остатки их труда поглощала земля. Вортигерн решил посоветоваться со своими
колдунами и магами, и те сказали ему, что он должен найти юношу, никогда
не имевшего отца, убить его и оросить его кровью основание будущей
крепости, чтобы башня перестала разваливаться. Во все концы страны были
разосланы гонцы, часть из которых прибыла к городу, названному
впоследствии Кармартеном. У ворот они увидели развлекающихся какой-то
игрой ребят и присели посмотреть, а заодно и отдохнуть. Близился уже
вечер, когда между двумя юношами, которых звали Мерлин и Динабутиус,
вспыхнула ссора. Они услышали, как во время перепалки Динабутиус сказал
Мерлину:
- Какой же ты дурак, если думаешь, что можешь сравниться со мной, в
ком течет королевская кровь! А кто ты - никто не знает, ибо у тебя никогда
не было отца.
Услышав подобное, посланцы немедленно расспросили об этом прохожих, и
те подтвердили, что отец Мерлина никому не известен, а мать является
дочерью короля Южного Уэльса и живет с монахинями в монастыре Святого
Петра.
Так Мерлин и его мать предстали перед королем Вортигерном. Вортигерн
оказал матери королевские знаки внимания и расспросил об отце юноши. Она
ответила, что не знает его.
- Однажды, когда я и мои дамы разошлись по покоям, ко мне явился
некто в облике привлекательного юноши. Он пробыл со мной некоторое время,
обнимая и целуя меня, но затем неожиданно исчез. Позже он многократно
возвращался оставаясь невидимым. Это продолжалось довольно долго, пока он
не предстал передо мной в облике мужчины и не лег со мной, затем исчез, а
я осталась в ожидании ребенка.
Поразившись ее рассказу, король обратился к своему предсказателю
Могантиусу, спросив у него, возможно ли такое. Могантиус ответил, что
природа подобных вещей известна и что Мерлин был зачат от "одного из
духов, обитающих между Луною и Землею и именующихся демонами-инкубусами".
Мерлин выслушал все вышесказанное и потребовал, чтобы ему позволили
опровергнуть волшебников.
- Прикажи твоим магам явиться сюда, и я докажу им, что слова их
ложны, - сказал он.
Смелость и бесстрашие Мерлина произвели, по-видимому, впечатление на
короля, и он послушался юноши, позвав колдунов. Мерлин обратился к ним со
следующими словами:
- Не зная, что мешает построить башню, вы все же предложили королю
окропить раствор моей кровью, будто башня от этого станет крепче. Не
скажете ли вы тогда, что находится внизу под ее основанием, почему она не
стоит?
Боясь проявить свое невежество, маги смолчали, и тогда Мерлин
(которого также звали Амброзиус) предложил:
- Король, мой повелитель, призови своих рабочих, пусть они начнут
копать на месте башни. Твои стены рушатся из-за того, что под ними
находится озеро.
Землекопы и в самом деле нашли озеро.
- Осушите его, и на дне вы найдете два камня, два спящих дракона -
красного и белого, - сказал Мерлин.
Когда показались два камня, драконы проснулись, и между ними
завязалась жестокая схватка, в которой красный дракон одолел белого и убил
его. Пораженный король спросил Мерлина о смысле виденного, и в ответ
юноша, подняв глаза к небу, предсказал пришествие Амброзиуса и смерть
Вортигерна. На следующий день Аврелий Амброзиус высадился в Девоне.
Когда Амброзиус победил Вортигерна и саксов и был коронован на
британский престол, он собрал мастеров со всех уголков страны и попросил
их придумать памятник, который остался бы стоять на века. Никто не смог
помочь ему, и тогда Треморинус, архиепископ Карлеона, предложил послать за
Мерлином, пророком Вортигерна, самым умным человеком королевства,
"относится ли это к области предсказаний или к изобретению хитроумных
механизмов". Посланные Амброзиусом люди нашли Мерлина в области Гвент у
источника Галапаса, где он постоянно жил.
Король принял его с почестями и, первым делом, попросил предсказать
ему будущее.
- Тайны подобного рода не подлежат раскрытию, - ответил Мерлин, -
разве что в случае крайней необходимости. Если я буду предсказывать все
подряд на потеху окружающим, то руководящий мною дух будет нем и покинет
меня.
Король заговорил с ним о памятнике, и Мерлин посоветовал ему привезти
"Пляшущих Гигантов", которые находятся в Килларе, на горе в Ирландии.
Амброзиус рассмеялся и ответил, что невозможно сдвинуть камни,
установленные гигантами. В конце концов короля убедили послать в Ирландию
его брата Утера с пятнадцатью тысячами воинов, чтобы он победил местного
короля Гилломана и перевез в Британию "Пляшущих Гигантов". Утер одержал
победу, но его воины не смогли разобрать и погрузить монолиты гигантского
каменного кольца в Килларе. Признав свое бессилие, они предоставили
Мерлину собрать его собственные механизмы. С помощью последних Мерлин без
труда разобрал памятник и погрузил его по частям на корабли, после чего
его перевезли в место, находящееся недалеко от Эймсбери. Там Мерлин вновь
установил "Пляшущих Гигантов" у Стоунхенджа точно в таком же виде, в каком
они стояли в Килларе, в Ирландии. Вскоре после этого на небе появилась
огромная звезда в виде дракона. Зная, что она предвещает смерть
Амброзиуса, Мерлин горько заплакал и предсказал, что следующим королем под
знаком Дракона станет Утер и что у Утера родится сын, "наделенный
божественной властью, которая распространится на все владения людские".
На следующую Пасху во время торжеств, посвященных коронации, король
Утер влюбился в Игрейн, жену Горлуа, герцога Корнуолла. Оказывая ей самые
различные знаки внимания, он едва не вызвал при дворе скандала. Игрейн
оставалась неприступна, а ее разъяренный супруг покинул королевский двор
без разрешения, направившись с женой и воинами в Корнуолл. Рассерженный
Утер приказал ему вернуться, но Горлуа отказался. Разгневавшись, король
собрал армию и бросился вослед, сжигая на своем пути корнуолльские города
и крепости. Не имея с собой достаточно войск, Горлуа услал жену в самый
неприступный замок - Тинтагель, а сам приготовился защищать крепость
Димилок. Утер немедленно установил там осаду, выискивая в то же время
способ проникнуть в Тинтагель и похитить Игрейн. Через несколько дней он
обратился за советом к одному из своих приближенных по имени Ульфин.
- Посоветуй же мне, каким образом осуществить мое желание, - сказал
король, - иначе я умру от тоски.
Подтвердив, что Тинтагель неприступен, Ульфин предложил послать за
Мерлином. Мерлин превратил Утера в Горлуа, Ульфина в Джордана, друга
Горлуа, а себя в Бритаэля - одного из командиров герцога. Втроем они
направились в Тинтагель. Приняв Утера за своего мужа-герцога, Игрейн
приветствовала его и пустила к себе в постель, и у "нее мысли не было
отказать ему в чем-либо". В эту ночь был зачат Артур.
В то же время разгорелось сражение у Димилока, и Горлуа, начавший
его, был убит. Когда посланцы явились в Тинтагель сообщить Игрейн о смерти
мужа и последний предстал перед их глазами, восседая с супругой, они
онемели. Здесь король признался в обмане и через несколько дней женился на
Игрейн.
Утер Пендрагон правил еще пятнадцать лет. Все эти годы он не видел
своего сына Артура, которого в ночь, когда он родился, вынесли через
черный ход из замка Тинтагель и доставили прямо к Мерлину. Старый
волшебник тайно занимался воспитанием ребенка, пока не пришло время, чтобы
Артур занял британский престол.
На протяжении длительного правления Артура Мерлин помогал ему советом
и делом. Уже стариком Мерлин безумно влюбился в юную девушку по имени
Вивиана. Она уговорила его в обмен на любовь научить ее волшебству. Узнав
искусство чар, она заколдовала старика, усыпив его. По рассказам одних, он
спит в пещере, окруженной рощей боярышника, а кто-то говорит, что его сон
продолжается в башне из хрусталя, другие же утверждают, что он скрыт от
посторонних глаз лишь воздушным ореолом. Он проснется вместе с королем
Артуром, и они вернутся в тот же час, когда потребуются своей стране.
ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА
Ни один романист, пишущий о средневековой Британии, не представит
своего труда на суд публики, оставив без традиционных комментариев
фигурирующие в нем имена и географические названия. Так уж принято
объяснять их появление на страницах произведения, и здесь меня сразу можно
обвинить в большей (а может быть и в меньшей) степени
непоследовательности. В те времена, когда кельты, саксы, римляне, галлы и
бог весть кто еще заполонили и оспаривали друг у друга британские земли, у
каждого места имелось по меньшей мере три названия, и любое из них можно
было считать распространенным и употребительным без боязни ошибиться.
"Рассматриваемый период" относится приблизительно к 470 г. н.э., и смутнее
времени в британской истории не сыскать. В довершение путаницы я взяла в
качестве источника моего романа полумифологическое, романтическое
описание, составленное в Оксфорде одним уэльсцем или, возможно, бретанцем
в XII веке. Имена и названия в этом труде даются, что называется, в
постнорманском стиле с элементами церковной латыни. Поэтому в ходе
повествования читатель столкнется с названиями Винчестер, Рутупея и Динас
Эмрис, пришедшими из разных времен, а думнонийцы, деметяне и армориканцы
будут называться просто: корнийцы, люди из Южного Уэльса и бритты.
Мой первый принцип в подборе имен и названий направлен на то, чтобы
упростить повествование. Я хотела, насколько это получилось, обойтись без
глоссария, раздражающие экскурсы в который вынуждают прерывать чтение и
искушают читателя продолжать читать, не обращая внимания на непонятные
имена, с риском потерять ориентацию и запутаться. Неангличанам приходится
еще труднее: название Калеву сказало бы им не больше, чем Силчестер, и
ясность внесла бы лишь карта. В любом случае произведение пострадало бы.
Поэтому, если существовал выбор, я прибегала к помощи "рассказчика",
приводившего сразу весь набор старых и современных названий, позволяющих
читателю представить картину. Например, "Маэсбели, что у форта Конан, или
Кэрконан, называемый иначе Конисбургом". В других местах я позволила себе
небольшие вольности. Ясно, что в рассказе, который ведется вместо
кельтского или латыни на английском, было бы уж слишком педантично
употреблять название "Лондиниус" вместо Лондона. Я также оставила
современные названия таких городов, как Гластонбери, Винчестер, Тинтагель,
полученные ими в средние века и неразрывно связанные с контекстом их
употребления, подобно Манчестеру и Ньюкаслу. Не надо рассматривать
введенные мною правила в качестве критики других авторов, их не
придерживающихся, форма зависит от характера произведения. Поскольку в его
создании участвовало воображение, то нельзя относиться к нему как к строго
историческому произведению. Я решила руководствоваться правилами поэзии:
лучшим является то, что лучше всего звучит и передает смысл.
Это же правило слуха распространяется и на выбранный язык.
Рассказчик, повествующий свою историю на уэльском языке пятого века,
прибег бы к помощи стольких же разговорных выражений, сколько их можно
найти в данном романе. Сердик и Кадал разговаривали бы на своих диалектах,
а королевские особы и предсказатели изъяснялись бы выспренне,
соответственно моменту. Я специально оставила некоторые анахронизмы,
обладающие наибольшей описательностью, и немного сленга, для сохранения
живости повествования. Короче, я везде полагалась на свой слух, считая,
что то, что звучит без фальши, будет приемлемо в работе, основанной на
