ФАНТАСТИЧЕСКИХ РАЗМЕРОВ, вытеснило все прочие соображения, - ...может,
этот поставщик падали не врет. А ты со мной поедешь, и подержишь ствол у
щеки фраерка. Чтоб не было неожиданностей, всяких дополнительных
нежелательных шакалов.
- Что ты, Тони! - сказал "фраерок". - Как ты мог подумать! Я свои
дела честно веду!
- Поглядим...
- И такие сладенькие целочки на дороге не валяются. Я знаю, что
предложить Тони-Скорпиону! добрый товар, соответственно и цена. Не
волнуйся, браток Лэнни, тебя я не убью и хозяина твоего не обижу. У меня и
для тебя киска сыщется, подешевле...
- Хамит, говнюк, - проворчал умный бандит. - Какой я те браток, твои
братья в прерии труп мула доклевывают. Дай-ка я ему врежу, Тони.
- Успеешь. Едем, скорее. Джекки, притащи-ка мне пять косых, на
случай. Ты знаешь где.
"И между прочим, такой тип мужчины бабы обожают, - подумал Грэй,
переступая бездыханное тело щуплого крысенка на обратном пути к выходу. -
Исключая, конечно, патологические крайности вроде этого маньяка. Аж пищат
и трусики на бегу роняют, настолько им нравятся этакие хозяева жизни. А
потом изумляются, когда с ними обходятся хуже, чем с собаками. Неужели
трудно понять, что на любовь способен только тот, кто способен взглянуть
на себя со стороны и над собою рассмеяться, осознав собственное
несовершенство?..".
...он их не убил. Как обещал. Он их просто оставил, связанных
собственными галстуками, загорать футах в трехстах от дороги, ведущей в
Бостон. Сарай какой-то отыскал даже, на случай дождя, чтоб не капало, хотя
какой в августе тут дождь. А в качестве кляпов он использовал носки Лэнни,
и готов был побиться сто к одному, что Тони-Скорпион, когда-нибудь
освободившись от пут, боди-гарда, таскающего сто лет не стиранные носки, в
живых не оставит. Кстати, спустя десять лет этого громилу в
непосредственной близости от Скорпиона Грэй не приметит. Вот, оказывается,
по какой причине. А то этот дядя, при его гнусности, непременно припомнил
бы Грэя и поднял стрельбу прямо в свадебном зале... Хотя, быть может, по
иной. Дядя Лэнни мог приказать жить долго в любой из четырех тысяч дней,
прошедших с момента первой, как выяснилось, встречи Грэя с Тони.
Окончившейся появлением "дополнительных нежелательных последствий". Одним
ударом, как вежливость щуплого белобрысого крысенка, угасить пыл Тони и
его верного старого пса Лэнни не удалось, но трех ударов им хватило. Грэй
обошелся бы и двумя, но Лэнни, крепкий такой, непреклонный, успел
выстрелить, и за непослушание был наказан. Хотел и Тони второй добавить,
за маму свою, но не добавил. Это уже было бы садизмом.
- Запомнишь ты этот денек на излете лета двадцать седьмого, - сказал
Грэй, разворачивая машину обратно в город. В кармане ощущалась тяжесть
пачки банкнот. "Ох, запомнишь, коллекционер свежачка". - Smith-and-Wesson
38 PS Скорпиона и Сolt 45.0 Лэнни Грэй бросил на пол кабины, а сотни три
мелких денег, нашаренных в карманах босса и пса его, сунул на карманные
расходы себе, вроде как гонорар.
"Хотя за очищение мира от скверны вроде платы не полагается. Всего
зла в мире не искоренишь, - подумал при этом, - да и я не мессия
какой-нибудь, спасатель наивный и напыженный, тщащийся своей тощей грудью
прикрыть все СТАДО целиком. Низкий Тебе поклон, но нам не по пути. Мы
сошка помельче, нам на душе тепло и от таких свинских с точки зрения Твоей
этики деяний. Нам такой хитрозадый способ быстрого обогащения
приятственнее, нежели смирением и праведностью, уставясь в небо, ждать
ниспослания манны. Разве что банки грабить... Банкиры похлеще рэкета
чудища. А еще какого способа на скорую руку и не соображу. К тому же
совместил приятное с полезным... Если грязь не выгребать хотя бы по
совочку, то можно утонуть выше макушки, нимбом крытой, не переставая при
этом проповедовать о спасении душ. Прости Мою грешную Душу, если Ты есть,
но нам с Тобой уже давно не по пути...
Те, кто идут к Тебе, считают себя червями ничтожными, рабами Твоими.
А я вышел на Дорогу, чтобы быть свободным. С Твоей точки зрения я обуян
гордыней, и грешен, Гос-споди, прости, хотя в Твоем прощении я не
нуждаюсь, пропащий я... Любовь - Твое Знамя, Твой Крест, суть Твоя, и Ты
несешь его, но ведь и Моя - тоже, и я стараюсь нести Свою ношу, как могу,
из всех Своих слабых силенок. Вначале было Слово... Да. Но к сожалению, и
потом зачастую ничего, кроме слов, не осталось.
А для меня Любовь, Доброта, Душа - не слова, а _д_е_й_с_т_в_и_е_. И
понимай это как знаешь. Как понимаю я, знаю только я. И в соответствии с
Моим пониманием поступаю. Много при этом всяких слов думаю, это да, но что
уж тут поделаешь, когда-то был воспитан вроде бы в лоне Твоем... Даже
добровольно ездил в стольный град, в Лавру, креститься, по полному обряду,
и отнюдь не в младенческом возрасте, в полном рассудке и с Верою в Тебя...
Но потом мне стало жалко Тебя, и без моей грешной грязной души у Тебя
забот полон Дух Святой... Не обессудь, но: "Нет Бога, кроме Человека, и
Бог внутри, а не вовне. Каждый сам себе Бог." Либо в тебе Бог есть, либо
нет. Но если в тебе нет Бога, значит, ты... кто? И кто твой Хозяин?
Вот-вот. И не жалуйся тогда Всевышнему, Его нет, если я приду с тобой
воевать. Только твой покровитель, порождающий Зло, поможет тебе, но тут уж
- кто кого...
Представляю, как кощунственно сие звучит для овец СТАДА Твоего, но я
не верю больше в Твое Право меня пасти и спасать мою Душу. Если Ты есть,
осудишь меня, и буду гореть в Аду, но - потом. Если я столкнусь с Тобой на
Дороге. Но покамест я Тебя на ней не видел. Может, ты другими путями
ходишь? Что ж Тебя не видно здесь, где Зло делает из людей клыкастых
чудовищ, озабоченных лишь собственным Эго?.. Если это Ты их такими создал,
по образу и подобию, то... сам такой. И каково же Имя Твое, после этого?..
Вот то-то и оно. Ну ладно, не сужу, да и не судим буду...".
Грэй вздохнул. Грустно улыбнулся. Ладно, подумал обреченно. Надо идти
дальше. Даже если это не Дорога к Храму. Другой нет. Она тебе нравится,
сам выбрал. То-то и оно. _С_а_м_.
- И в тридцать седьмом ты меня сходу признаешь, Тони, я теперь понял.
Но на свадьбе у мультимиллионера Дзамекиса я из себя настолько важную
шишку строить буду, что тебе не по зубкам окажусь, а после исчезну, и ты
меня не отыщешь, хотя я уверен, изо всех силенок постараешься... Скажи
спасибо, между прочим, что я не произнес коронную фразу одного похожего
мастью на мой скафандр довольно известного мужика, выданную им, после того
как отпустил ноги типа, которого держал над пропастью вниз головой, и
которому раньше обещал оставить в живых. Я пока еще человек слова, к
сожалению...
Различие между "Hi!" и "Bye!" не только в написании...
- Не померли со скуки? - спросил он, подкатывая к модели-Т, стоящей
на прежнем месте. Передним бампером экспроприированного у акул
гангстеризма большого и мощного форда "седан 27-го года" едва не вломился
в задницу маленькой машинки, но пронесло. Еще рванет какая-нибудь там
мужикова бонба! - подумал. - Извиняюсь, несколько подзадержался, - сказал
он, высовываясь в окошко.
- Мы уже пообедать успели, - сообщила Сэра, оборачиваясь, - тут за
углом отличный итальянский ресторан. Дешево и вкусно. Ты не ел еще? Сходи,
поешь. Там такие равиоли...
- Спасибо за заботу, но на сегодня с меня итальянской кухни
достаточно, - улыбнулся Грэй. - А куда, собственно, между нами, девочками,
говоря, подевался Вилли?
- Он тут, неподалеку прогуливается, - сказала Сэра, и глубоко
затянулась "беломориной", пачку которых ей подарил Грэй. - Тебя почти три
часа не было ни слуху ни духу, черт тебя дери. Мы на этом перекрестке уже
как родные, вскорости фараоны с нами здороваться начнут. Подплывали,
пришлось им по пятерке отстегнуть, чтоб не цеплялись. И девочки здешние
доставали, почему торчим как прикованные, делать что ли нам нечего...
Прокол, подумал Грэй. Упустил из виду. Да и подзадержался, правду
говорит. Слишком много думаю, философ, черт меня дери.
Пэтси молча сидела за рулем модели-Т. На Грэя не обернулась, не
взглянула даже. Ссутулилась, голову наклонила. Со спины глядя, ему
показалось, что она плачет. Он не понял, что с ней произошло, а в мысли
лезть не отважился. Какой-то непреодолимый барьер, моральный запрет,
возник в душе, и вторгаться в мозг Женщины, у которой просил прощения за
все преступления собратьев своих, ради которой едва не нарвался на пулю
цепного пса Лэнни, Грэй больше не осмеливался.
- Что с ней? - спросил Сэру. - Сдается мне, она мрачная, как грозовая
туча.
- Черт ее знает, - пожала плечиками шатенка. - Молчит как немая. Как
в ресторан сходили, так и молчит. Ни словечка не вымолвила. Будто
подавилась чем.
- Вилли ей ничего не говорил обидного? - спросил Грэй.
- Да нет, вроде...
- Пэтси, поди-ка сюда, - позвал Грэй, и открыл правую переднюю дверь
гангстерского кара, - скажу что-то.
Пэтси вылезла из фордика, прямая, как струна, ступая на деревянных
ногах, как кукла из театра марионеток, обошла его кругом, подбрела по
тротуару к открытой двери и влезла в салон, уселась рядом с Грэем,
по-прежнему не глядя в его сторону, руки сложила на коленках, ладошка на
ладошку. Как школьница стеснительная, подумал он. Смиренная такая. Как в
воду опущенная. Кто ж ее опустил-то?..
- Сэра, - велел он, вновь высовываясь в окошко, - сходи разыщи Вилли,
не дай бог его он с кем-нибудь сцепится.
Когда вторая проститутка удалилась прочь, Грэй вынул из кармана и
бросил Пэтси в подол пачку долларов. - Возьми еще, - сказал, - тут пять
косых, вроде бы. Половину отдашь Беверли, понятно? По сотне дашь всем
девочкам, которых я там у вас видел, пятьсот - Мэри, пятьсот - Сэре.
Остальное и те две с половиной, что в бумажнике - твои. ("И нечего ей
знать, что за эти двадцать пять сотен заплачено любовью женщины и
дружеской любовью мужчины.", - подумал он при этом.) Итого... я даю тебе
четыре двести, почти четыре с половиной косых, так, да? И возьмешь этот
старый форд, только продай его сегодня же, он ворованный. Сотни три за
него выручишь, я думаю. Вот и ровно четыре с половиной. Не говори мне ни
слова, если не желаешь, но выслушай. Сейчас мы заедем куда-нибудь на
задворки, перегрузим свои вещи из багажника модели-Т, и убирайся подальше,
без тебя обойдусь. Сэру я забираю, поможет. Может быть, когда-нибудь,
где-нибудь, мне зачтется та глупость, что я сделал для тебя, боюсь только,
что некому и зачесть будет, кроме меня самого... Но если бы знали вы, что
самый страшный суд - своего бога... а не Всевышний...
- Почему ты это сделал? - вдруг тихонько произнесла Пэтси, не
поднимая глаз. - Я все пытаюсь понять, но не могу...
- Поэтому ты такая молчаливая и грустная? - спросил Грэй. - Значит, я
не ошибся в тебе, не зря влез со своим убогим совочком в дерьмо... А ты не
думай, ладно, больше? Прими как есть. Считай, что я самый глупый в этом
мире мужчина. И... запомни, Пэтси, мне будет очень приятно иногда думать,
что ты меня поминаешь добрым словом. Ведь ты не будешь обо мне вспоминать
со злом, правда?
- Нет... - сказала она. - Мне кажется, что нет...
- Спасибо тебе. А теперь уходи. Ты умеешь водить авто, так, кажется?
Поведешь развалюху свою. Иди, я сказал. Слышишь?
Она не шевелилась. Смотрела на пачку денег, лежащую в подоле.
- Послушай, Большой Грэй... или как там тебя... - вдруг прошептала.
Снова замолчала. Повысив голос, сказала: - Я впервые встречаю мужчину,
