порывами ветра. Другая рука задеревенела, вцепившись в камень. Пальцы
почернели от запекшейся крови.
Тропинка была достаточно широка, и я перевернул его на спину,
придвинув к скале. Сам я встал на колени между ним и морем.
- Кадал, Кадал.
Его тело окоченело. В полумраке я увидел у него на лице кровь,
выступившую из раны рядом с волосами. На ощупь это казалось порезом. Мои
онемевшие пальцы не могли больше ничего нащупать на мокрой коже. Намокшая
туника не расстегивалась, наконец застежки поддались, и под одеждой
показалось тело.
Увидев скрытую туникой рану, можно было не щупать пульс. Я накинул
обратно промокшую ткань, словно ему станет теплее, и сел на корточки.
Только тогда я заметил, что от замка к тропинке шли люди.
Утер обогнул скалу с такой легкостью, словно гулял по дворцу. Он
держал наготове меч, накидка намотана на левую руку. За ним, бледный, как
привидение, шагал Ульфин.
Король наклонился надо мной и несколько мгновений молчал.
- Мертв? - проговорил он в конце концов.
- Да.
- А Джордан?
- Тоже, наверное. Иначе Кадал не дополз бы сюда, чтобы предупредить
нас.
- А Бритаэль?
- Мертв.
- Ты знал об этом вчера вечером?
- Нет.
- А о смерти Горлуа?
- Нет.
- Если бы ты был пророком, как ты утверждаешь, то знал бы, - в его
голосе послышалась горечь. Я посмотрел на его снизу. Лицо спокойное,
горячность покинула его, глаза, серые в тусклом свете, затопила усталость.
- Я говорил тебе, надо довериться судьбе и времени. Оно пришло, это
время. Мы победили. - Мой ответ был кратким.
- Если бы мы подождали до завтра, то эти люди и твой слуга остались
бы живы, Горлуа погиб бы в бою, а его жена была бы вдовой... Она была бы
моей, и никто не шептался бы у меня за спиной, обвиняя в их смерти меня.
- Завтра ты зачал бы другого ребенка.
- Законного, - поспешил вставить он. - Не побочного, каким он был
зачат сегодня. Клянусь головой Митры, ты думаешь, наши имена останутся
незапятнанными после того, что случилось сегодня ночью? Даже если мы через
неделю поженимся, ты представляешь, что скажут люди? Что я убийца Горлуа.
А некоторые поверят, что ребенок и в самом деле его, как она говорила.
- Они не скажут этого. Не найдется ни одного человека, который будет
утверждать, что ребенок не твой и не по праву является законным королем
всей Британии.
Из горла Утера вырвался звук, не смех, а выражение насмешки и
презрения.
- Неужели ты думаешь, что я буду когда-нибудь еще тебя слушать?
Теперь я вижу, что кроется за твоим волшебством, твоим "могуществом", как
ты говоришь... Ты занимаешься обычным обманом людей. Попытка с твоей
стороны приобщиться к государственным делам, чему ты научился у моего
брата. Тебе это понравилось, и ради этого ты убеждаешь всех в своем
могуществе. Это самый настоящий обман - обещать людям исполнение их
желаний, убеждать их, что ты способен это сделать, но цену желаний
оставляешь в тайне - пусть потом платят.
- Цену в тайне держит бог, не я, Утер.
- Бог? Бог! Какой бог? Ты говорил о стольких богах. Если ты имеешь в
виду Митру...
- Митра, Аполлон, Артур, Христос - называй его, как хочешь. Какая
разница, как люди называют свет. Бог подобен свету, под которым люди живут
и умирают. Я знаю лишь, что он является источником всего света,
освещающего наш мир, его дела охватывают весь мир и каждого из нас. Он
подобен реке, которую не остановишь и не повернешь вспять. Из нее можно
лишь пить при жизни и завещать ей свои тела после смерти.
Изо рта у меня снова потекла кровь. Я поднял руку и вытер ее рукавом.
Утер видел, но выражение его лица не изменилось. Вряд ли он даже слушал,
что я говорил, если вообще мог расслышать из-за шума морских волн. С
безразличием, разделяющим нас подобно стене, он сказал:
- Все это слова. Ты используешь даже бога, чтобы добиться своего.
"Бог сказал мне сделать, бог назначает цену, бог смотрит, кому ее
платить..." За что, Мерлин? За твои амбиции? Великому колдуну и пророку,
которого люди почитают, затаив дыхание, больше короля и его верховного
жреца? А кто платит богу за осуществление твоих планов? Не ты. Амброзиус,
Вортигерн, Горлуа, люди, погибшие сегодня ночью. Но ты не платишь ничего!
Ты - никогда и ничего!
Рядом с нами разбилась волна, и утес оросил дождь из мелких капель,
попав Кадалу в лицо. Я наклонился и вытер воду вместе с кровью.
- Нет, - ответил я.
- Но меня, Мерлин, ты не сможешь использовать в своих интересах. Я не
стану для тебя марионеткой, которую дергают за веревочки. Держись от меня
подальше. И запомни - я не признаю побочного сына, зачатого сегодня ночью.
Это говорил король, не терпящий возражений. Спокойный и холодный, над
плечом которого сияла в сером небе звезда. Я промолчал.
- Ты слышишь меня?
- Да.
Он сдернул со своей руки плащ и бросил Ульфину. Тот расправил его,
накинул на плечи королю.
Утер взглянул на меня.
- В награду за оказанные мне услуги ты можешь сохранить землю,
дарованную тебе ранее. Отправляйся к себе в Уэльские горы и больше не
беспокой меня.
- Я не потребуюсь тебе никогда и не буду тревожить тебя, Утер, -
устало ответил я.
Он помолчал и резко сказал:
- Ульфин поможет тебе отнести тело вниз.
Я отвернулся.
- Не надо. И оставь меня сейчас.
Возникла пауза, наполненная шумом моря. Я непреднамеренно выбрал
подобный тон, но мне было уже все равно, я даже не осознавал, что и как я
говорю. Я хотел только одного, чтобы он ушел. Острие его меча покачивалось
у меня перед глазами. Лезвие блеснуло, взлетая в воздух, и я даже подумал,
что он настолько рассержен, что использует его. Но клинок с грохотом
отправился в ножны. Утер развернулся и начал спускаться. Ульфин пробрался
мимо меня и безмолвно направился следом за хозяином. Не успели они
свернуть за угол, как море поглотило звук их шагов.
Я обернулся и увидел, что за мной наблюдает Кадал.
- Кадал!
- Вот они, короли, - голос его был слаб, но с прежними интонациями,
хриплый и насмешливый. - Выполни для него что-нибудь, за что он клянется
умереть, и получай "ты думаешь, я вынесу случившееся сегодня ночью".
- Кадал...
- А ты... Ты ранен? А рука? У тебя на лице кровь.
- Ничего, это все заживет. Пустяки. Но ты, Кадал...
Он чуть наклонил голову.
- Бесполезно. Чему быть... Мне достаточно хорошо...
- Не болит?
- Нет, но холодно.
Я придвинулся ближе, пытаясь накрыть его своим телом от холодных
брызг, дождем отлетавших от скал. Взял его руку в свою здоровую. Я не мог
растереть ее, но, расстегнув свою тунику, я приложил ее к груди.
- Увы, я потерял свою накидку, - сказал я. - Джордан мертв?
- Да, - он помолчал. - Что... случилось там?
- Все шло как по писаному. Но, оказывается, Горлуа поспешил напасть
на наш лагерь и был убит. Поэтому Бритаэль и Джордан появились здесь,
чтобы рассказать о случившемся герцогине.
- Я услышал, как они едут, и понял, что они обязательно увидят и
меня, и лошадей. Я решил, что не должен допустить, чтобы они подняли
тревогу в замке, пока король еще там... - он остановился перевести
дыхание.
- Не беспокойся, - сказал я, - все сделано, как надо, и все позади.
Кадал не обратил внимания. Его голос превратился в едва слышный
шепот, но слова были четкими и раздельными: я все слышал, несмотря на шум
моря.
- Поэтому я сел на коня и поехал им навстречу, чтобы встретить за
ручьем. Когда они поравнялись со мной, я перепрыгнул ручей и попытался
остановить их. - Кадал снова замолчал. - Но Бритаэль... он настоящий воин.
Проворный, как змея. Он даже не остановился. Проткнул меня мечом и поехал
дальше, предоставив остальное Джордану.
- Здесь-то он и ошибся.
Кожа на скулах Кадала натянулась. Он улыбнулся.
- Он заметил наших лошадей?
- Нет. Ему открыл дверь Ральф, и Бритаэль только и спросил, не
приезжал ли кто-нибудь в замок, так как внизу он встретил всадника. Ральф
сказал ему, что нет, и он поверил. Мы впустили его, а затем убили.
- Утер... - скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Кадал,
прикрыв глаза.
- Нет. Утер все еще находился с герцогиней. Я не мог позволить, чтобы
Бритаэль застал его безоружным. Он и ее убил бы.
Кадал широко раскрыл глаза, устремив на меня пораженный взгляд.
- Ты?
- Оставь, Кадал, я не поддаюсь на лесть, - улыбнулся я ему. - Боюсь,
ты вряд ли бы мог мной гордиться, как учитель учеником. Это была "грязная"
схватка. Мы играли не по королевским правилам. Я изобретал их в ходе
поединка.
Кадал по-настоящему улыбался.
- Мерлин... Маленький Мерлин, который с трудом держался на лошади. Ты
поражаешь меня.
Начинался отлив. Прогрохотавший вал оросил мои плечи водяной пылью.
- Я убил тебя, Кадал.
- Боги... - прошептал он, глубоко вздыхая. Мне было понятно без
дальнейших слов. Его время заканчивалось. В сером свете наступающего утра
я видел, как его кровь впитывается в мокрую землю.
- Я слышал, что сказал король. Нельзя ли было... обойтись без всего
этого?
- Нет, Кадал.
Он закрыл глаза и приоткрыл их вновь.
- Ну, что ж, - только и сказал он, сконцентрировав в ответе всю свою
молчаливую веру в меня, укрепившуюся в нем за восемь лет. Кадал поднял
глаза к небу, линия его рта ослабла. Я приподнял его здоровой рукой и
заговорил отчетливо и быстро.
- То, что случится, произойдет во исполнение воли моего отца и бога,
руководящего мной. Ты слышал слова Утера о ребенке. Они ничего не меняют.
С сегодняшнего дня Игрейн беременна, но из-за происшедших сегодня событии
она отошлет от себя ребенка, как только он родится, чтобы не гневить
короля. Она отправит его ко мне, и я спрячу его от короля, он будет жить
со мной, и я передам ему все чему я научился от Галапаса, Амброзиуса, от
тебя, и даже Белазиуса. Он объединит в себе жизни всех нас. Когда он
вырастет, он вернется и будет коронован в Винчестере.
- Тебе это точно известно? Ты обещаешь, что так оно и произойдет? - я
уже едва мог разобрать слова Кадала. Дыхание со свистом вырывалось у него
из груди. Его глаза сузились, взгляд ослеп.
Я приподнял Кадала, прижав к себе.
- Мне известно это, - отчетливо и мягко произнес я. - Это обещаю тебе
я, Мерлин, принц и пророк.
Он уронил голову мне на плечо, не в силах держать ее. Глаза
закатились. Я услышал, как он пробормотал что-то, затем вдруг сказал:
- Сделай за меня знамение.
И умер.
Я предал его тело морю, как и Бритаэля, убившего его. Как говорил
Ральф, отлив заберет его с собой и унесет к западным звездам.
Тишина в долине не нарушалась ничем, кроме медленной дроби копыт и
позвякивания металла. Шторм утих вместе с ветром. Миновав первый изгиб
ручья, я перестал слышать морской прибой. Внизу, над потоком, скрывая его
от моих глаз, висела пелена тумана. Небо прояснилось, приобретая на
востоке светло-голубоватый оттенок. Высоко в небе, недвижимо и ярко горя,
по-прежнему висела звезда.
Пока я глядел на нее, бледное небо окрасилось постепенно в яркие
тона, заполняя пространство вокруг нее золотым и мягким пламенем, а затем
на волне ослепительного сияния навстречу утренней звезде взошло молодое
солнце.
ЛЕГЕНДА О МЕРЛИНЕ
Задумал король британский Вортигерн заложить в Сноудоне крепость, для
чего созвал каменщиков из разных стран и наказал им построить крепкую
башню. Но что бы строители ни возводили за день, рушилось в ту же ночь, а
