимал участие в подготовке к встрече любимого полководца.
Поварившись всего два месяца в котле "Малого культа", я
обстоятельно и на всю жизнь понял эту механику. Мне стало
совершенно понятно, отчего все мы так любим Ленина и Брежнева, и
так любили Хрущева и Сталина.
Все, кто готовил встречу Якубовского, были дилетантами. Мы
собирались восславить одного из 16 командующих округом, даже
не главкома сухопутных войск. Мы имели только два месяца и
средства зарабатывали левыми операциями. Дайте мне пару лет,
штат профессиональных болтунов и все средства государства с
правом истреблять миллионы недовольных, и я вам из плешивого,
картавого импотента, помешанного на расстрелах детей, сотворю
гения всех времен и народов!
Великий полководец поднялся на трибуну, отпил воды из
стакана, разложил бумаги перед собой, протер очки носовым
платком, проверил их на свет, протер еще, покашлял, надел очки
на нос, выпил воды еще и начал читать:
- Товарищи! Весь советс-кий на-род во-о-оду-шев-лен-ный
исто-ричес-кими ре-шениями съезда...- и далее и далее про то,
как он семимильными шагами... про космические корабли,
бороздящие глубины космоса, про надои и настриги, про миллионы
тонн и миллиарды кубов. Плавно и привычно командующий перешел к
империалистам, маоистам, сионистам, вражеским разведкам и
подрывным элементам и столь же плавно к славной Советской Армии,
бдительно стоящей на страже...
Через два с половиной часа он перешел к заключению: и воины
нашего Краснознаменного округа, как в воины всей нашей Армии, не
пожалеют сил...
Два с половиной часа не отрываясь от бумаги, два с половиной
часа чтения по складам того, что каждый день все мы обязаны
читать в передовых статьях "Красной Звезды". И все. И ничего
более. Ни вопросов, ни ответов, ни слова от себя лично. Ни
Единого слова.
Он сложил листы, допил графин воды, снял очки и под гром
аплодисментов удалился.
Сотни офицеров, готовых к чему угодно, но не к абсолютному
идиотству, продолжали бешено аплодировать, стараясь не смотреть
друг другу в глаза.
Все были сражены тупостью, черствостью, серостью, абсолютной
нечеловеческой бессердечностью отупевшего, развращенного
властью, заевшегося, как боров, чиновника.
- Откуда же такой балбес вырвался,- задал я риторический
вопрос после первой рюмки в теплой компании. Ответа я, конечно,
не ожидал, зная всю историю Якубовского, может быть, лучше его
самого. Я, однако, заблуждался глубоко, знали-то мы лишь
видимую часть истории.
- В битве под Москвой отличился.
Такой ответ, нежданный к тому же, меня возмутил.
- Якубовского там не было!
- Я не про 41-й, я про 53-й.
- Эх ты, а ну-ка изложи! Публика ждет.
- Являясь личным любимцем Сталина, после войны "Ябуковский"
(это неофициальное имя нашего общего любимца) командовал
